Валентина Марьина - Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948

• Название: Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948
• Автор: Валентина Марьина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91674-243-5

Эдварда Бенеш, политик, ученый, дипломат, один из основателей Чехословацкого государства (1918). В течение 30 лет он представлял его интересы сначала в качестве бессменного министра иностранных дел (1918–1935), а затем – президента. Бенеш – политик европейского масштаба. Он активно участвовал в деятельности Лиги Наций и избирался ее председателем. Эмигрировав на Запад после Мюнхена, Бенеш возглавил борьбу за восстановление республики в границах конца 1937 г. В послевоенной Чехословакии он содействовал утверждению строя, называемого им «социализированная демократия». На политическом пути Бенеша были не только блестящие победы, но и сокрушительные поражения. Споры о его личности не утихают до сих пор. В России нет крупных работ, посвященных Бенешу. Настоящая книга – это взгляд российского историка-чехословакиста на видного европейского политика первой половины XX в. Особое внимание уделено отношению Бенеша к России, Советскому Союзу. Работа основана на материалах российских архивов, документах, опубликованных в России (СССР) и Чешской республике (Чехословакии), а также на известной автору российской и чешской исторической литературе.

---

Конфигурация военно-политических группировок в Европе быстро менялась, и Бенеш, как опытный лоцман, должен был искусно маневрировать, чтобы ведомый им чехословацкий корабль не наскочил на рифы сложной европейской ситуации. В своей практической деятельности Бенеш был скорее приверженцем широко известного тезиса «железного канцлера» Пруссии (позже Германии) Отто фон Бисмарка: политика – это искусство возможного. Смысл этого выражения состоял в следующем: политика (эффективная политика) имеет дело только с реальностью, с достижимыми целями, все то, что лежит за гранью возможного (реального) – это не политика, а благие пожелания, пустые декларации. Чтобы вписать чехословацкую внешнюю политику в реалии европейской ситуации и добиться положительных результатов, Бенеш вынужден был непрестанно маневрировать, лавировать, идти в случае необходимости на компромиссы, стремясь не обострять отношения ни с великими державами, ни с соседями Чехословакии.

Посланник ЧСР в СССР Б. Павлу в марте 1935 г. характеризовал положение Чехословакии и Бенеша в связи угрозой германской агрессии как крайне сложное и утверждал: «он, как представитель маленького государства, вынужден играть роль человека, пытающегося убедить в опасности великие державы, в особенности Англию. Английские мозги медленно переваривают новые факты. В этом заключается трагизм положения Бенеша. В Англии считают, что то, что Бенеш говорит, продиктовано только страхом Чехословакии за свое будущее. Это, конечно, верно, но Чехословакия, даже если осуждена погибнуть, будет до конца бороться за свое существование. Вопрос, однако, идет не только о Чехословакии, но и о судьбах мира в целом»[213]. Как раз на следующий день, 16 марта 1935 г., послы Англии, Франции и Италии в Берлине получили текст «Закона о восстановлении сил национальной обороны [Германии]», т. е. введении всеобщей воинской повинности, чем в очередной раз были нарушены статьи Версальского мирного договора. Одновременно печать «третьего рейха» начала кампанию за присоединение Австрии к Германии. На вопрос Александровского во время встречи с Бенешем 19 марта 1935 г. о том, как тот оценивает случившееся, Бенеш по существу ушел от ответа, отделавшись фразой, что Малая Антанта и в этом вопросе «идет целиком и полностью за Францией, которая будет протестовать против поведения Германии». Далее, рассуждая о том, следует ли поставить этот вопрос на обсуждение Совета Лиги Наций, он заявил, что он как председательствующий в Совете поставил бы его «лишь при наличии полного единодушия по поводу такого шага между Францией, Англией и Италией. Иначе в Совете произойдет опасный разнобой». Далее Бенеш заявил, что в случае достижения такого единодушия, он поставил бы вопрос в Совете исключительно с целью фиксации факта нарушения Германией Версальского договора. Затем он заявил, что не стал бы заговаривать о каких-либо санкциях в отношении Германии, поскольку тут уж «никакого единодушия не будет, и из-за этого лишь пострадает авторитет Лиги Наций». На слова Александровского о том, что английская нота Германии – «это прямая и полная капитуляция Англии перед Гитлером и торжество гитлеровской системы беззастенчивого игнорирования всей Европы при преследовании целей гитлеровской экспансии, что неминуемо сводится к основному вопросу, к вопросу о близкой войне в Европе», Бенеш, согласно записи беседы Александровским, «поддакивал без особой охоты, а затем сказал, что положение исключительное, но он думает, что все обойдется, и Лаваль договорится о необходимых шагах с кем нужно»[214].

Бенеш явно опасался «неаккуратных» оценок сложившейся ситуации, что следует и из его телеграммы чехословацким представительствам от 21 марта 1935 г.: «ЧСР не относится к действиям Германии трагически, однако считает это событие весьма серьезным». Он полагал, что в будущем Англия и Италии должны «выступать вместе с Францией, а блок великих держав по отношению к Германии должен создать единый фронт». Что касается Чехословакии, то она пойдет вместе с этим блоком и будет последовательно проводить прежнюю политику: «Мы подождем переговоров великих держав, так как объединение великих держав автоматически освобождает нас от необходимости проявлять инициативу. Мы считаем свою прежнюю дружественную линию по отношению к Малой Антанте и Франции, к России и Балканской Антанте[215], точно так же, как и наши корректные действия по отношению к Германии, и на будущее единственно правильными и возможными…»[216].

Англо-советские отношения середины 1930-х гг. отличались крайней неустойчивостью, обусловленной острой борьбой в правящих кругах Великобритании за определение курса английской политики в отношении СССР и нацистской Германии. К 1935 г. перевес оказался на стороне группировки, выступавшей за нормализацию англо-советских отношений и развитие торгово-экономических связей между обеими странами. Об этом свидетельствовал визит в Москву лорда-хранителя печати А. Идена в конце марта 1935 г., который был принят И. В. Сталиным и председателем Совнаркома СССР В. М. Молотовым. В ходе бесед Идеи признал важность советских предложений о создании системы коллективной безопасности в Европе и, в частности, необходимость заключения Восточного пакта вследствие усиления агрессивного характера внешней политики Германии и наращивания ее вооружений. В коммюнике об итогах визита Идена в Москву говорилось, что СССР и Англия будут проводить политику мира и коллективной безопасности. Подчеркивалось, что организация безопасности в Восточной Европе и пакт взаимопомощи имеют целью «не изоляцию и окружение какого-либо из государств, а создание гарантии равной безопасности для всех участников пакта». Приветствовалось участие Германии и Польши в нем[217]. Из Москвы Идеи отправился в Варшаву, где получил решительный отказ Пилсудского от присоединения Польши к Восточному пакту. Затем Идеи посетил Прагу и вел переговоры с Бенешем, которые касались главным образом заключения этого пакта. Информируя Александровского о встрече с Иденом, Бенеш подчеркнул, что он заявил тому, «что для него существует первоначальная идея Восточного пакта, и он не может говорить о его модификациях – это было бы капитуляцией»[218]. Но негативное отношение Польши и Германии к пакту сделало невозможным его подписание.

СССР, Франция и Чехословакия пошли иным путем. В. П. Потемкин, советский посол в Париже, заявил Ш. Осускому, чехословацкому посланнику во Франции, что Литвинов высказывается за тройственный франко-русско-чехословацкий пакт, о чем и было сообщено в Прагу 10 апреля[219]. Этот тройственный союз в конце концов и образовался, но в весьма своеобразной форме: в виде двух билатеральных договоров, советско-французского и советско-чехословацкого, но с оговоркой, высказанной в протоколе ко второму из них. 2 мая 1935 г. в Париже был подписан советско-французский договор о взаимопомощи. Вслед за этим[220] встал вопрос и о подписании подобного советско-чехословацкого договора. 4 мая Политбюро ЦК ВКП(б), рассмотревшее этот вопрос, приняло постановление дать согласие на текст пакта, аналогичный в основе советско-французскому. В постановлении подчеркивалось, что «в пакте должно быть ясно сказано, что помощь против нападения на территорию СССР и Чехословакии оказывается лишь в тех случаях, когда на помощь жертве нападения выступает и Франция»[221]. Такое условие предложила включить в договор чехословацкая сторона. Бенеш в соответствии с Уставом Малой Антанты обратился к правительствам Югославии и Румынии с просьбой дать согласие на подписание советско-чехословацкого договора и в начале мая получил от них согласие на это. Однако это вовсе не означало, что партнеры ЧСР по Малой Антанте полностью одобряли сотрудничество с Советским Союзом. Смерть югославского короля Александра и французского министра иностранных дел Барту 9 октября 1934 г. повлекли за собой ускорение разложения Малой Антанты. Дело в том, что после смерти Александра принц-регент Павел и премьер-министр М. Стоядинович активизировали политику нейтралитета и дружбы в отношении Германии и Италии, что, естественно, пришлось не по вкусу Бенешу. У Румынии были свои претензии к Советскому Союзу из-за Бессарабии, и курс ЧСР и Бенеша на сближение с СССР воспринимался румынами, мягко говоря, без восторга.

3 мая, после того как Бенешу стало известно о намеченной процедуре подписания советско-французского договора, он пригласил к себе Александровского, чтобы «договориться о процедуре оформления аналогичного договора между СССР и Чехословакией». В последующие дни такая договоренность была достигнута, детали уточнены, о чем Бенеш 9 мая сообщил Миссии Чехословакии в СССР и чехословацкому посланнику в Варшаве. В телеграмме последнему отмечалось: «При переговорах мы умышленно действовали так, чтобы не затронуть Польши. Пражский акт не будет обращен против Польши»[222]. Литвинов в телеграмме Александровскому от 11 мая подчеркивал: «Мы приняли предложение Бенеша о том, что помощь жертве нападения по договору будет оказываться при условии, если помощь жертве нападения также оказывает и Франция…»[223]. 16 мая 1935 г. в Праге Э. Бенешем и С. С. Александровским был подписан советско-чехословацкий договор о взаимной помощи. Он предусматривал (статья 2) в случае, если СССР или ЧСР явились бы «предметом невызванного нападения со стороны какого-либо европейского государства», Чехословакия и Советский Союз «окажут друг другу немедленную помощь и поддержку». Срок действия договора (статья 6) определялся пятью годами. Предусматривалось, что если он не будет денонсирован одной из сторон по крайней мере за один год до истечения этого периода, то останется в силе без ограничения срока. Однако каждая из сторон имела возможность прекратить его действие, предупредив об этом за один год. В протоколе подписания договора (статья 2) содержалась оговорка, которую чехословацкая сторона считала его важной частью: «…оба правительства признают, что обязательства взаимной помощи будут действовать между ними лишь поскольку… помощь стороне-жертве нападения будет оказана со стороны Франции». Чем объяснить настойчивое желание чехословацкой стороны, Бенеша зафиксировать это условие в данном документе? Автору не известны какие-либо официальные разъяснения по этому поводу, хотя, возможно, они и существуют. Однако некоторые предположения сделать можно. По всей видимости, дело было во внутриполитической ситуации в ЧСР, где имелись не только сторонники сближения Чехословакии с Советским Союзом, но достаточно много противников такого шага. Вот что пишет по этому поводу 3. Земан: «Руководство Аграрной партии и некоторые правые политики были обеспокоены изоляцией Чехословакии в Центральной Европе и зондажами Бенеша в Москве… Аграрии, напротив, рекомендовали более тесное сотрудничество с Польшей, т. е. со страной, крайне несимпатичной Бенешу». И далее: «Текст договора с Советами по крайней мере отчасти успокоил опасения правых партий. Красная Армия не могла по своей воле вступить на чехословацкую территорию, а чехословацкое правительство не обязывалось выступить прямо на стороне Советского Союза в случае конфликта. Франция таким образом стала решающей силой в необычайном дипломатическом треугольнике. Париж должен был бы сначала прийти на помощь Москве, и уж потом обязана была бы вмешаться в конфликт и Чехословакия, но в случае нападения на Чехословакию первый ход должна была бы сделать Франция. Договор с Советами внешне помог Бенешу улучшить дипломатическое положение Чехословакии. Однако она не имела общих границ ни с Францией, ни с Советским Союзом, а гитлеровская Германия буквально начала точить зубы»[224]. Однако не следует забывать, что и сам Бенеш не питал никаких симпатий ни к большевизму, ни к коммунизму, втайне опасаясь непредсказуемых действий Москвы. Указанной оговоркой, как, предположительно, он думал, суверенная демократическая Чехословакия сможет уберечься от возможных опасностей, грозящих ей со стороны тоталитарного советского государства с его идеей мировой революции. Заключив договор с Москвой, в котором Бенеш видел важное препятствие на пути агрессивной политики гитлеровской Германии, он продолжал возлагать основные надежды на возможную помощь в случае угрозы с ее стороны, на западные державы, и, прежде всего, на Францию.