Александр Чучаев - Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография

• Название: Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). Монография
• Автор: Александр Чучаев
• Жанр: Юриспруденция

Данная работа – первое монографическое исследование, специально посвященное комплексному историческому и компаративистскому анализу проблем охраны государственной власти средствами уголовного права, выполненное на базе правовых памятников XI–XIX вв., Уголовных кодексов РСФСР 1922, 1926, 1960 гг., Уголовного кодекса РФ, уголовного законодательства ряда зарубежных стран, иных нормативных правовых актов РФ с учетом современных достижений уголовно-правовой науки. В ней показан генезис уголовно-правового регулирования ответственности за посягательства на власть; выявлен тренд развития уголовного законодательства об ответственности за рассматриваемые преступления; осуществлен анализ, углублен и уточнен ряд теоретических положений, относящихся к характеристике составов преступлений, предусмотренных ст. 277, 295, 296, 297, 2981, 317, 318, 319 УК РФ; внесены предложения по совершенствованию уголовного законодательства, разработаны рекомендации по его применению в следственной и судебной практике; доказана необходимость самостоятельной уголовно-правовой охраны главы государства – Президента Российской Федерации, исследованы ее концептуальные основы и представлена теоретическая модель соответствующей главы Уголовного кодекса РФ. Законодательство приведено по состоянию на сентябрь 2015 г. Для студентов, аспирантов, преподавателей юридических вузов, научных сотрудников научно-исследовательских институтов, судей, прокуроров, следователей и адвокатов.

---

Артикулы 21–35 существенно отличаются от рассмотренных выше. Они связаны с военной реформой, в частности с введением Устава воинского Петра I. Устав требовал неукоснительного исполнения приказов вышестоящих военачальников, запрещал их обсуждение, что нашло отражение в указанных артикулах. Кроме того, Устав определял четкую субординацию воинских чинов, положение иных лиц в армии – судей, комиссаров, интендантов и др.

Уголовно-правовые запреты охватывали широкий диапазон деяний. Устанавливалось наказание за нарушение установленной в армии дисциплины, оскорбление вышестоящих воинских начальников, выступление против их власти. Например, арт. 21 и 22 предусматривают ответственность за оскорбление «фелтмаршала или генерала». Согласно арт. 24 «буде кто фелтмаршала или генерала дерзнет вооруженною или невооруженною рукою атаковать, или оному в сердцах противитися, и в том оный весма обличен будет, оный имеет (хотя он тем ружьем повредил, или не повредил) для прикладу другим, всемерно живота лишен, и отсечением главы казнен быть. Такожде и тот живота лишен будет, который в сердцах против своего начальника за оружие свое примется». Преступление относится к числу вооруженных посягательств на военачальников, могло быть совершено в любое время и в любом месте, однако если это произошло во время похода на неприятеля или в лагере, где расставлены караулы, оно влекло более строгое наказание.

Как видно из артикула, мотив деяния не обязательно должен быть обусловлен служебной деятельностью потерпевшего. Указанные действия могут быть совершены и по личным побуждениям («…в сердцах против своего начальника за оружие свое примется»). Причем, выражаясь современным языком, виктимность поведения потерпевшего для оценки действий виновного лица не учитывалась. На это прямо обращается внимание в толковании к артикулу. «По сему артикулу никакой офицер, ни солдат не может оправдатися, хотя с ним от фелтмаршала и генерала непристойным образом поступлено будет, и ему от них некоторым образом оскорбление славы учинится. Ибо почтение генеральству всеконечно и весьма имеет ненарушимо быть. Однакоже таковому обиженному свободно есть о понесенном своем безчестии и несправедливости его величеству, или ином пристойном месте учтиво жалобу свою принесть, и тамо о сатисфакции и удоволствовании искать и ожидать оныя».

Аналогичным образом решался вопрос об обеспечении безопасности полковых офицеров (арт. 25).

Преступной признавалась угроза причинения физического вреда представителям младшего начальствующего состава – сержанту, фуриеру[286], каптенармусу[287], капралу. Ответственность дифференцировалась в зависимости от обстоятельств времени и места совершения преступления. Как и по арт. 24, более строгое наказание предусматривалось, если «…случится сие в походе против неприятеля, или в лагере, в котором караулы розставлены…». При таких обстоятельствах виновный подлежал казни, во всех остальных случаях предусматривалось жестокое наказание – шпицрутены[288].

Группа норм обеспечивала обязательность приказа или распоряжения начальника. В арт. 27–29 описаны уголовно наказуемые виды неисполнения указаний военного начальства, они отличаются по форме вины и обстоятельствам времени совершения деяния. Так, в первом из указанных артикулов предусмотрена ответственность за умышленное неисполнение приказа командира. О форме вины свидетельствуют слова «…он того из злости или упрямства не учинит, но тому нарочно и с умыслом противитися будет…». Ответственности подлежали как офицеры, так и солдаты. В арт. 28 субъективная сторона деяния сформулирована иначе: «…от лености, глупости или медлением, однакож без упрямства, злости и умыслу…». Таким образом, имеется в виду неосторожное преступление.

О разной степени общественной опасности указанных деяний свидетельствуют и санкции данных норм. По арт. 27 виновный, независимо от его воинского чина, наказывался смертной казнью, по арт. 28 – исходя из обстоятельств совершенного преступления, либо увольнялся из армии, либо временно отстранялся от службы (все это время должен был проходить службу в качестве рядового).

Определенный интерес представляет толкование к арт. 28, в котором говорится: «такожде долженствует оный офицер, которому указ дастся, по оному указу весма поступать, и отнюдь из того, что уронить или умедлить, или что прибавить да не дерзает, хотя б и доброе окончание тому делу было. Однакож он по вышереченному артикулу достойно себя наказание учинил». Из этого толкования видно, что ответственность не зависела от последствий неисполнения приказа или распоряжения, достаточным являлся сам факт отказа от его реализации.

Как уже указывалось, приказы военачальников не могли обсуждаться подчиненными, «ибо, – как сказано в толковании к арт. 29, – начальнику принадлежит повелевать, а подчиненному послушну быть. Оный имеет в том, что он приказал, оправдатся, а сей ответ дать, како он повеленное исправил».

Тяжкие преступления против власти сосредоточены в «главе семнадцатой – о возмущении, бунте и драке». В частности, запрещены все «непристойные подозрительные сходбища и собрания воинских людей» (арт. 133). Ответственности за попустительство подлежат офицеры, допустившие указанные собрания (арт. 134), а за недоносительство – лица, которые «…слышали, или таковые письма читали… а надлежащем месте или офицерам своим не донесли» (арт. 136).

В арт. 137 выделяются три вида преступления против власти: бунт, возмущение и упрямство. Норма является назывной, поэтому вызывает недоумение утверждение, что «арт. 137 в отличие от арт. 133–136 четко формулирует сам состав государственного преступления…»[289].

По артикулу совершение данного деяния «без всякой милости имеет виселицею быть наказано». В толковании к артикулу указывалось: «В возмущении надлежит винных на месте и в самом деле наказать и умертвить. А особливо, ежели опасность в медлении есть, дабы чрез то другим страх подать, и оных от таких непристойностей удержать (пока не разширитца) и более б не умножилось».

Цели подобной расправы очевидны, да их, пожалуй, не скрывают и составители Артикула – во-первых, это устранение бунта, во-вторых, ограничение численности его участников.

В эпоху Петра I была реформирована вся система судопроизводства[290]. Впервые предпринята попытка отделения суда от административного управления, хотя эта идея, как отмечает В. Н. Латкин, не была последовательно реализована[291]. Согласно законодательным установлениям, например, губернаторы должны были контролировать деятельность судебных органов, на многие органы государственного управления возлагались функции правосудия[292]. Судебными функциями обладал сам царь[293], Сенат, приказы и коллегии (по преступлениям по должности). Юстиц-коллегия являлась апелляционной инстанцией для нижестоящих судов (по ряду категорий дел выступала судом первой инстанции). В губерниях были учреждены ландрихтеры (1713 г.)[294]. С 1717 г. территория страны была разделена на судебные округа, в которых создавались надворные суды. В стране функционировали так называемые нижние суды. По ряду дел в отношении крепостных крестьян судебные функции осуществляли помещики. В городах полномочия суда выполнялись магистратами и Главным магистратом.

Деятельность органов власти по отправлению правосудия требовала в том числе уголовно-правового обеспечения. Исходя из этого, становится понятным включение в такой специфический нормативный акт, каким является Артикул воинский, ряда норм, а также трех глав, посвященных различным аспектам правосудия. Так, в арт. 34 указывается: «Никто да не дерзает судей, комиссаров и служителей провиантских, такожде и оных, которые на экзекуцию присылаются, бранить и в делах принадлежащих их чину противится, или какое препятствие чинить, но оным всякое почтение воздавать. Кто погрешит против того, имеет в том прощения просить, или заключением наказан, или по состоянию дела, чести и живота лишен быть».

Конечно, однозначно нельзя утверждать, что структура глав и норм Артикула воинского учитывала характер и степень общественной опасности деяний. Вместе с тем включение указанной нормы в гл. 3 свидетельствует о том, какое значение придавалось деятельности лиц, поименованных в арт. 34. В толковании к данному артикулу это прямо подчеркивается: «Понеже таковыя особы все обретаются под его величества особливою протекциею и защитою, и кто в делех, принадлежащих их чину противное учинит, оный почитается, якобы он его величества протекцию презрил».

«Глава двадцать вторая – о лживой присяге и подобных сему преступлениях» вопреки своему названию объединяет нормы о деяниях, посягающих на разные объекты (например, финансовые отношения – фальшивомонетничество; интересы потребителей – обмер и обвешивание и т. д.), в том числе на порядок государственного управления и интересы суда (лживая присяга и лжесвидетельство).