Николай Петров - Святой апостол Андрей Первозванный: путешествие «по Днепру горе». Историко-археологические разыскания

• Название: Святой апостол Андрей Первозванный: путешествие «по Днепру горе». Историко-археологические разыскания
• Автор: Николай Петров
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-903983-12-4

Книга Николая Игоревича Петрова, доцента Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств, кандидата исторических наук посвящена сохраненному в Повести временных лет преданию о путешествии святого апостола Андрея Первозванного по Восточной Европе. Особенностью настоящей работы является изначальное доверие исследователя к этому летописному сообщению. Автор считает возможным сохранение данного предания в Византии от апостольских времен и приходит к выводу о практической возможности подобного путешествия в I в. по Р. Х.

Книга адресована историкам, археологам, религиоведам, а также – всем читателям, интересующимся историей Христианства на Руси.

---

Сомнения в ироничной интонации «банного» эпизода уже звучали в литературе.[106] По справедливому замечанию М. Ф. Мурьянова, «честь апостольского посещения не идет ни в какое сравнение с мнимым уколом новгородскому самолюбию».[107] Непредвзятый взгляд на текст летописи позволяет говорить об удивлении апостола, о его непонимании такого «мовенья» – непонимании вполне уместного для уроженца Вифсаиды – но никак не об иронии. Отмеченные различные варианты концовки рассказа святого Андрея о банях («и то творять мовенье собе, а не мученье» – «и тако творять не мытву собе, но мучение») по существу свидетельствуют об одном и том же обстоятельстве – об испытанном апостолом затруднении восприятия увиденного в качестве гигиенической процедуры.

«Банный» эпизод, по мнению Н. К. Никольского, «производит впечатление, что единственным результатом апостольского пребывания у новгородских словен было наблюдение туриста о странностях их банных обычаев, хотя в средневековой историографии апостолам вменялось обыкновенно в обязанность путешествовать исключительно для того, чтобы учить или творить чудеса, а не с тем, чтобы доставлять в Рим этнографические сведения».[108] Однако, подобный сарказм вряд ли можно признать уместным: «Апостол Андрей был таким же человеком, как и всякий из нас; он являлся в Рим, как путешественник, и свидевшись с Римскими христианами, по обычаю путешественника, не мог не рассказывать виденных им в разных странах, существующих обычаев, и особенно то, что возбудило удивление его, и казалось выходящим из порядка вещей».[109]

Думается, вряд ли стоит искать ту или иную связь летописного «банного» эпизода с сообщением Дионисия Фабрициуса. Ведь непонимание прибывшим в окрестности Тарту папским легатом (итальянцем!) особенностей местного быта и само по себе является вполне возможным фактом, не имеющим никакого отношения к рассказу о банях св. Андрея. Уроженцы Средиземноморья и сопредельных регионов издавна не могли понять подобные обычаи обитателей Восточной Европы. Еще в V в. до Р. Х. Геродот (История, IV, 73–75) приводил следующие сведения о скифах: «Поставив три жерди, наклоненные одна к другой, они натягивают вокруг них шерстяные покрывала. Сдвинув покрывала как можно плотнее, они кидают в чан, поставленный в середине жердей и покрывал, раскаленные докрасна камни… Скифы, взяв зерна… конопли, подлезают под покрывала и затем бросают зерна на раскаленные [на огне] камни. Насыпанное зерно курится и выделяет столько пара, что никакая эллинская парильня не сможет это превзойти. Скифы же, наслаждаясь парильней, вопят. Это у них вместо мытья (выделено мною, Н. П.): ведь они вообще не моют тело водой».[110] Что бы мы сказали об историке, который утверждал бы, что рассказ летописи об апостоле Андрее есть искаженное воспроизведение известия Геродота?

Из Приильменья апостол «иде въ Варяги, и приде в Римъ». Эти слова как правило трактуются в качестве указания на морское путешествие св. Андрея из Балтийского моря вокруг Европы.[111] Именно такое понимание данного маршрута вызывало сомнения в его реальности для I в. по Р. Х. «…Сказание есть крайне несообразный вымысл, – писал Е. Е. Голубинский, – ибо оно заставляет апостола идти путем, который не только в 50 раз длиннее обыкновенного, но который в его время просто был совершенно неизвестен».[112] В этом замечании историка присутствует некоторое преувеличение – нельзя столь однозначно утверждать, что подобный маршрут был совершенно неведом мореплавателям апостольских времен и даже их предшественникам (см. главу «Археология летописного рассказа»).

Что же касается географических представлений летописца и его современников, то, по мнению А. М. Панченко,[113] на них могло повлиять, например, предполагаемое возвращение папских легатов из Византии в Рим через Русь в середине XI в. Дело в том, что в июне 1054 г. после прекращения переговоров с Константинопольским Патриархом Михаилом I Керуларием легаты покинули Константинополь и, судя по некоторым содержащимся в источниках косвенным указаниям, возвращались в Рим через Русь. «Круговой маршрут легатов из Константинополя в Рим через Русь (вероятно, Киев) нельзя считать прихотью или случайностью. Очевидно, легаты делали попытку привлечь Русь на свою сторону, спеша при этом опередить греков».[114] Однако, появление легатов на Руси является лишь предположением,[115] а для того, чтобы утверждать их возвращение в Рим именно морским путем вокруг Европы у нас вообще нет никаких прямых свидетельств. Впрочем, насколько можно судить по скандинавским источникам начала XII в., «круговой» морской путь в Средиземноморье из Северной Европы конечно же был в ту пору известен и использовался.[116]

Как бы то ни было, сейчас важно подчеркнуть другое: летопись не дает нам прямого указания на морской маршрут св. Андрея! Возможность иного понимания данного текста указывалась еще митрополитом Макарием (Булгаковым), предположившим, что апостол воспользовался наиболее коротким путем от побережья Балтики к Аппенинскому полуострову – «чрез равнины нынешней Польши, Карпаты, удолья Вага и Паннонию».[117] Не исключено, что отсутствие у летописца сведений о действительном маршруте св. Андрея послужило причиной столь краткого его описания, сообщающего лишь об отправлении в Рим из Балтийского (Варяжского) моря.

Оказавшись в Риме, апостол «исповеда, елико научи и елико виде». Таким образом, как уже было отмечено в предыдущей главе, летописное предание однозначно свидетельствует о проповеднической деятельности св. Андрея в Восточной Европе, в результате которой некоторая (надо полагать, все же немногочисленная) часть местных жителей, слышавших апостольское слово, была обращена к вере Христовой. Поэтому утверждение Д. С. Лихачева о том, что, согласно Повести временных лет, св. Андрей не проповедовал по пути из Херсонеса в Рим,[118] следует считать недоразумением. Рассказав римским христианам об итогах своей миссионерской деятельности в Восточной Европе, св. Андрей вернулся в Синопу.

* * *

Подведем итог. Какие вопросы ставит перед нами рассматриваемое предание? Какие содержащиеся в нем сведения затрудняют нам его восприятие как исторического свидетельства? Какие неясности обнаруживаются в этом летописном тексте?

1. Прежде всего, необходимо попытаться понять основываясь на каких источниках информатор или информаторы летописца сообщили ему отраженные в предании сведения. «Якоже реша…» – на кого ссылался подобным образом св. прп. Нестор?

2. Предание называет Рим в качестве конечной цели путешествия апостола Андрея вверх по Днепру – подобный путь вызывал ощущение практической несообразности у многих исследователей. Возможно ли какое-либо объяснение выбора подобного маршрута на основании особенностей географических представлений I в. по Р. Х.?

3. Что представляли собой киевские горы в I в. по Р. Х.? Вопрос этот приобретает особую остроту с учетом того, что, предполагая историчность предания, мы должны понять каким образом могло сохраниться воспоминание о благословении св. Андреем именно этой местности, а не каких-либо иных возвышенностей?

4. Летописец говорит о посещении апостолом словен ильменских («идеже ныне Новъгород») и его знакомстве с местным обычаем мытья в банях. Сразу же стоит отметить, что предполагать присутствие в Приильменье славянского населения в I в. по Р. Х. не приходится. Таким образом, возникает сразу несколько вопросов. Если мы признаем упоминаемых в тексте словен следствием исторической интерпретации предания летописцем, то можем ли мы тогда доверять сообщению летописи о появлении св. Андрея в Приильменье в качестве исторического свидетельства? Ведь в данной ситуации остается актуальным вопрос, прозвучавший выше в отношении киевских гор: каким образом могло сохраниться воспоминание о посещении апостолом именно этой местности, а не какой-либо иной? Однако, если подобное доверие данному известию все же допустимо, важно понять: что представлял собой этот регион в апостольское время? Какова была этническая принадлежность местных жителей, которых встретил здесь св. Андрей? И мог ли он наблюдать у них столь удивившее его «мовенье» в банях? С другой стороны, признаем возможность и иной трактовки этого эпизода – в услышанном летописцем рассказе действительно шла речь о посещении апостолом некоей славянской племенной группировки, а вот привязка ареала ее проживания к Приильменью (и как следствие – упоминание словен ильменских) является результатом интерпретации предания св. прп. Нестором. В таком случае возникает вопрос – какой регион Восточной Европы на самом деле посетил св. Андрей после благословения киевских гор и могло ли быть свойственно его обитателям мытье в банях?

5. Летописное предание не содержит явных указаний на то, что апостол отправился из Восточной Европы в Рим по морю вокруг континента, однако считается, что данный рассказ подразумевает именно такой путь. Возможно ли было подобное путешествие в I в. по Р. Х.? И есть ли у нас основания предполагать какой-либо иной маршрут заключительного этапа странствия св. Андрея?