Анна Данилова - Садовник. Я создал вас, мои девочки, и полюбил…

• Название: Садовник. Я создал вас, мои девочки, и полюбил…
• Автор: Анна Данилова
• Жанр: Русское современное

Я – Садовник, я вырастил в саду своего романа семью, не предполагая, что все они обретут плоть и кровь, запылают чувствами в реальной жизни, заставляя мое сердце биться, страдать, любить… И никто не знает, вернутся ли они когда-нибудь в мой сад.

---

Однако, уже очень скоро на смену этим мыслям пришли другие. Причем, прозрачные настолько, что их словно и не было. Существовала пара – мужчина и женщина. И какая, в конце концов, разница, КАК мужчина называл в порыве страсти – или похоти, – женщину: Мариной или Тамарой. Прекрасный экземпляр, сильный, чувственный до сладострастия и вместе с тем порочный. Как много теряла на этой желтой поляне свояченица Марина. Да и существует ли она на самом деле? Не выдумал ли ее Виктор?

Он слизал с ее виска капельку пота:

– Как жаль, что ты меня не любишь, – в сердцах проговорил он. И Тамаре показалось, что эти слова относятся именно к ней – брюнетке с желтыми глазами («и окровавленным скальпелем в руках, в окружении мертвецов» – услужливо подсказал ей кто-то, должно быть шмель, присевший рядом на цветок).

***

БЕЛОЕ ПЛАТЬЕ лежало на постели. Ната стояла у окна, Клара сидела в кресле.

– Ты действительно ничего не скажешь Кате? – спросила она.

– Так она же все знает.

– Но ведь должен же был кто-то сказать ей об этом… Хотя я и твой отец считаем, что это должна сделать ты. Разве так трудно понять?

– Я понимаю, но не могу. Я напишу ей письмо.

– Она не придет на свадьбу…

– Я бы на ее место тоже не пришла.

– Верочка плачет в своей комнате. Ты не хочешь с ней поговорить?

– Она же совершенный ребенок, о чем с ней можно говорить.

– Ната, я не узнаю тебя… Откуда в тебе эта жестокость? Ты уверена, что этот брак принесет тебе счастье? – Клара растеряла уже весь свой запас слов и теперь сидела в растерянности перед дочерью, не узнавая ее, и пытаясь представить, что все этой ей снится.

– Мама, – Ната повернулась к ней, и Клара увидела в ее руках несколько истерзанных розовых пионов. Лепестки плавно опускались на пол возле босых ног Наты. – Скорее Я буду счастлива с ним, чем Катя. Алик не такой человек, который сю жизнь способен любить одну женщину. А Кате нужно другое. Поверь, она не прожила бы с ним и месяца…

– А ты? Ты проживешь? – Клара заплакала и спрятала лицо в ладонях.

– Да, если не вернется Сережа. Ты же знаешь…

– Ты сошла с ума. – Клара встала и вышла из комнаты.

***

На кухне за столом сидел Глеб. Перед ним лежал чистый лист бумаги. Он собирался написать список приглашенных на свадьбу.

– Знаешь, милая, – сказал он, увидев появившуюся в дверях жену. – Будь я на нашем месте, то никого бы не пригласил.

Клара кивнула головой и по-инерции принялась очищать луковицу.

***

Они познакомились. Девушку звали Соня. Заспанная, с розовыми припухшими веками, в накинутом голубом шелковом халате, пригласила гостей за большой стол, заставленный тарелками с остатками еды. Люся придвинула хозяйским жестом к Верусе блюдо с подсохшими полумесяцами ананаса, сама же выбрала затерявшуюся среди размокшей черешни землянику и принялась есть.

– А я вот сплю. Где-то вычитала, что сон омолаживает. Для кожи особенно полезно. – Соня запахнула плотнее халат, словно ее зазнобило, и зевнула. Длинные светлые волосы ее были небрежно забраны дорогой французской заколкой цвета потемневшего янтаря.

Веруся осторожно откусывала кусочки ананаса и с любопытством разглядывала комнату. Из мебели в ней присутствовали только огромная кровать, два кресла, стильный зеркальный шкаф, занимавший почти всю стену, и комод, заставленный парфюмом и косметикой. Пол покрывал розовый с желтым ковер, мягкий и невероятно чистый. На окнах трепетали прозрачные опаловые занавески. В углу комнаты стояла гигантских размеров напольная ваза бело-голубых тонов, в которой подсыхали белые и красные гладиолусы. О такой комнате можно было только мечтать.

Почему-то никто ничего не говорил. У Веруси создалось впечатление, что они чего-то (или кого-то) ждут. Она начала нервничать. В квартире была всего одна комната, поэтому, если ждали мужчину (или мужчин), то Верусе предстояло провести какое-то время на кухне.

Казалось, воздух в комнате был особенный, Веруся неизвестно почему чувствовала, как пульсирует кровь в кончиках пальцев и горячими волнами напитывает щеки. Она не понимала, что с ней происходит.

Произошло движение, она подняла голову и увидела, как Соня, распустив волосы по плечам, села на колени к Люсе и как-то особенно сильно, в порыве, прижалась своими губами к ее губам. Глаза у обеих были закрыты. Затем Люся принялась целовать грудь Сони. Голубой халат съехал с плеч, открывая белое хрупкое тело. Веру затрясло.

– Хочешь с нами? – услышала она далекий голос Сони.

Они перебрались на кровать, разделись и принялись обниматься, как это делают мужчина с женщиной. Тело Люси по сравнению с Соней, было более женственным и розовым. Быть может, так казалось от того, что все предметы в комнате приобрели розоватый оттенок. Вера слышала, как девушки постанывают, и волна тошноты подкатила к ее горлу. Она вся горела.

– Раздевайся, поспим, – как во вне прозвучал все тот же голос.

У Сони была маленькая грудь с сосками, похожими на изюм.

Вера разделась и легла рядом с ними. Она зажмурила глаза и почувствовала, как кто-то – Люся или Соня – целует ее в шею, плечи. Чьи-то руки гладили ее бедра и живот. Затем чья-то теплая ладонь скользнула между бедер и замерла там, словно устраиваясь поудобнее и надолго. Непривычная к таким смелым прикосновениям, Веруся вся напружинилась, ожидая, что же будет дальше. Она представила себе, как десятки рук ласкают ее тело, изучая его и пробираясь все глубже в ее естество. Ощущения были неслыханными по своей остроте и тому блаженству, которое приносили изголодавшейся по нежности Верусе. И тут произошло нечто. У нее перехватило дыхание. Она даже вскрикнула, почувствовав, как какие-то чудесные мягкие толчки погнали по всему ее телу, начиная с низа живота, физическую радость. Словно каждая клеточка ее тела выпустила по капле меда.

Она открыла глаза. По вискам ее струился пот. Она была счастлива. Соня заботливо промокнула ее лоб чем-то кружевным и мягким.

– Она еще девственница, – сказала Люся. – Для первого раза достаточно.

***

ПОЭМА ЭКСТАЗА. «Нет, все было не совсем так.» Глеб все же пришел ко мне. Шахматы, кофе и сыр. Он по-прежнему считал меня сумасшедшим стариком.

– Вы знаете, я уже говорил вам, что преподаю физику в университете, так вот Саша, Александра была моей лаборанткой. Ну предположим, Господь с вами, что вы, как цветок, вырастили и ее, но с чего вы взяли, что она моя секретарша? Лаборантка. А почему я, собственно, вам все это рассказываю? Да я и сам не знаю. Нравитесь вы мне и все. Да, кстати, в этом вашем романе сами-то вы присутствуете? Угощаете меня кофе, там, я не знаю, сыром? Водите меня по саду? Я покачал головой: тут он был прав – там меня не было. Поэтому последствия наших бесед – наш общий экспромт. Если бы Глеб услышал мою мысль, он бы глубокомысленно изрек: «Это жизнь.»

– Значит, она ваша лаборантка?

– Да, но только была. Сейчас она в декрете.

– Вы любите ее? Клара знает о существовании Саши?

– Нет, что вы, конечно не знает. Вы просто еще плохо знаете мою жену: да если бы она узнала, она бы вышвырнула меня, как пса…

– Вы не познакомили меня с ней.

– Да хоть сейчас!

– Нет-нет, успокойтесь, – а мне действительно было так приятно и уютно находиться в своем кресле, что я размяк, как масло и весь ушел в слух. – Продолжайте.

Глеб почувствовал в этой молодой женщине какой-то особый аромат печали и изысканности, наверно то, что ему не хватало дома. Клара – прекрасная земная женщина, обладающая здоровой притягательной силой, Саша – вечный молчаливый укор как бы всему суетному, шумному, олицетворение протеста против всего «общественного», «обобществленного» (слова-монстры, понятия-монстры, которые она не принимала). Она жила своим миром, не оглядываясь на других. Глеб видел в этом силу, хотя на самом деле здесь было совсем другое. Но он еще не скоро узнает об этом. Потому и сидит сейчас, вполне довольный жизнью, и рассказывает об утонченной Александре, живущей на грани оттенков, звуков, танцующей замысловатый изящный танец в пасти крокодила.

– Почему крокодила?

Я рассмеялся:

– Ее могут проглотить в любую минуту ваши монстры, так пусть это будет крокодил.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Хотя я так не считаю. Пока я с ней, ей не о чем будет беспокоиться.

И он принялся перечислять все, на его взгляд, необходимые ей для жизни, вещи и вещицы: «Шкатулка из яшмы, серебряная солонка, чайный сервиз, бусы из хризолита…» И все это, не считая платьев, блузок и пеленок для маленькой новорожденной Машеньки.

– Знаете, она чем-то напоминает мне мою старшую дочь, но Наталия моя более жизнерадостна. Наталия – творит, она постоянно рисует, она готова изрисовать все пустое пространство будь-то на бумаге, ткани, коже, стене… Саша – по природе созерцатель. Она питается ЧУЖОЙ живописью, слушает ЧУЖУЮ музыку, наслаждается всем этим и… почему-то угасает.