Анна Данилова - Садовник. Я создал вас, мои девочки, и полюбил…

• Название: Садовник. Я создал вас, мои девочки, и полюбил…
• Автор: Анна Данилова
• Жанр: Русское современное

Я – Садовник, я вырастил в саду своего романа семью, не предполагая, что все они обретут плоть и кровь, запылают чувствами в реальной жизни, заставляя мое сердце биться, страдать, любить… И никто не знает, вернутся ли они когда-нибудь в мой сад.

---

– Откуда ты все знаешь? – спрашивала Вера.

– Работы мало, так я от нечего делать газеты читаю.

– И что же в них пишут?

– А ТО, что бежать отсюда надо, и как можно скорее. Нечего здесь ловить, поняла?

– Что, вот так и пишут?

– Нет, просто все страницы пропитаны кровью, а когда начинаешь читать, то слышишь плач. А я так не хочу. Хочу сытой спокойной жизни, денег и хорошего мужа, ясно?

***

– Куда мы идем?

Был жаркий июньский день, светлое с утра небо к полудню налилось яркой голубизной и стало грозить дождем. Под ногами плавился асфальт. Вера с Люсей быстро шли по улице Лермонтова, не останавливаясь даже у киосков с пепси и фантой. Люся уже отработала, они встретились с Верой возле цирка в два часа дня. Уверенная в том, что они сейчас пойдут в какое-нибудь кафе, Вера обрадовалась, когда Люся объявила, что они идут в гости. Только к кому – не сказала.

Они остановились возле двухэтажного особняка красного кирпича, постояли немного, чтобы отдышаться от быстрой ходьбы, в тени старого тополя, потом Люся уверенно нажала на черную кнопку звонка и замерла.

– Меньше говори, больше смотри и слушай. Если что – уйдешь…

Эти последние «Если что…» насторожило Веру. Обычно, когда Люся приводила ее к своим дружкам, то всегда говорила при этом: «ничего не бойся». А что же теперь?

В целом, схема общения Веры с Люсей была проста. Они гуляли по центральным улицам города, сидели в недорогих кафе, ходили в кино, потом Люся кому-то звонила, договаривалась о встрече, и они, взяв такси или частную машину, ехали по адресу. Как правило, в квартире находился один мужчина. Судя по всему, все они были предупреждены о том, что Люся придет не одна, поэтому лишь взглянув на Верусю, мужчина запирался в комнате в Люсей, оставив Веру на кухне. Краснея от звуков, доносившихся из-за двери комнаты, где «Люся зарабатывала деньги», Вера в то же самое время испытывала целую гамму чувств. Во-первых, она страшно гордилась тем, что Люся ей так доверяет. Во-вторых, она нередко представляла себя в роли Люси. Это было упоительное и мучительное занятие. Не видев ни разу в жизни – разве что по телевизору, – как мужчина с женщиной занимаются любовью, и что в действительности происходит между ними (в физиологическом плане), и какие ощущения они при этом испытывают, Вера закрывала глаза, расслаблялась на стуле и тихонько постанывала от непонятных и острых ощущений. Она не знала, что с ней происходит.

Потом из комнаты выходила Люся и дождавшись, пока Вера соберет со стола все конфеты, фрукты и шоколад, которые предназначались ей для времяпрепровождения, отвозила ее домой.

Перед тем, как расстаться, Люся всегда давала Вере деньги. Чаще всего это было пятьдесят тысяч рублей, реже – стотысячная купюра. «Откладывай», – всякий раз советовала ей Люся и при этом как-то странно смотрела на нее. «Но за что, я же ничего не делала!» «Вот за это самое». Боясь больше всего показаться непонятливой или глупой, Веруся в последнее время совершенно запуталась во всем, что касалось Люси. Она ее уже ни о чем не спрашивала, а только делала так, как ей говорили. Люсе немного времени понадобилось, чтобы убедить Веру, что то, чем она занимается – единственный верный для нее способ заработать деньги для того, чтобы потом уехать за границу. Грубо спекулируя своими «сложными» отношениями с отчимом и мачехой, она в глазах наивной подруги превратилась в жертву, в героиню. Ведь она же «продавала свое тело за деньги.»

«Тебе не нравится ЭТО? – спросила ее как-то раз Веруся. – Скажи, это противно?»

Люся взглянула на нее, пожала плечами и вдруг сказала: «Старайся никогда в жизни не делать того, что тебе противно.» И расхохоталась. Но потом, успокоившись, добавила: «Я пошутила. Это просто ужасно. Мне бы не хотелось травмировать тебя, понимаешь?» И вот при этом «понимаешь?» она близко-близко наклонилась к ней, и Веруся чуть не задохнулась от терпкого, пряного, густого аромата ее духов.

Дверь открылась как будто сама. Они вошли в дом и оказались в темном узком коридоре, переходящем в высокую деревянную скрипучую лестницу. Сверкнул яркий треугольник света, сверху распахнулась еще одна дверь и осветила тонкую девичью фигурку.

Еще несколько шагов, и все оказались в просторной комнате с высокими потолками и высокими же, узкими окнами, плотно занавешенными напитанными солнечным светом шторами персикового цвета, от чего и комната казалась розовой и душистой.

***

СИГАРЕТА ВЫПАЛА ИЗ РУК. Тамара подняла стекло. Она видела, как Глеб вышел из дверей университетского здания и направился к автобусной остановке. Она могла, конечно, догнать его и предложить подвести, но что от этого изменится?

Дождавшись, пока он не сядет в автобус она завела машину и выехала с университетского дворика на шумный проспект.

Виктор Наполов ждал ее на автостоянке возле кинотеатра «Иллюзион». Тамара достала расческу и взглянула на себя в зеркало, и вдруг увидела Нату. В прекрасно сшитом зеленом платье и розовых туфлях, тоненькая, с блестящими на солнце волосами, она стояла прямо у входа в кинотеатр и рассматривала афиши. К ней подошел Алик Банк. Они, ничего не сказав друг другу, как люди, заранее обо всем договорившиеся и знающие наперед, что произойдет с ними в ближайшее время, достаточно резво перебежали оживленную улицу и скрылись в подъезде высокого здания, где размещалась детская библиотека.

Тамара пришла в себя только после того, как поняла, что перед нею стоит Виктор и выжидательно смотрит на нее.

Она открыла дверь и пригласила его сесть в машину.

– Что с тобой? – спросил Виктор. Это был высокий брюнет с бледным лицом, на котором выделялись темно-красные губы и продолговатые светлые глаза. Глядя на него, никому бы и в голову не пришло рассказать ему какой-нибудь анекдот – настолько к этому лицу не подходила улыбка. Но при этом этот Виктор Наполов обладал легким характером, с ним всегда можно было договориться о чем угодно. Он сам позвонил вчера вечером Тамаре и пригласил ее съездить за город. И Тамара, утомленная поисками, чем бы таким ей заняться после работы, согласилась.

Она знала, зачем Виктору понадобилось встретиться с ней и не осуждала его. Если человек сознательно идет на это, значит он доведен до крайности. Излечить же его от любви к свояченице Марине было, судя по всему, невозможно.

У него была большая клетчатая сумка, которую он закинул на заднее сидение.

– Спасибо, что согласилась, – сказал он. Голос у него был низкий и очень приятный. Кроме того, Тамару устраивало еще и то, что он вообще мало говорил. Для такой ситуации, в которой она находилась, это играло немаловажную роль.

Выехали за город и помчались вдоль огромного желтого поля. Тамара попросила Виктора опустить стекло, открыла и свое окно, и в салон ворвался сухой и горячий запах леса, травы и цветов.

Они поехали на свое место. Спрятав машину в кусты от солнца, расстелили на зеленой поляне, примяв цветы, плед. Виктор достал свою сумку, расстегнул «молнию» и принялся доставать оттуда пакеты с бутербродами, пирожные, клубнику, большую бутылку персикового сока, сигареты, белый парик, черные ажурные чулки, боди кроваво-красного цвета с черными кружевами, флакон с туалетной водой «Голубые цветы».

Тамара попросила его отвернуться, разделась и стала натягивать на свои тонкие сильные ноги чулки. Тугие резинки вокруг бедер были усыпаны крошечными шелковыми розочками. Затянувшись в тесное боди и разгладив кружева на груди, она надела на голову парик – чудо из белоснежных густых волос, – расправила кудри, подкрасила губы и легла рядом с пледом на траву.

– Все? – спросил Наполов. Он стоял спиной к ней и грыз сухую травинку. Серые брюки его пониже живота вздулись, он тяжело дышал.

«Боже, что я здесь делаю?» – подумала Тамара, принимая соответствующую моменту позу и испытывая противоречивые чувства. Нет, Виктор, к сожалению, совершенно не был похож на Глеба. Это был односторонний самообман, эгоистичный по отношению к ней.

Однако, уже очень скоро на смену этим мыслям пришли другие. Причем, прозрачные настолько, что их словно и не было. Существовала пара – мужчина и женщина. И какая, в конце концов, разница, КАК мужчина называл в порыве страсти – или похоти, – женщину: Мариной или Тамарой. Прекрасный экземпляр, сильный, чувственный до сладострастия и вместе с тем порочный. Как много теряла на этой желтой поляне свояченица Марина. Да и существует ли она на самом деле? Не выдумал ли ее Виктор?

Он слизал с ее виска капельку пота:

– Как жаль, что ты меня не любишь, – в сердцах проговорил он. И Тамаре показалось, что эти слова относятся именно к ней – брюнетке с желтыми глазами («и окровавленным скальпелем в руках, в окружении мертвецов» – услужливо подсказал ей кто-то, должно быть шмель, присевший рядом на цветок).