Эдуард Камоцкий - «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.

• Название: «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.
• Автор: Эдуард Камоцкий
• Жанр: Прочая документальная литература

В книге зарисовки с натуры, как во времена эпохи, заложенной Хрущевым, в режиме правления хунты, жили рядовые советские люди, и как режим, в конце концов, пришел к краху, ознаменованному талонами на мясные изделия и спички.

---

Зиму начинали на коньках. В будние дни зимой ходили на каток. Под каток заливали весь стадион, и весь стадион заполнялся народом.

Первые семь лет на 7 ноября каждый год замерзал Коптевский затон. Гладкий прозрачный лед – идеальный каток громадных размеров. Интересно, что после 60-го года Коптевский затон на 7-е ноября не замерзал ни разу.

Кир Бернадский, который курировал какую-то детскую секцию, с детьми построили буер. Правительство (Политбюро!) всемерно способствовало развитию физической культуры, всемерно способствовало самодеятельности своих граждан. Ринат Бикмухамметов организовал молодежь и на склоне Коптевского оврага соорудил тридцати метровый трамплин. Потом расчистили лес и проложили слаломную трассу от ДОКа вниз к Волге. Я уж не помню кто, организовал водно-моторную секцию и собрал молодежь на строительство скутеров. Завод, в соответствии с линией партии должен был содействовать развитию спорта и снабжал строителей материалом, механизмами, а иногда и рабочей силой (сварка, например). Действовали детские спортивные школы. Разумеется, все это было бесплатно.

Зимой так же дружно, как летом на Волгу, Управленческий выходил на лыжах в лес. Конечно, на лыжи становилось меньше людей, чем нежилось на пляже. Но по всем просекам были проложены лыжни, и на всех лыжнях были лыжники – как те, кто бежал, так и те, кто шел не спеша. Излюбленным местом массового катания был Коптевский овраг за больницей. Больницы там еще не было и дороги по оврагу зимой не было. Много людей было у соснового бора. На лыжи становились сразу у подъезда. Лыжня была и вдоль центральной улицы (С. Лазо). Мы по лесу катались, не придерживаясь лыжни, а шли туда, куда захочется. Часто в лесу встречались лоси, как одиночные, так и группами и следы зайцев. Много было лосей и зайцев.

Во время одной из прогулок мы решили с Сокольих гор спуститься к Соку. Наткнулись на дорогу, пройденную бульдозером, и решили спуститься по ней верхом на палках или ветвях, вывороченных бульдозером. Я решил: «была, не была», и вниз. На одном из поворотов лыжи задевают за твердый край бульдозерного следа, я падаю и слышу треск. В голове пронеслось: «все».

Прогулка для меня кончилась. Не только лыжа сломалась, но и сильно потянулись связки в больном (правом) колене. Компания довела меня до железнодорожного полустанка на берегу Сока и покатила обратно, а я пошел вдоль железной дороги до шоссе. Там меня подхватил грузовик и довез до Управы. На следующий день встать на ногу я не мог и провалялся в постели несколько дней.

Туризм. 3000 км под парусом

На заводе оказался очень энергичный молодой человек, который во время учебы в техникуме занимался в военно-морском клубе, ходил в походы под парусом, и теперь задался целью организовать нечто подобное у нас. Начал он с организации постройки байдарок.

Я еще в институте загорелся желанием стать участником походов на байдарках. О байдарках и о походе по Дону с выходом в Черное море нам рассказал институтский преподаватель. Так что здесь меня не надо было уговаривать – я сразу включился в работу. Организаторские способности и энергия Михаила Оборина были колоссальные. Он договаривался с мастером ДОКа, с завкомом, с начальниками цехов завода, чтобы сделали заготовки и детали, дали брезент и краски. Чтобы дали помещение для стройки и инструмент для работы…. А мы демонстративно были только исполнителями. Нашим лозунгом был: «Дай гвоздь (шуруп) и покажи, куда его вогнать». Но это была именно демонстрация, на самом деле, конечно, мы старались – мы очень спешили построить байдарки до отъезда немцев, которые не верили, что мы затею осуществим, и к концу лета 53 года четыре байдарки были построены.

Деревянный каркас, обтянутый прокрашенным брезентом, сделали по чертежу, а мачта с парусом и боковые «шверцы» – по воплощенной мысли Михаила.

Работать приходилось каждый день – начали строительство более 20 человек, а работали до конца около 10.

Кузнецов по поводу этой стройки выразился в том духе, что пусть лучше строят, чем пьянствуют, хотя те, кто строил, потому и были способны строить, что «свободное» время не пропивали. «Свободного» времени не бывает. Время всегда занято, в донном случае оно у нас было выкроено для стройки.

Дальше Мишка добился, что нас отпустили на неделю с работы, продолжая ставить нам в табель восьмерки, как будто мы на работе, и мы пошли в первый байдарочный поход по Волге. Как все первое, он не забываем.

К себе в байдарку Михаил взял меня. Мы вышли на Волгу и остановились на берегу Зелененького в ожидании каравана, идущего вверх. Караван шел методом толкания. Мишка шутливо дал удалой бандитский клич казаков: «Сарынь, на кичку» и мы пошли наперерез каравану.

Я должен был первым зацепиться за руль баржи рядом с теплоходом – толкачом. Чтобы не пропустить баржу, мы подошли к ее борту слишком близко и спохватились, когда увидели стремительно приближающийся, укрепленный на барже привод откачивающего насоса, свешивающийся с борта, но не опущенный в воду. Байдарку с нами не опрокинуло только потому, что мы успели нагнуться и руками отвести байдарку. А дальше опять за весла и к рулю. Зацепился, а к нам и остальные байдарки. И так, вверх.

Плотины еще не было, но русло уже было частично перегорожено котлованом для ГЭС. Течение в створе было сильное, и караваны перед будущей плотиной расформировывали, чтобы проводить их по частям. На этом участке баржи не толкали, а буксировали. Мы зацепились за первую и стали ждать. Теплоход чуть дал гудок и потащил, а за баржой мгновенно образовалась стоячая волна, на таком расстоянии от кормы, что наша байдарка оказалась под ее гребнем и пошла под воду. Мишка закричал: «Руби конец!» и тыкает мне в спину ножом, но я попробовал потравить буксирный конец и байдарка выскочила из под гребня. Затем я чуть выбрал конец, и байдарка забралась на гребень, не слишком много хлебнув, пока мы были под гребнем.

К барже была прицеплена лодка, и мы ее использовали «по назначению».

Уже в темноте, когда мы были в районе Усолья, Михаил подал команду отчаливать от баржи. Окликнул всех по очереди, убедился, что всё в порядке, и мы пошли к берегу. Обратно по течению мы шли своим ходом, в основном под парусами.

А Михаил уже задумал следующее строительство. Это был двухмачтовый парусный шестивесельный вельбот. И опять все добывал, выбивал, изобретал.

Достаточно сказать, что для дубовой основы корабля он нашел в дубовой роще подходящий по диаметру и длине дуб, уговорил лесничего считать его сухим и добился разрешения его спилить. В заводских структурах «пробил» разделку этого дуба на заводской лесопилке с изготовлением заготовок для шпангоутов, кильсона, швертового колодца, привальных брусьев, ахтерштевня, форштевня и еще множества других деталей. Мачты, обшивку и весла сделали из сосны. На заводе изготовили металлические детали для такелажа, уключины, шверт из стального листа и руль из алюминия и сделали разъемную форму, с помощью которой мы изготовили 3000 медных заклепок. Оборин выбил из завода брезент для каюты и ткань для парусов. Паруса и для байдарок, и для вельбота ему сшили в яхт-клубе, где его знали по членству в военно-морском клубе. Нам все это не стоило ни копейки, платил профсоюз.

Быть членами военно-морского клуба мы отказались, и в 1954м году отправились в поход до Ростова-на-Дону, как спортсмены секции водного туризма.

В Ростов-на-Дону

Для похода наш капитан поставил на вельбот еще и мотор. Для судового мотора он нашел на заводской свалке старую немецкую пожарную помпу и снял с нее тридцати сильный двигатель. Все делалось, конечно, с разрешения руководства завода, но некоторые условия жизни завода не могло нарушать и начальство. Никто не мог вывезти с завода без полного оформления документов материальную ценность.

Как вывести с завода этот мотор?

Был оформлен пропуск на вывоз с завода «двигателя внутреннего сгорания, сделанного из отходов материала в нерабочее время»!!!!!!!! Все друг другу сочувствовали и старались друг другу помочь.

Вал от мотора вывели через киль, винт Михаил сконструировал по своей задумке.

На веслах отошли от Коптева оврага, дойдя до тальника, сделали из прутьев дуги и соорудили между мачтами «каюту», На банки (скамейки) уложили весла и на них постелили ватные матрасы. Предусмотренная Михаилом дополнительная (четвертая) пара весел перед каютой, осталась на случай необходимости.

Первое испытание обрушилось на нас сразу же за Куйбышевым. Ни с того, ни с сего, при легком ветре налетел такой шквал, что он сорвал с якоря баржу, а вельбот оказался, как в ножницах, между разворачиваемой ветром баржой и буксирным тросом идущего вверх каравана. Мы мгновенно «срубили» большие паруса, оставив только стаксель, На одном стакселе развернулись и выскочили из «ножниц». (В очках – Оборин).