Антон Райков - Теория соотносительности

• Название: Теория соотносительности
• Автор: Антон Райков
• Жанр: Философия
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91419-458-8

«Теория соотносительности» – вторая книга автора (первая – «Философ и „Я“»), номинанта премии «Вторая навигация»-2009 «за философский дебют – первую крупную публикацию молодых авторов». Книга представляет собой сборник мыслей на самые различные темы: от теории познания до каких-то обычных жизненных наблюдений. И все-таки некоторые темы можно выделить особо, прежде всего это тема субъективности-объективности, вопросы о смысле жизни, тема научного спора (действительно ли именно в споре рождается истина?), отдельно можно выделить и притчи (о вдохновении и методичности, о легкой и трудной жизни и другие). Книга написана живым языком и является доступной для широкого круга читателей, интересующихся философской проблематикой.

---

И постепенно стал он подниматься. Его самообразование и любовь к труду помогли ему занять подходящее место, связанное уже с осмысленным, а не черным физическим трудом, и это место дало ему денег достаточно, чтобы хватило и на кров, и на пищу, и на одежду, и на книги, и еще оставалось. Подчиненные уважали Атона и брали с него пример, ведь пример всегда берут с того, кто сам его и подает, а ведь Атон хотя работал теперь более головой, чем руками, все же работал «по-черному», с полной отдачей сил. Вскоре после того, как Атон обустроился в своем новом доме, он женился на весьма привлекательной женщине (звали ее Марией), которая родила ему в течение пяти лет трех весьма привлекательных детей: двух девочек и мальчика (Мария, Ада и Николай). Усадив себе на колени свою любимицу: годовалую девочку Аду, Атон сказал: «Я был прав. Зря люди жалуются на жизнь. Главное – не бояться трудностей и все они отступят. Вот у меня есть мой дом, моя жена, мои дети, моя работа и мои книги: что мне еще надо? Я счастлив и ничто не помешает моему счастью, ведь что бы не попыталось помешать ему, я готов встретить любые неприятности с гордо поднятой головой. Я не плакал, не ныл, и теперь твердо стою на ногах, так твердо, что меня уже не сбить». Так сказал Атон и слова его были весомы.

Но вот в его дом пришла беда. Заболел сын, заболел, а потом и умер. Велико было несчастье всей семьи. Атон же молча перестрадал потерю и сказал так: «Великое испытание было послано мне судьбой, много страдал я, но выдержал его. Все может выдержать человек, выдержать и не сломаться. Даст еще Бог мне нового сына. Велико мое несчастье, ох велико, но я выдержу, и не сломаюсь, потому что нет такого несчастья, которого бы не мог выдержать человек». Так сказал Атон и стал жить дальше. Тут серьезно заболела любимица Атона – его ненаглядная и уже двухлетняя дочурка Ада. Атон не верил своим глазам, не верил в то, что может случиться худшее. «Нет, – говорил он себе, – молния не бьет дважды в одно и то же место. Бог не отнимет у меня Аду. Есть ведь все-таки какая-то справедливость на Земле». Так говорил Атон, но Ада умерла. Горе всей семьи было уже не просто велико, но безмерно, ведь Ада была любимицей не только Атона, но также и его жены, и сестры Ады – Марии. Все любили маленькую Аду, но она умерла. Почему так произошло? Атон не мог понять. Он было возроптал, но потом сказал так: «Неисповедимы пути земные. Великое страдание было припасено для меня, и я его принял. Не имею я права роптать. Были уже люди, с которыми происходило нечто подобное, и они не ломались. Вспомню же Иова многострадального. Вспомню и утешусь. В конце концов, со мной все еще моя семья, мой дом и мои книги. И я верю, что еще придет счастье в этот дом и придет для меня радостное время. Хотя сейчас на сердце одна лишь тоска». Так говорил Атон, говорил, не ломался, трудился и верил в лучшее. Но жена его была совсем не так стойка, два несчастья в семье подорвали ее силы, как физические, так и духовные. Некоторое время она жила так, как будто ничего особенного не произошло, но потом вдруг впала в апатию, а через некоторое время стало понятно, что она повредилась в уме. Атон не жалея тратил деньги на врачей, но деньги уходили, а здоровье к Марии не возвращалась. Младшая же Мария, как могла, старалась вести хозяйство, насколько это было по силам для восьмилетней девочки. Атмосфера в доме была невеселой. Атон же продолжал трудиться и верить в лучшее.

Но и на нем стало сказываться общее напряжение. Труд не доставлял ему прежнего удовольствия и, как следствие, он стал менее продуктивен, а иногда и просто непродуктивен. И вот вдруг в один день совершенно неожиданно он оказался на улице, потому что на его место нашелся более способный работник. Это был удар для Атона, он не верил, что такое может произойти. Как же ему теперь кормить безумную жену (которая к тому же требует дорогого ухода) и маленькую дочь? Атон опять взялся за черную работу, но она не могла помочь ему сохранить дом. Семья была вынуждена съехать и вот, пока вопрос с новым жильем был не решен, отец, мать и дочь решили переночевать в бараке. «Это будет всего одна ночь, – сказал он себе и жене с дочкой, – одна только ночь, а там что-нибудь да придумается». И вот он снова слышит вокруг себя давно забытые им разговоры людей дна, вспоминает прошлое. Он смотрит на жену и дочку, укрытых грязным одеялом, и вдруг что-то такое находит на него, и он начинает внутренне всхлипывать. Испугавшись, как бы эти жалкие звуки не услышали окружающие, он спешит на улицу, и там начинает рыдать во весь голос. Так сломался несгибаемый Атон, который верил в то, что нет таких испытаний, которые бы не мог выдержать человек. Так мир узрел слезы Атона.

А смысл притчи ясен: Знайте, что есть на свете непосильные бремена. А тот, кто не знает этого, тот узнает и надорвется.

Философия и фракционность

Феномен фракционности проявляет себя во всех сферах, и философия не является исключением. Но я некоторое время недооценивал его значимость. А именно логика моя поначалу была следующей: вокруг так мало людей, для которых философия реально что-то значит. Уж стоит найти философа, и я найду с ним общий язык. Ну хорошо, мы с ним будем в чем-то несогласны, но разве это существенно, если удерживать в уме то, как мало вообще людей, всерьез интересующихся философией. Частными несогласиями можно пренебречь, лишь бы общей была любовь к Истине. Я не сомневался в верности подобной позиции. Практика, однако, указала на серьезные ограничения такого подхода.

А именно довольно скоро я начал понимать всю силу фракционных трений внутри единого, как мне казалось, философского лагеря, всю значимость «философской партийности». И раз уж речь зашла о партийности, то уместно обратится к миру политики. Вот существует государство, существует, условно выражаясь, правящая партия, и существует лагерь оппозиции. Оппозиция всегда неоднородна по своему составу, разделяясь на несколько принципиально несогласных друг с другом лагерей. Каждый лагерь в свою очередь неоднороден, предлагая принципиально различные пути развития страны. Крайне показателен, пример с историческими дискуссиями внутри марксизма, которая не только отделяла марксистов от всех остальных, но и раскалывала марксистов внутри марксизма (большевики-меньшевики). А казалось бы: уж если мы марксисты, то должны найти общий язык. Какое там…О том же, чтобы найти общий язык на основании того, что все мы радеем за общественное благо (как марксисты, так и либералы, и консерваторы) говорить вообще не приходится.

В философии, как приходится убеждаться, дело обстоит ничуть не лучше. Отсылка на взаимную любовь к мудрости не работает. Философы, найдя друг друга, не слишком то и рады встрече, а только и ждут, по какому бы им вопросу разругаться. В принципе, в этом есть своя закономерность, ведь все они заняты поиском Истины, и, таким образом, различного рода трения говорят о важности самого поиска. Это только по несущественным вопросам можно соглашаться, или не соглашаться, не придавая согласию-несогласию большого значения. И все-таки иногда берет досада. Так и хочется воскликнуть: философы всего мира, соединяйтесь! Но: как раз в оригинале, от которого про-изводна эта фраза во многом и содержится разгадка. А там говорится: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Не коммунисты, а именно пролетарии (если дистанцироваться от марксисткой терминологии, то речь идет о народе, об апелляции к народу). Так вот и в философии, как я все более убеждаюсь, лучше апеллировать не к философам, а к тем людям, которые тянутся к Знанию. Философы плохо понимают друг друга и, в общем, и не сильно стремятся к пониманию. Но вот непредвзятый еще читатель может понять и принять конкретного философа с его идеями. И как раз на таких непредвзято мыслящих людей и стоит ориентироваться.

Не совсем афоризмы

1. Опыт работы насыщает нас. Опыт счастливой жизни обогащает наш вкус. Трагический опыт отбивает у нас всякий вкус к жизни. Рутинный опыт притупляет наш вкус. И только при смешении этих ингредиентов в нужной пропорции, мы собственно и получаем настоящий вкус к жизни. – Э, да ты варишь своеобразный «жизненный суп» из различных видов опыта! – Да, и могу поделиться с тобой одним кулинарным рецептом: не добавляй соли; жизнь и так всегда солоновата.

2. Познание умножает скорбь. – Познание умножает скорбь невежд. – Умножение познания говорит нам о всей глубине нашего невежества, и умножает скорбь. – А эта скорбь умножает наше стремление к познанию.

3. Любители говорить правду в лицо – не очень-то они любят это лицо! – Но зато они любят правду! – Которая состоит прежде всего в том, что они любят говорить ее в лицо.

4. Мне очень понравилось то, что вы сделали! – Какая досада!

Мне очень понравилось то, что вы сделали! – Мне абсолютно все равно.

Мне очень понравилось то, что вы сделали! – Спасибо большое!

Мне очень понравилось то, что вы сделали! – Значит, я сделал это не зря!