Виктор Оден - Летопись Тэлы

• Название: Летопись Тэлы
• Автор: Виктор Оден
• Жанр: Альтернативная история

Художник лежит на полу земляном, обедая корочкой хлеба. Зияющий в крыше прогнившей проём заполнен вращением неба. Вальсирует Син за кружащимся Ра. В безудержном звездовороте Плеяды и Сириус, как мошкара. Рождаются, гаснут в полёте светила и птицы. И нет ни на миг возможности остановиться. Художник задумчиво смотрит на них. Его голова не кружится.

---

48

В едином порыве всё общество Тэлы
всеобщее счастье, сплотившись, куёт,
чтоб правнуки внуков когда-нибудь смело
про прадедов дедов сказали: «У, ё!»

Жить стало намного теперь интересней.
Прошли времена, когда жались тайком.
Рабочий работу работает с песней,
а сеятель сеет посев «с огоньком».

С утра все колонной идут на зарядку.
Потом углеводонасыщенный ланч.
Затем разбредаются люди по грядкам
больших коммунально-взлелеянных ранч,

по крупным артелям, казармам, по стройкам
промежду собой соревнуясь в труде.
И каждый получит постольку, поскольку
своими руками наделает дел.

Питает колосья полезная влага.
Потеет дождями людская земля.
Приятно трудиться для общего блага,
не ради корысти и прихотей для.

А токмо заради единственной цели
в грядущее организуем заплыв,
чтоб в будущем граждане всё поимели,
беспечно жируя, заботы забыв.

Проложим дороги, пророем каналы,
пустыни осушим, моря оросим.
Печатными буквами впишет в анналы
история наши деянья засим.

49

Хорошо, очнувшись к пяти,
потянуться, встать и идти.
Сесть. Придвинуться. Взять и покушать.
Трогать, пробовать, нюхать и слушать.

А поев, облизнуться и встать.
Вновь идти и немного мечтать,
оступаясь и слабо толкаясь,
беспричинно слегка улыбаясь.

И придя постоять и начать.
Поворачивать. Крючить. Качать.
Не тяп-ляп, а умело и споро.
Торопиться не надо. Не скоро

нас отпустят отсюда домой.
Подожди. Поартачься. Постой.
Призадумайся и подыши.
И примерившись вдруг, соверши

так, как надо, умело, легко.
Выдохни и вдохни глубоко.
И не чаял наверно всерьёз,
что получится. Ан удалось!

Разбирая и снова мешая,
продолжай созидать, совершая
безупречно, хитро и умело,
углубившись в занятное смело.

Хорошо поработав, напиться
и, покушав, назад возвратиться.
Лечь. Зажмуриться и потянуться.
Улыбнуться. Уснуть и проснуться.

50

Пышно расцвёл Аквилон. На земле ему равных
нет городов. Не найти их и в солнечной Тэле.
Роскошью броской дворцов и количеством храмов
он превзошёл остальные в подлунном пределе.

Вырос, расширился – центром окраины стали.
Мощной стеной в восемнадцать локтей высотой окружён он,
в коей двенадцать ворот из блистающей стали
с кованой вязью, а в ней хрусталя кабошоны.

Град пересечь скороходу и суток не хватит.
Полигональными плитами выложен улиц
ровный рисунок в тринадцатигранном окладе.
Днём этот город гудит, как встревоженный улей.

Ночью же эхо шагов за отрядами стражи,
в ниш непроглядную тьму заглянув, исчезает.
Центр агоры порфировой фигой украшен,
что привлекает к себе голубиные стаи.

Счастливы жители, пьющие воды Эзета,
к морю текущего между холмов Аквилона.
Дарит отраду прохлады средь знойного лета
чистой прозрачной реки животворное лоно.

Мрамор и золото, ясень и кость элефанта.
Сонмы павлинов, лениво гуляющих в кущах.
Франты, прекрасные дамы и негоцианты,
сотни сановных и всадников сотни могучих.

Лавр и миндаль над палитрой искусных мозаик.
Плавно из медных курильниц ползут фимиамы,
смол ароматом призывные ноздри лобзая,
головы смертных кружа ароматом бальзама.

51

Дочь Туфа, владыки Алкесты,
лежащей от Тэлы вон в той,
нет в той стороне, всем известна
физической красотой.

Младая принцесса Емена
прекрасна, как ты ни крути.
В густых волосах до колена
алмазные бигуди.

Ясны симметричные очи
над парой румяных ланит.
В изящнейшей розовой мочке
серьга рубином горит.

Певуч голосок, как у птички.
На маленьких ножках княжны
невиданные черевички
сапфирами снабжены.

Способны лишь острые перья
Гомера и Корнейчука
её описать в полной мере.
Бессчетные жемчуга

на пурпуре, с шейки лебяжьей
сбегая, неслышно шуршат.
Увидишь её если, даже
забудешь тут же дышать.

Случиться инфаркт миокарда
от этого может с тобой.
Иль ты потеряешь кокарду,
совместную с головой.

52

По гребням горячим барханов,
нарушив покой абсолюта,
идёт человек с барабаном.
За ним вереница верблюдов.

Бескрайнее пекло тараня
упрямыми потными лбами,
размеренно слуги тирана
качаются вместе с горбами.

Манящих оазисов мимо,
видений обманчивых мимо,
процессия с грузом калыма
упорно и неотвратимо

в зачётное движется место.
Уложены плотно в тугие
тюки для владыки Алкесты
Хефуса дары дорогие.

Считая, когда барабана
удар перепонками хряснет,
плывут во главе каравана
послы со словами приязни.

Колючек обглоданных мимо,
и замерших ящериц мимо,
процессия с грузом калыма
упорно и неотвратимо

к столице Алкесты стремится.
А там искушённая в танцах
девица в светлице томится,
мечтая скорей сочетаться.

53

Туф не отпирался. Знает он —
всуе с Биодизелем не ссорься.
Прибыла принцесса в Аквилон
с пёстрым многочисленным посольством.

Барышни платки швыряют вверх.
Оземь тюрбаны кидают гуру.
Свадьбы день назначен на четверг.
А потом четырнадцать отгулов

и по бочке мёда на лицо
каждому из радостных сограждан
обещает, выйдя на крыльцо
царского дворца, глашатай. Дважды

кланяется гостье до земли
евнух и указывает немо
путь в её покои. Конопли,
что скрывает здание гарема,

тихо сотрясаются кусты.
Шорох, шёпот, зависть, любопытство.
Чьи-то мимолётные черты
там из тени в тень мелькают быстро.

Сочиняют яства повара.
Пишут панегирики поэты.
Глотки прочищают тенора.
Собирают девушки букеты.

Всюду толкотня и кутерьма,
смех и разговоры о невесте.
Убрана гирляндами тюрьма.
Клоуны шалят на лобном месте.

54

Два центиллиона восковых свечей
выжелтили залу в цвет бананий.
Гугол тонн предельно дорогих харчей
опыляют рыльца обоняний.

Серебром столовым слаженно звенит
радостная армия гурманов.
Молодые люди пьют Шато Лафит.
Хефус вынул руки из карманов:

«Вот моя невеста. Вот и я родной.
Тихо там! Плесни ещё, земеля.
Выпьем за всё это! Ты чего, глухой?!»
Встали. Осушили. Зашумели.

Мусс из рачьих шеек. Соус нантюа.
Соль. Перепелиновые яйца…
У Пантагрюэля и Гаргантюа
щёки покрасневшие лоснятся.

Выпили. Поели. Начали плясать
бальные продуманные танцы.
Вот где проявилась женская краса
и доселе скрытые изъянцы.

А невеста просто Грация Харит
и глазунья в сахарной глазури.
Ручкой плавно водит, ножкой шевелит,
вызывая внутренние бури.

Тут Мо встал и громко слова попросил,
и заговорил про Наковальню.
А Хефус Емену тут же пригласил
бегло осмотреть опочивальню.

55

Определены вроде как
понятия «порнография» и «эротика».
Развращает общество мафия
разнузданной порнографией.

Край бедра, томный вздох, угол ротика —
безобиднейшая эротика.
А ну как пройти комсомольским рейдом
по Набоковым и всяким там Фрейдам,

по жёлтой прессе и рекламным роликам.
Скажи «нет» озабоченным кроликам!
Скажи «да» разномастным искусствам,
воспитывающим твои чувства!

А ещё есть, которые мозгами утлыми
шастают по тантрам с камасутрами.
Что ты, тряпка? Возьми себя в руки!
Осваивай технику, изучай науки

(алгебру, географию, физику, химию).
Нашёл порнографию? В помойку кинь её!
Закончи колледж. Начни карьеру.
Посмотри в окно. Погуляй по скверу.

Или спорту отдай предпочтение.
Или музыке. Или чтению.
Ободряй усталых. Покоряй Арктику.
Повторяй теорию. Отрабатывай практику.

Что там Хефус с Еменой делают,
сами догадаются половозрелые.
Хотя, отвлёкшись от ямба и амфибрахия,
признаемся – это порнография.

56

Жадно муж кальян закурит
после сладостных объятий.
Громко кашляет и щурит
глаз Емена на кровати.

«Ты меня совсем не любишь,
говорит она Хефусу. —
Почему так брови супишь?
Неужели не по вкусу?»

Он, дыша клубами дыма
на Емену покосился.
И они неутомимо
снова начали возиться.

В целом год и две недели
молодые кувыркались
на раздолбанной постели.
В облаках кружился аист.

Как обычно, мир на грани:
тиф, интриги и кометы,
войны, бунты в глухомани.
Ну а им плевать на это.

Днём и ночью в счастье зыбком
молодые пребывали.
Уподобленные рыбкам,
друг над другом проплывали.

И кружил над ними аист.
И носили слуги кофе.
Пасся, странно улыбаясь,
в конопле довольный овен.

57