Яков Бутович - Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России

• Название: Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России
• Автор: Яков Бутович
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-8242-0142-0

Имя Якова Ивановича Бутовича (1882–1937) хорошо известно историкам коневодства в России. Коллекционер, редактор и издатель журнала «Рысак и скакун», владелец конного завода всю свою жизнь посвятил всемирно известному орловскому рысаку.

Я. И. Бутовичу принадлежал конный завод в Прилепах в Тульской губернии, недалеко от Ясной Поляны. Позднее, в тяжелейших условиях послереволюционной разрухи ему удалось сохранить племенной фонд знаменитой породы. Его рысаки были связаны кровными узами с рысаками других заводов, и, желая проследить развитие породы, Бутович принялся за составление летописи лучших рысаков. Эту работу над книгой автор начал в 1926 г., когда судьба его завода уже висела на волоске, и продолжил после ареста в 1928 г., находясь в заключении.

«Архив сельца Прилепы» будет интересен и специалистам, и широкому кругу читателей, всем, кому дорог орловский рысак, ставший по выражению Бутовича, частью русской культуры.

---

Фурия той осенью стала любимой и популярнейшей лошадью в Одессе, ее знали, ею любовались решительно все! На ходу, как, впрочем, и сам Недотрог, и многие его дети, она прямо-таки преображалась и становилась удивительно хороша. Все новости в южных городах, в особенности таких оживленных, как Одесса, разносятся с быстротою молнии. А потому уже вечером во всех кофейнях Одессы – и у Фанкони, и у Робина, и у Семадени – только и было разговоров, что про Сашу Пурица и про то, что он давал за кобылу 1500 рублей. «И подумайте, этот сумасшедший помещик не согласился ее продать!» – добавляли одесситы и пожимали плечами. Когда в октябре я уезжал из Одессы, наездник брата Петров просил оставить ему Фурию для призов. Она хорошо потом бежала в Одессе и показала резвость 2.26.

Я дал Фурии заводское назначение, но должен сознаться, что использовал ее крайне неудачно, вернее, односторонне. Я случал ее со своими жеребцами, а те все были стайерами, и потому она давала позднеспелых лошадей, к числу которых принадлежала и сама. Наездники ломали их еще до того, как те успевали созреть. Фурию надо было отправить в завод Щёкина и там ее года три кряду крыть таким жеребцом, как Вожак. Он был пылкий флайер, негрузный и исключительно породный, а главное, он к ней идеально подходил по кровям. Вожак был прямой представитель линии Лебедя 4-го и со стороны матери происходил от охотниковской кобылы с сильными течениями крови знаменитого Соболя. Фурия также была по отцу из линии Лебедя 4-го, а по матери имела кровь Соболя через свою бабку – охотниковскую кобылу. Встреча и повторение этих прославленных кровей всегда давали положительный эффект в рысистом коннозаводстве, и от случки Фурии и Вожака или подобного жеребца можно было бы ожидать блестящих результатов. Если я этого не сделал, то лишь потому, что такие посылки были в то время сопряжены с немалыми хлопотами и получить вакансию под такого жеребца, как Вожак, было, конечно, нелегко. Да и я в то время уже выходил в генералы от коннозаводства и считал, что и без того, случив Фурию с жеребцом своего завода, без хлопот и забот получу хорошую лошадь и сумею ее хорошо продать. И все же, несмотря на неудачный подбор, Фурия дала безминутных лошадей, а первый ее сын Франт 2.27 (четырех лет) был и совсем хорошей лошадью. Но не то, конечно, дала бы Фурия, если бы к ней был применен другой подбор.

Когда Фурия начала стареть, я спохватился, что у нее нет достойной заместительницы, и послал ее в завод графа Г. И. Рибопьера под Плутарха. От этой случки родилась серая кобыла Фаворитка, которая была резва, но по себе нехороша. И она, и сама Фурия затем были национализированы и использованы преступно скверно, как, впрочем, и все остальные рысистые матки страны. Фурия пала после революции жеребой от Эльборуса, а Фаворитку выбраковали и продали позднее, так что семейство Феи было полностью удалено из Прилеп, но оно не угасло и может еще вспыхнуть в других руках и в другом заводе.

В 1903 году я прикупил пять кобыл: Волторну и Отвагу в Хреновском заводе, Гичку, Кашу и Струю в Аргамаковке у Н. С. Шибаева. Покупка была крайне удачной, поскольку в числе купленных кобыл оказалась Каша – одна из лучших моих заводских маток, давшая таких лошадей, как Кот и победитель Императорского приза Кронпринц.

Покупка двух кобыл в Хреновом оказалась не столь удачна. Обеих я приобрел осенью на обычном аукционе. Отвага была дочерью голицынского Осляби и знаменитой охотниковской Вихрястой, долгое время украшавшей своими детьми Хреновской завод, а своим присутствием – хреновской табун. Это соединение голицынских лошадей с охотниковскими дало везде отрицательные результаты, но в то время я еще не настолько знал породу, чтобы придать этому должное значение. Отвага была беднокостна, велика и имела отвратительную голову. Голицынский тип лошадей в ней явно взял перевес над охотниковским. Я уже писал в одной из своих ранних работ, что известное число голицынских лошадей прежнего времени были нехороши по себе, легки ногами, головасты и просты. В таком же духе была и Отвага.

Купленная вместе с ней Волторна ничего не оставила у меня в заводе, так как в 1904 году прохолостела от знаменитого Подарка, а в следующем, в 22 года, и сама пала, но об этой замечательной кобыле надо сказать хотя бы несколько слов.

Волторна (Ворон – Выгодная), темно-гнедая кобыла, р. 1883 г., завода М. С. Синицына. Мать победителя Императорского приза Мурзича, Вежливого и др. По себе Волторна, несмотря на весьма почтенные годы, была очень хороша: длинная, крупная, густая и очень глубокая кобыла, на прекрасных ногах, с хорошей длинной шеей и того типа, который в старину особенно ценили и называли тулиновским. Когда я купил эту кобылу, мне хреновские старожилы говорили: «Глядите, Яков Иванович, это настоящая тулиновская кобыла. Хотя она и завода Синицына, но в прежнем, тулиновском, сорте: какая нога, длина, глубина, завесистая челка, выразительная голова и особенно верхняя линия идеально правильного размаха!» Я смотрел, запоминал и считал, что старики правы, так как, судя по некоторым старым фотографиям и потомству Удалого, прежние тулиновские лошади должны были быть именно такими. Волторна была дочерью Ворона, сына Велизария, а ее мать Выгодная происходила от Янтарного завода В. Я. Тулинова. Здесь была такая же родословная, как и у большинства лошадей 1870–80-х годов, происходивших из заводов Синицына, Смирнова, Дронникова, Козополянского, Сталя и других воронежских коннозаводчиков, имевших своим главным источником, а иногда и первоисточником тулиновских жеребцов или кобыл. Много позднее, когда я уже переехал в Тульскую губернию, как-то посетив под Тулой завод К. И. Платонова и увидев рекордистку Бурливую, я был удивлен ее сходством с Волторной. У Бурливой была спина подлиннее, но во всем остальном, даже в масти особенного тона и оттенка, это была Волторна! Меня настолько заинтересовало такое сходство, что, приехав в Прилепы, я сейчас же взял заводские книги и посмотрел породу обеих кобыл. То, что я там увидел, произвело на меня тогда столь сильное впечатление, что я хочу поделиться этим с читателями.

Волторна – дочь Выгодной, что от Янтарного завода В. Я. Тулинова, сына Янтарной от Степенного 1-го и Вострухи. А Бурливая – дочь Босой, что от Пряхи, дочери той же тулиновской Янтарной от Степенного 1-го и Вострухи. Таким образом, Янтарный и Янтарная, которые вошли в родословную Волторны и Бурливой, были в близком родстве. Этим и объясняется сходство двух кобыл. Как же хороши были прежние тулиновские лошади, если они могли оказывать такое решающее воздействие на формы и тип даже своих отдаленных потомков, и нельзя не удивляться, как умудрились погубить когда-то знаменитый завод после смерти самого Тулинова.

Мне не раз приходилось слышать, что не следует верить старожилам, и по поводу всевозможных рассказов стариков о прежних лошадях граф Н. В. Стенбок-Фермор не без остроумия заметил, что старожилы-то больше всего и путают и меньше всего помнят. Это, конечно, не так, и из вышеприведенного рассказа видно, что старики в Хреновой были совершенно правы, указывая мне на Волторну и утверждая, что она олицетворяет тип тулиновской лошади.

Блестящую покупку я сделал в заводе Н. С. Шибаева, где побывал летом 1903 года. Я тогда купил трех заводских маток, которых уступил мне С. А. Сахновский, главноуправляющий Аргамаковским заводом, специально для этого из Москвы ездивший со мной в Пензенскую губернию. Мы сговорились с ним еще в Москве, что я возьму двух кобыл из числа тех, что назначены в продажу, а третью он разрешит мне выбрать из табуна. «Что делать, уж погрешу перед Николашей (Шибаевым), уступлю вам, молодому охотнику, кобылу и сделаю это во имя старой дружбы с Михаилом Ивановичем Бутовичем, а если ошибетесь выбором – сам укажу, кого надо взять».

Поездку в Аргамаково я буду описывать, когда наступит черед говорить о заводе Шибаева, а теперь перейду к тем трем кобылам, которых я тогда купил. О Гичке и Струе я скажу всего несколько слов, а на Каше должен буду остановиться со всей обстоятельностью, к которой обязывает меня имя этой знаменитой кобылы.

Из числа продажных кобыл я быстро выбрал Гичку и Струю и купил их по 900 рублей. Гичка была вороная, правильная трехвершковая кобыла, ничем не бросавшаяся в глаза, но, конечно, выше того материала, который был у меня в заводе. Мне особенно симпатично было то, что она являлась дочерью Бедуина-Пылкого, родившегося от старого Бедуина, то есть Бедуина-Парижанина, и Пилки, матери Полотёра. И старого Бедуина, и Полотёра я любил и ценил. Со стороны матери Гичка происходила от жихаревских лошадей, которыми я никогда не увлекался и происхождение которых считал недостаточно фешенебельным. Гичка имела рекорд 5.31,6 и регулярно жеребилась в заводе Шибаева. У меня она дала четырех жеребят и год не была случена. Я ее продал в 1909 году на Дон И. М. Грекову. Лучшими ее детьми были Губернатор 4.50 и Галилея 1.39, потом заводская матка у А. Н. Синельникова.