Иван Упоров - Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв.

• Название: Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв.
• Автор: Иван Упоров
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2004
• ISBN: 5-94201-340-3

В монографии предпринята попытка историко-правового анализа формирования и реализации в России пенитенциарной политики. Опираясь на факты, документы, мемуары и другие источники, автор выявляет тенденции ее развития, дает свою трактовку многим событиям, связанным с деятельностью в нашей стране мест лишения свободы (тюрем, лагерей, колоний), через орбиту которых прошли десятки миллионов заключенных. Сейчас, спустя два века после выработки Российской империей достаточно определенной концепции пенитенциарной политики, спустя полвека после «закрытия» ГУЛАГа, когда доступны многие архивы, когда позади советско-партийная заданность и когда уже прошла эйфория «взрыва» гласности 1990-х гг., неизбежно сопровождавшаяся излишней эмоциональностью в оценках прошлого нашей страны, пожалуй, впервые имеется возможность дать максимально взвешенные ответы на многие трудные вопросы, порожденные противоречивой и нередко драматичной практикой «мест, не столь отдаленных».

Для научных работников, преподавателей, аспирантов и студентов исторических и юридических факультетов. Может быть полезной для всех интересующихся историей Российского государства.

---

В числе основных причин такого положения следует назвать отсутствие единого для всей России законодательства, регулирующего назначение и исполнение наказания в виде лишения свободы, недостаток у государства необходимых материальных и финансовых средств (вероятно поэтому обсуждения возможного взаимного тюремного заточения Петра III и Екатерины II каждого со своими сторонниками накануне прихода последней к власти даже не касались вопросов законности и правовой процедуры этой акции[397]), неповоротливость государственного аппарата. Причем государство проявляет непоследовательность – сначала оно выделяет деньги на строительство мест лишения свободы, а затем перекладывает часть затрат на местное население. Эти причины, в свою очередь, исходили из неопределенности правительства в выборе концептуальных положений карательной политики, отсутствия научных разработок в пенитенциарной сфере.

Отчасти теоретической предпосылкой к изменениям стало появление «Наказа», где впервые на высшем уровне были достаточно четко определены цели наказания и принципы его исполнения. В этом документе впервые в истории России со стороны власти четко прозвучала необходимость реализации правовой идеи «nullum crimen, nulla poena sine lege». В пенитенциарной области развитием «Наказа» стал проект Устава о тюрьмах. Однако оба эти документа, составленные Екатериной II под влиянием гуманистических идей европейских просветителей и ученых – Локка, Гоббса, Руссо, Монтескье, Вольтера, Беккариа и других, а также опыта известного тюремного деятеля Д. Говарда, остались нереализованными. Как отмечалось в литературе прошлого века, этот документ был «только вспышкой, вызванной филантропическим и либеральным настроением умов того времени в Западной Европе… вспышка была вполне сознательная… Это сознание перешло к последующим законодателям, непрестанно опиравшимся в своих реформах на теоретический Устав Екатерины»[398]. Следует заметить, что эта «вспышка» в силу сложившихся в России общественных отношений, основанных на сословном неравенстве, отсутствием представительных органов власти, была просто обречена на быстрое угасание, ибо российское общество было не готово для восприятия передовых пенитенциарных идей. Да и сама императрица, судя по всему, это понимала, отмечая в своих записках, в частности, что «мало людей в России даже подозревали, чтобы для слуг существовало иное состояние, кроме рабства»[399].

Сложившееся исторически фактическое положение с местами лишения свободы не могло быть улучшено без привлечения огромных средств, а ими государство не располагало; к тому же о цельной и последовательной программе преобразований тюремной сферы тогда и речи не было. И все же толчок, данный «Наказом» и проектом Устава о тюрьмах, способствовал совершенствованию пенитенциарного дела в России, поскольку в это время тюрьмы стали «предметом более или менее общественного внимания и объектом научного изучения»[400]. В изданных позже инструкциях, носивших ограниченный характер, а затем в утвержденных императором Правилах для попечительного о тюрьмах общества были включены нормы, которые станут сердцевиной последующей пенитенциарной политики Российского государства.

Глава 3. Реформирование российского общества и эволюция пенитенциарной политики в первой половине XIX в.

Первая половина XIX в. характеризуется формированием предпосылок либеральных преобразований в российском обществе. В этот период усложнялся весь спектр общественной жизни, накапливались элементы новых социально-экономических укладов в хозяйственной сфере, совершился промышленный переворот, ставший основой для развертывания индустриализации, многообразилась социальная структура, в частности, возникли новые социально-классовые группы, все громче стал звучать голос оппозиции самодержавию. Все это свидетельствовало о том, что в России обострялись старые и возникали новые противоречия, на новый цивилизационный уровень поднималось российское самосознание. Другого и не могло быть, если иметь в виду развитие в целом мировой цивилизации. Так, европейские буржуазные революции уже определили социальную направленность общественного прогресса, заложили качественно новые основы государственного управления в соответствии с принципами свободы, правового равенства граждан, усиления влияния представительных органов власти.

Внутренняя и внешняя политика Российской империи, массовые репрессии против прогрессивно мыслящих дворян, польских патриотов, участников солдатских и других народных выступлений, жестокое подавление выступлений против крепостничества, национального гнета, произвола царской администрации, помещиков, горечь поражений в ряде войн и многое другое обострили историческую ситуацию в нашей стране первой половины XIX в., давили тяжелым грузом на государственность, жизнь населения, значительно осложняли систему управления. Вотчинно-поместное начало с трудом приспосабливалось к условиям промышленного переворота. Крепостничество тормозило прогресс России, все громче критиковалось представителями всех социальных слоев. Между тем самодержавие как олицетворение и выразитель интересов дворянской империи, что определяло его консервативную природу, стремилось отгородить Россию от буржуазных преобразований, государственно-управленческих новаций Запада, сохранить прежние по своей сути политические и иные институты. Как будет показано ниже, эти процессы определенным образом сказались на особенностях российской пенитенциарной политики.

Вместе с тем следует отметить, что первая половина XIX в. характеризуется весьма существенными изменениями с системе управления государственными делами, о чем свидетельствует, прежде всего, создание министерств (хотя этот процесс проходил достаточно сложно и противоречиво[401]) и Государственного совета, а также усилением законодательных начал в регулировании различных сфер общественной жизни, подтверждением чему является издание Свода законов Российской империи. Следует отметить здесь же, что в созданном Министерстве внутренних дел (наряду с другими министерствами)[402] предусматривался Департамент государственного хозяйства и публичных зданий, который и стал заведовать управлением тюрем по всей стране[403]. Вместе с тем смирительные и рабочие дома находились в ведении Министерства полиции. И лишь с присоединением последнего к Министерству внутренних дел в 1819 г. управление основными местами лишения свободы перешло к МВД[404].

В контексте нашей проблематики обращает на себя внимание то обстоятельство, что правовая регламентация системы мест лишения свободы в первой половине XIX в. обретает, наконец, логическую завершенность. Разрозненные ранее управленческие решения в пенитенциарной сфере, законы и другие правовые акты аккумулируются в таких крупных пенитенциарных документах, как Устав о ссыльных, Свод законов и учреждений о содержащихся под стражею и др. Усиливается степень законности при осуждении к наказаниям, связанным с лишением свободы, в частности, в 1822 г. законодательно закрепляется решение о том, что ссылка назначается «не иначе, как по приговорам судебных установлений»[405].

В пенитенциарной политике Российского государства начала XIX в. акцент делался по-прежнему на максимальном использовании ссылки в государственных интересах. Это подтверждается прежде всего тем, что именно ссылке (как в каторжные работы, так и на поселение) уделяется наибольшее внимание из всех видов наказаний, связанных с лишением свободы. В частности, серьезным изменениям подверглось управление ссылкой. Было сочтено нужным, чтобы все вопросы водворения ссыльных находились под общим наблюдением сибирского генерал-губернатора, а непосредственное их ведение – под контролем гражданских губернаторов, выделив для этого специальный аппарат и дав губернаторам в этой сфере достаточно широкую свободу действий. Тем самым правительство предполагало упростить и ускорить решение всех организационных, а также материально-бытовых вопросов, во множестве возникавших при поселении на конкретные места ссыльных преступников. Все это предусматривалось Положением о поселении в Сибири 1806 г. Основными местами поселения указывались Забайкалье и Нижнеудинский округ. Как и ранее, предполагалось оказывать поселенцам содействие в постройке домов, снабжении хлебом и семенами. Кроме того, предусматривалось не распределять их по различным населенным пунктам, а образовывать особые поселения[406].

В целом можно говорить о том, что первая четверть XIX в., по выражению Н. Г. Фельдштейна, была «эпохой коренных преобразований в русской ссылке»[407]. Далее будет показано, что именно в рассматриваемый период ссылка получит очень подробное и завершенное правовое регулирование, где задача колонизации уже никоим образом прямо не указывается (в отличие от отдельных императорских указов, о которых говорилось ранее). По утверждению того же Н. Г. Фельдштейна, в XVIII и начале XIX вв. государству так и не удалось решить с помощью наказания в виде ссылки поставленные перед ним задачи. Более того, этот автор писал о «полном крушении отдельных колонизационных попыток» (это не поколебало тем не менее стремления государства осуществить с помощью ссылки «мечту обратить Сибирь в густо населенную провинцию»[408]).