Валентина Марьина - Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948

• Название: Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948
• Автор: Валентина Марьина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91674-243-5

Эдварда Бенеш, политик, ученый, дипломат, один из основателей Чехословацкого государства (1918). В течение 30 лет он представлял его интересы сначала в качестве бессменного министра иностранных дел (1918–1935), а затем – президента. Бенеш – политик европейского масштаба. Он активно участвовал в деятельности Лиги Наций и избирался ее председателем. Эмигрировав на Запад после Мюнхена, Бенеш возглавил борьбу за восстановление республики в границах конца 1937 г. В послевоенной Чехословакии он содействовал утверждению строя, называемого им «социализированная демократия». На политическом пути Бенеша были не только блестящие победы, но и сокрушительные поражения. Споры о его личности не утихают до сих пор. В России нет крупных работ, посвященных Бенешу. Настоящая книга – это взгляд российского историка-чехословакиста на видного европейского политика первой половины XX в. Особое внимание уделено отношению Бенеша к России, Советскому Союзу. Работа основана на материалах российских архивов, документах, опубликованных в России (СССР) и Чешской республике (Чехословакии), а также на известной автору российской и чешской исторической литературе.

---

Экономический кризис снова поставил вопрос о репарационных платежах. На Гаагской конференции по репарациям 1929–1930 гг., в которой участвовали Бельгия, Великобритания, Германия, Греция, Италия, Польша, Португалия, Румыния, Франция, Чехословакия, Югославия и Япония, был принят так называемый план Юнга[194], заменивший план Дауэса. Новый план предусматривал некоторое снижение Германией годовых репарационных платежей и ряд других мер, облегчавших положение ее экономики. Были ликвидированы австрийские, снижены венгерские и болгарские репарации. Чехословакия же, как страна-наследница Австро-Венгрии и одновременно страна-победительница в Первой мировой войне, должна была, как говорилось ранее, платить «налог за освобождение». Вместе с другими странами Малой Антанты ЧСР поставила свою подпись под решениями Гаагской конференции по репарациям, хотя они противоречили ее интересам. Дальнейшее снижение репарационных платежей Германии на основании плана Юнга, и, как его следствие, уход французской оккупационной армии из Рурской области Германии Бенеш никоим образом не приветствовал. Он развернул активные действия за снижение внешнего чехословацкого долга и с помощью Франции добился некоторых успехов: «налог за освобождение» был снижен, и Чехословакия получила символическую долю в болгарских и венгерских репарациях. Бенеш оценивал это как новую дипломатическую победу и публично заявил, что сберег для государства 25,6 млрд крон из первоначальных обязательств, составлявших 30 млрд крон[195]. Хотя Бенешу, бесспорно, удалось снизить долг до 4,4 млрд крон, однако в условиях нарастающего экономического кризиса он все еще был достаточно велик.

Полагая, что совместными усилиями они смогут легче справиться с экономическим кризисом, Германия и Австрия 21 марта 1931 г. объявили о создании таможенной унии. Реакция Праги была нервозной: Бенеш заявил, что Берлин сделал важный шаг на пути присоединения Австрии к Германии. Франция также была обеспокоена договором, в то время как Англия ожидала от него улучшения экономической ситуации в Центральной Европе. Подобную точку зрения разделяли также Румыния и Югославия. Партнеры Чехословакии по Малой Антанте именно в Германии и Австрии видели крупнейших потребителей их зерновой продукции, экспорт которой падал. Однако германо-австрийский план не был реализован: Международная судебная палата в Гааге вынесла решение, что таможенная уния противоречит условиям мирных договоров. Германская и австрийская экономика рухнула вместе с крупными банками в Берлине и Вене. Летом 1931 г. стало ясно, что Германия не сможет заплатить даже сниженные репарационные платежи. План Юнга фактически прекратил существование. В Вашингтоне президент Гувер 20 июня объявил о моратории на международные финансовые обязательства. Союзники по Антанте согласились на отсрочку выплаты всех репараций и долгов, по меньшей мере, на год. Франция приняла предложение сдержанно, и возражала против него каждый раз, когда мораторий возобновлялся. Многочисленные варианты планов решения экономического кризиса в Центральной Европе появлялись столь же быстро, как и забывались. Дипломатия оказалась бессильной перед решением экономических проблем в период кризиса. Инициатива перешла в руки диктаторов.

В марте 1933 г. Б. Муссолини предложил британскому премьеру проект «пакта четырех», пакт «согласия и сотрудничества» между Англией, Францией, Германией и Италией. Проект предусматривал возможность пересмотра мирных договоров, признание равенства прав Германии в области вооружений, принятие аналогичных решений в отношении Австрии, Венгрии и Болгарии, проведение политики сотрудничества четырех держав во всех европейских и внеевропейских вопросах. Предложение, сделанное западным державам, должно было, с одной стороны, обойти Лигу Наций, как организацию, следившую за сохранением версальского статус-кво, с другой, и это главное, превратить две европейские диктатуры – Германию и Италию – в равноценных партнеров Великобритании и Франции. Малая Антанта и Польша протестовали против предложенного проекта, считая, что он является больше шагом к войне, чем к сохранению мира. В своем коммюнике от 25 марта 1933 г. Постоянный совет Малой Антанты высказался против ревизии мирных договоров. Министерство иностранных дел в Праге заявило, что пакт направлен против существования и территориальной целостности государств Центральной Европы, которые без колебания возьмутся за оружие, чтобы защитить себя. Убежденный противник тоталитаризма Бенеш, выступая 25 апреля 1933 г. в Палате депутатов НС, резко осудил предложение «пакта четырех» и заявил: «Сегодня я хотел бы предупредить всех тех плохих математиков, которые наивно верят, что через пару лет Европа окажется во власти разных экстремистских движений, именуемых фашизмом, гитлеризмом или коммунизмом… все эти разные – измы стали бы для нас тяжелой социальной болезнью, последствия которой оказались бы катастрофическими для нашего государства»[196].

Неоднозначно предложения Муссолини были встречены в Англии и Франции. Франция внесла свои поправки к проекту, ряд формулировок которого, касающийся пересмотра мирных договоров, перевооружения Германии, нарушения территориальной целостности государств-членов Лиги Наций, был пересмотрен. 30 мая Постоянный совет Малой Антанты под давлением Англии и Франции одобрил «пакт четырех» с внесенными в него поправками. 7 июня 1933 г. пакт, в основу которого лег французский вариант, был парафирован в Риме Муссолини и послами Англии, Франции и Германии. Хотя пакт, вызвавший бурю эмоций и активно обсуждавшийся европейской общественностью, и был подписан, но он никогда не вступил в силу, а Франция его даже не ратифицировала.

Как видно из вышеизложенного, в первой половине 30-х гг. Малая Антанта еще успешно функционировала, и с ее мнением должны были считаться западные державы. В 1932 г. союз трех стран стал даже еще более тесным. Намечалась унификация внешней политики (ни одно важное политическое решение не должно было приниматься без ведома партнеров), тесная экономическая интеграция (шла подготовка таможенного союза), созыв общего парламента (из представителей национальных законодательных органов)[197]. Бенеш прилагал массу усилий к укреплению Малой Антанты, особенно в ситуации, когда Германия начала порывать с международным сообществом. Он попытался укрепить структуру Малой Антанты: эти усилия завершились 16 февраля 1933 г. подписанием ее устава (договора об организационном устройстве). Бенеш стремился создать условия не только для выработки общей внешней политики и улучшения экономического сотрудничества трех государств Малой Антанты, но и для стандартизации их вооружения. Согласно представлениям Бенеша, Малая Антанта с ее 47-миллионным населением и неослабным вниманием к вопросам вооружения могла играть ключевую роль в Центрально-Восточной Европе. По словам чешского историка Р. Квачека, Бенеш хотел видеть в Малой Антанте межгосударственное образование, подобное «великой державе»[198].

Однако в новой международной ситуации его намерения наталкивались на значительные препятствия. Прага была не в силах перевесить экономическую привлекательность Германии для стран юго-восточной Европы. К тому же аграрная партия Чехословакии сумела добиться высоких таможенных тарифов на сельскохозяйственную продукцию. ЧСР не могла привлечь своих партнеров ни необходимыми им займами, ни как рынок сбыта. В то же время Ялмар Шахт, один из главных организаторов экономики нацистской Германии, министр экономики и президент Рейхсбанка, разработал систему расчетов, которая оказалась привлекательной для заинтересованных в этом аграрных группировок Румынии и Югославии и дала возможность обмена сельхозпродуктов с Балкан на немецкую промышленную продукцию. На Балканском полуострове появилось сильное политическое течение, которое склонялось к фашизму и считало жизненно важной дружбу с Германией.

Приход Гитлера к власти в Германии (30 января 1933 г.) был настороженно встречен в ЧСР, но чехословацкая дипломатия пока заняла по отношению к новому режиму позицию «wait and see» («подождать и посмотреть». – В. М.). Бенеш еще в марте в своем выступлении в Национальном собрании заявил о необходимости корректных и дружественных отношений с Германией, поскольку у Чехословакии «нет никаких пограничных споров» с ней. Однако в экспансивных намерениях нового германского режима сомнений не было. В частности, югославскому королю Александру через чехословацкого полпреда в Белграде Бенеш передавал: «Единственная возможная политика для нас троих (то есть государств-членов малой Антанты) состоит в том…, чтобы не поддаться провокациям, действовать и далее, как до сих пор, и готовиться, прежде всего, к экономической борьбе с Германией и Италией и выдержать в этой борьбе». По мнению чехословацкого МИД, нацистский режим в Германии продержится достаточно долго, поскольку, согласно К. Крофте, «его поддерживает больше населения, чем Ленина и Муссолини»[199].