Эдуард Камоцкий - «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.

• Название: «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.
• Автор: Эдуард Камоцкий
• Жанр: Прочая документальная литература

В книге зарисовки с натуры, как во времена эпохи, заложенной Хрущевым, в режиме правления хунты, жили рядовые советские люди, и как режим, в конце концов, пришел к краху, ознаменованному талонами на мясные изделия и спички.

---

Только на симфонии Шостаковича при полупустом зале городской филармонии я ходил, чтобы что-то узнать, понять, за что его называют гениальным. За что его любил (????? – 5 премий) Сталин?, т. е. с целью познания. Во всех остальных случаях я ходил и хожу музыку слушать. Между прочим, 40 лет спустя, на одном из концертов в филармонии (теперь, при полном зале) исполнялась музыка Сен-Санса и Шостаковича, так, к моему изумлению, моему внуку одиннадцатилетнему Захару больше понравился Шостакович. Выходит, я отстал от времени? Давно отстал. А недавно я еще раз послушал 7 (ленинградскую) его симфонию, над которой мы в студенчестве смеялись, и прослушал её с большим удовольствием – вот так.

Кроме филармонии, я прослушал весь репертуар оперного. Мне несказанно повезло, мне удалось попасть на спектакль, в котором Ленским был Лемешев – один из немногих, кто не играет на сцене, а живет, и не поет, а разговаривает пением.

Бывая в командировках, я не упускал возможности посетить художественные выставки и побывать на каком-либо концерте.

В эти годы в изобразительном искусстве совершался быстрый, я бы сказал галопирующий, переход от передачи содержания через «фотографически» точную форму, к передаче содержания путем искажения формы, на абстрактных полотнах, не имеющих ни формы, ни содержания. К отходу от ЖИВОписи, и к нисхождению до примитива живоПИСИ.

На смену добропорядочным академикам пришла молодежь, которая решила, что с приходом Хрущева стало ВСЁ можно, и бросилась догонять запад, сметая всё, до того приобретенное, как лопнувшая пружина, находящаяся 40 лет в перекрученном состоянии. Хрущев отчаянно сопротивлялся, вплоть до применения бульдозеров для сноса «модернистского» искусства, но тут уж одно из двух: провозгласил свободу, так пожинай ее плоды.

В части сценического искусства, я старался в первую очередь попасть в Большой зал консерватории. Удалось попасть даже на Ван Клиберна во второй его приезд. Сейчас, когда я увидел, как дороги билеты на концерты знаменитостей, мне очень хотелось бы узнать, за счет чего билеты на его концерт стоили так дешево, что были доступны по цене всем, в том числе и мне. Получал ли он гонорар, соответствующий мировым стандартам капиталистического мира, а разницу между стоимостью проданных билетов и размером гонорара доплачивала филармония, или Ван Клиберн, исходя из наших реалий, чтобы его могли послушать любители музыки с обыкновенной для нашего общества толщиной кошелька, удовлетворился нашим обычным гонораром трудящегося музыканта.

Как-то, при намерении попасть на концерт в консерватории, я узнал, что в Малый зал билетов уже нет, а в Большом дает концерт Зара Долуханова. Я бы предпочел инструментальную музыку, и купил билеты на вокал без особого восторга, но концерт был великолепен и прошел на одном дыхании. Я был в восторге.

Однажды попал в Большой театр. Билеты везде были недорогие, чтобы высоким искусством могли насладиться все трудящиеся, но купить билеты было трудно. Чтобы провинциалы, попавшие в Москву, могли побывать в Большом, в кассе выделялась часть билетов для продажи по командировочным удостоверениям; и я побывал.

Любопытна мне была новая эстрада, и я сходил в сад Эрмитаж, где на одной площадке выступал коллектив из Южной Америки, а на другой – из Чехословакии.

Билет я купил на Южную Америку. Солистка раз за разом поворачивалась к зрителям спиной и отчаянно трясла ягодицами, полагая, вероятно, что это её главное артистическое достоинство. Так оно и было, раз от пения никаких впечатлений не осталось. Впрочем, виноват, во время пения вдруг певица замолчала. Видно, что она открывает рот, жестикулирует, а слышны только звуки оркестра. Я решил, что нарушилась работа усилителей, а теперь думаю: не было ли это выступление под фонограмму (для нас тогда совершенно неизвестное), на этот раз трансляция певицы отключилась, и осталась одна фонограмма.

Во время антракта я нашел слушателя Чехословацких артистов, который, как и я, был на концерте ради любопытства. Мы с ним обменялись местами. Он пошел на Южную Америку, а я на Чехословакию. Из выступления чехов мне запомнилось, что солистка то и дело кокетливо поднимала на плечо спадающую бретельку её легкого платья. Все это было страшно далеко от Большого зала филармонии.

На своей Управе в будние вечера читали, учились, ходили в кружки художественной самодеятельности, строили суда для водного туризма. Ребята, с которыми я жил, окончили техникум и посчитали, что они отучились. Когда они увидели, что я и после института листаю учебники, поразились, задумались и поступили на заочный. Игорь впоследствии защитил кандидатскую и как-то сказал мне, что считает меня своим учителем.

Как только начинается сезон купания, весь Управленческий отправляется на Волгу. 400 ступенек вниз, а на берегу самодельные лодки местных перевозчиков. Лодка заполняется и отходит, заполняется следующая. Ни очереди, ни ожидания, непрерывный конвейер. Лодки деревянные, мотор Л—3 или Л—5, в лодку помещалось до 20-ти человек. Перевоз рубль (после 61 года – 20 коп). Скорость 5км в час и через «пару минут» пляж. На берегах Волги еще не было частных владений, и вся Волга была доступна для всех.

Часть переправившихся остается на пляже затона, а многие переходят Зелененький и выходят на берег Волги. И там, и там пляжи чистые, раздольные, широкие, километровые. Чистые они по двум причинам: первое – это то, что они громадные, а второе – то, что тогда пластика не было, а бумагу сжигали. Костры жгли, и для них места хватало. Люди идут на целый день и с собой берут еду, а некоторые и питье.

Мы пили прямо из Волги. По Волге нефтяных пятен плыло больше, чем сейчас, но вода была чистая – нырнешь и пей себе на здоровье, хотя все пристани на Волге были дебаркадерными с туалетами над водой, как видно на фотографии на стр.6 нашего коптевского дебаркадера. В городах дебаркадеры были двухэтажные с залами ожидания, ресторанами и гостиницами, и на каждом дебаркадере, точно не помню, но примерно по 8 туалетных кабинок, свисающих с кормы над водой. На судах, и пассажирских и грузовых, туалеты тоже были «в воду». Но Волга успевала самоочищаться, и вода была питьевая.

Из Волги сырую воду перестали пить после постройки ВАЗа и сброса канализации ниже плотины. Впрочем, многие волжане пьют и сейчас.

И мы в то время были дикарями. Как-то, я не помню зачем, мы с Юрой Федоровым с утра в воскресение были в городе. Из города поехали водным трамвайчиком до Коптева оврага, пересели в лодку, и мы на пляже. В городе, озорничая, мы для еды на пляже купили не традиционных пирожков и колбасы, а сырую курицу. На пляже нашли свою компанию и бросили эту курицу в костер. Съели, очистив от гари и золы. Ну что уж нас осуждать – веселились мы.

Когда выходными стали и субботы, отдыхать мы стали с ночевкой «в поле» – или в лесу, или на Волге. В походе – прогулке по Жигулям – после ночевки неожиданно стал непомерно тяжелым рюкзак Володи Сударушкина. Открывает он клапан, а в рюкзаке два кирпича лежат. Группа веселится – кто положил? Группу вел я. Велел всем, кроме Володи, встать в шеренгу и нагнуться.

– Вон видишь, у кого спина выше всех, – Наташка Иванова дерг спиной, – видишь?

Веселая девчонка. Уже, будучи невестой, везет на мотороллере своего жениха Володю Кутумова. Перед шлагбаумом на переезде остановились. Он поставил ноги на землю, а когда шлагбаум открылся, Наташа так лихо рванула с места, что Володя остался на месте.

Волга, пляж, Жигули – не удивительно, что немцам у нас нравилось, у нас даже свой сфинкс есть. Вот бывают же такие чудеса в природе. Тысячелетия текли воды, сменялись жара и морозы, дули ветры и сотворили «сфинкса», вот и посчитайте по теории вероятности, какова вероятность этого события. А «сфинкс» – вот он: «Смотри человек и не заблуждайся в своем высокомерии». А на другом берегу гора «Верблюд», правда, теперь без головы – шалопаи сбросили.

Выходы жителей Управленческого на пляж были столь массовыми, что руководство поговаривало о планах сооружения фуникулера на берег или канатной дороги прямо на остров, но не успели, кончилась наша власть.

Лестницу регулярно ремонтировали и обновляли, при этом исчезали беседки с резными деревянными украшениями, но это никого не волновало – главное, чтобы ступеньки и перила были целыми. При задержке с ремонтом были осуждающие выступления на профсоюзных собраниях и конференциях, администрация оправдывалась, обещала и ремонтировала. Уж лестница никак не могла быть заводской, но для обеспечения отдыха заводских работников, ее ремонтировал завод.

Зиму начинали на коньках. В будние дни зимой ходили на каток. Под каток заливали весь стадион, и весь стадион заполнялся народом.

Первые семь лет на 7 ноября каждый год замерзал Коптевский затон. Гладкий прозрачный лед – идеальный каток громадных размеров. Интересно, что после 60-го года Коптевский затон на 7-е ноября не замерзал ни разу.