Александр Амфитеатров - Пять пьес

• Название: Пять пьес
• Автор: Александр Амфитеатров
• Жанр: Русская классическая проза

«В настоящем труде своем автор руководствовался, по преимуществу, следующими источниками: 1) Летописный рассказ, 2) Былины Владимирова круга, 3) Карамзин, Соловьев, Костомаров. 4) «История Полоцка» Беляева, 5) исследования в области русской истории» Василия Пассека, 6) «Илья Муромец и богатырство киевское» Миллера, 7) «Женщина домонгольского периода» Добрякова, 8) «Семейные власти y древних славян и германцев» Шпилевского, 9) «Поэтическая воззрения древних славян на природу» Афанасьева, 10) Frithjoffssаge, 11) «Викинги» (Походы викингов) Стриннгольма, – а также и многими другими.

Автором преднамеренно допущен незначительный анахронизм. Убиение Ярополка в Родне; изображено предшествующим сватовству Владимира к Рогнеде, тогда как дело было наоборот. Неточность в нескольких месяцах, кажется, проступок не слишком важный при передаче сюжета, многими признаваемого за сказку…»

---

Рогнеда.

Он не изменит. Я одна за всех
Изменница…

Гаральд отходить от неё с презрительным движением.

Владимир (с крыльца).

Сбирайтесь в путь, варяги!

Гаральд, во главе освобожденных варягов, медленно удаляется; проходя мимо князя, варяги кланяются; Ингульф идет последним, Рогнеда делает ему знак, – он остановился.

Рогнеда.

Прощай, Ингульф! прощай, мой брат названный!
Ступай к седому морю, отнеси
Ему поклон от полоцкой Рогнеды
И про её причудницу-судьбу
Поразскажи далеким поморянам.
Когда-нибудь, быть может, и опять
Придется нам увидаться. Ты воин
И y богов домашних под крылом
Засиживаться подолгу не любишь.
Попомни, что великий в греки путь,
Любимая варяжская дорога,
Лежит на стольный Киев по Днепру.

Идет на крыльцо.

Ингульф (кланяется Владимиру).

Коль на Босфор к Владыке Византии
Надумаю на службу я идти
С мечом своим и невеликой ратью,
Позволь, о князь, тогда напомнить имя
Тебе мое и пропуска просить.

Владимир.

Ты будешь честно принять. Храбрый воин
Всегда желанный гость в моем дому.

Рогнеда.

Не забывай меня, Ингульф! Ты другом
Был Рогволоду и на дочь его
Перенеси останки старой дружбы!
Хотела бы я чувствовать себя
От родины не вовсе отчужденной.
Хотелось бы мне знать, что кто-то есть
В стране заморской, мне одноплеменной,
Кому близка я, бывшая варяжка,
Теперь приемыш русской стороны!

Ингульф.

Ты не забудь, а я не позабуду!
Ведь я умом упрям и сердцем крепок.
Кого люблю, до гроба! с кем вражду
Затею, – никогда не помирюся!
А в чем клянусь, – молниеносец Тор
Скорей сломает свой громовый молот,
Чем я свое нарушу обещанье.
Прощай, княгиня! до свиданья, князь!

Уходит за своими товарищами.

Рогнеда.

Прощай! даруй тебе Оден за морем
Друзей, таких же верных, как ты сам!

Ингульф и варяги уходят. Владимир и Рогнеда смотрят в след им с крыльца. Богатыри толпятся во дворе. Картина.

Занавес.

Действие III

Роща при тереме Рогнеды в селе Гореничах под Киевом.

Добрыня сидит на колоде подо дикою яблонью и плетет лапоть. Входит Путята с луком, колчаном и битою дичью.

Пyтята.

Здорово, сват!

Добрыня.

Откуда?

Пyтята.

Посылал
Надежа-князь набить гусей и уток
К вечернему столу.

Добрый я.

Иль y него
На то иных людишек не случилось,
Что беспокоит он богатыря?

Пyтята.

Гостям почета больше.

Добрыня.

Вот где гости
Сидят мне эти!

Пyтята.

Да, пора бы им
И ко дворам по добру, по здорову.
Княжая служба мне не тяжела,
Охочь я рыскать с луком и стрелами
По заводям, да было б для кого.

Добрыня.

Как для кого? Княгинюшка похвалить.

Пyтята.

Она? меня? Ну, нет. Она семь лет
На нас с тобою смотрит исподлобья.
Не будь я князю друг и побратим,
А ты, Добрыня, дядя, – наши очи
Давно бы в чистом поле воронье
По милости княгинюшки клевало.

Добрыня.

Как волка ни корми, он в лес глядит.
Была она варяжкой и осталась.

Пyтята.

Да, скаредным охотничьим посылом
Не иначе, как ей обязан я.
Припомнила, как этому бродяге
Ингульфу, гостю милому её,
Я кушаком крутил к лопаткам руки
В детинце Полоцком: вот и казнись
За старые грехи! кого обидел,
Тому и поработай.

Добрыня.

Мой племяш
С Рогнедою совсем утратил разум:
На белый свет глядит сквозь бабьи пальцы
И бросил нас, своих богатырей,
На жертву женской прихоти. Кто в честь
Войти сумеет y Рогнеды, князем –
Хорош иль нехорош, забыт не будет.
Рогнеде поклонись, и полезай,
Толкая локтем старших, в красный угол.

Входить Вышата.

Вышата.

Богатырям поклон.

Добрыня.

Тебе челом.

Вышата.

Доколе же терпеть-то нам, бояре?

Пyтята.

А что?

Вышата.

Мишату знаешь?

Пyтята.

Как не знать!
Приятели.

Вышата.

Его казнят.

Пyтята.

Ты шутишь?

Вышата.

До шуток ли?

Добрыня (откладывает в сторону лапоть).

Как так? за что, про что?
рассказывай!

Вышата.

Княгиню разобидел
Наш богатырь. Не по сердцу ему
Пришлись обычаи гостей, варягов:
Что, нам едва ответив на поклон,
Они гурьбою жмутся в красный угол:
Что с князем будто с ровнею своим,
Свободно слишком шутят, а с княгиней
Того еще свободней; что она.
Столь гордая для нас, пред ними гнется,
Как на лугу зеленая трава
Пред ветрами, внучатами Стрибога.
Он обругал варягов, не стерпел.
А за варягов на него княгиня.
Он и княгинь тоже сгоряча
Сказал словцо. Княгиня князю в ноги.
И вот стоит Мишатушка теперь
Среди двора, с ярмом на белой шее,
А перед ним досужий берендей
Натачивает ножик, чтобы горло
Перехватить ему.

Пyтята.

Тому не быть!
Я упрошу, умилостивлю князя.
Нельзя своими жертвовать варягам
И баб обозлившейся. Добрыня. Ступай!
Авось, тебе помогут боги.

Путята быстро уходит.

Худо, Вышатушка!

Вышата.

Чего уж хуже!

Добрыня.

Князь
Сегодня так расправится с Мишатой,
А завтра и до нас дойдет черед.

Вышата.

В руках богов – и жизнь, и смерть.

Добрыня.

Ну, боги
Богами, а не лишнее и нам
Самим подумать, да поостеречься.
Пора сломить Рогнедину гордыню,
Довольно князь Владимиром[14] владеть
её красе.

Вышата.

Что ж? извести?

Добрыня.

Опасно.
Виновных князь сумеет розыскать
И приласкать по-своему. Рогнедой
Пускай он утешается покуда,
А мы ему тем временем найдем
На смену ей красавицу другую.

Вышата.

Эх, мало ль y надежи-князя баб?
Не удивишь его! Из целых сотен
Ласкательниц, Рогнеда лишь одна
Смирить сумела нрав его железный
И оседлала князя, что коня,
И села, и поехала… Конь добрый,
А путь-дорога гладкая: скачи,
Куда глаза глядят!

Добрыня.

Мы в этом беге
Ее с размаху выбьем из седла.
За племяшом внимательно слежу я.
Рогнеда величавостью своей
Владимира[15] совсем захолодила.
А он веселый князь, ему тепла
И света подавай! К нему варяжка
Ласкается змеиной хитрой лаской,
Разлакомит, разнежит, а потом
И шепчет в уши князя лжи лихия,
Опалы вызывает клеветой,
Ломать исконные порядки учить
И хочет Киев наш не то в Царьград,
Не то в притон варяжский переделать.
Владимиру[16] по-своему пожить,
Без спроса бабьего, давно охота,
Да совестлив некстати он.

Вышата.

На-днях,
В Вышгороде он был y прежней хоти,
Покинутой Мальфриды.

Добрыня.

Навестил
Грекиню тоже, матерь Святополка,
Что в Родне полонили мы, когда
С покойным Ярополком воевали.

Вышата.

Да, посмотреть поближе, чуть ли ты
Не прав выходишь, и ковать железо
Нам надобно, покуда горячо.

Добрыня.

Эге! сам князь идет сюда с Путятой.
Заспорили!..

Садится и снова, принимается за лапоть. Входят Владимир и Путята.

Владимир.

Путята, ни за что!

Пyтята.

Помилуй, князь!

Владимир.

Когда стрела Перуна
Ударит в дуб, ему уж не воскреснуть,
А гнев мой – тот же гром.

Пyтята.

Но ведь Перун
Не наобум, с разбором посылает
На землю пламя молнии своей.
Оно метла, которою из мира
Громовник зло метет, а ты добро
Задумал вымести.

Добрыня.

Не тронь Мишату,
Без разума его ты осудил:
Нет y тебя слуги его вернее.

Ингульф входит и остается в глубине сцены, незамеченный князем и богатырями.

Владимир (Добрыне)