Ирина Пролейко - Валентин Михайлович Пролейко

• Название: Валентин Михайлович Пролейко
• Автор: Ирина Пролейко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-94836-370-7

Настоящая книга продолжает серию сборников «Созидатели отечественной электроники» (серия СОЭ), посвященных ведущим деятелям отечественной электроники.

Четвертый сборник серии посвящен Валентину Михайловичу Пролейко – видному деятелю отечественной электронной промышленности, авторитетнейшему специалисту, организатору науки и производства, около 18 лет возглавлявшему Главное научно-техническое управление Министерства электронной промышленности СССР.

Сборник содержит автобиографию Валентина Михайловича, впервые публикуемые избранные дневниковые записи, библиографию, публикации о нем и воспоминания его близких, друзей и коллег.

---

11 марта 1953 г.

Случилось очень большое несчастье. Умер Сталин. Еще неделю назад сообщили о тяжелой болезни его; было это в прошлую среду, на первой лекции мне об этом сказал Сергеев. Весь этот день и у меня, и у Левки, и многих ребят было паршивейшее настроение.

Уже было ясно, что это – смерть. Теперь я потерял вообще всякое доверие к медицине, по-моему – это какое-то сборище коновалов и мясников. Уж не могли спасти такого человека. Положение с каждым днем ухудшалось, и вот в пятницу 6 марта я, приехав из Жаворонков и увидев на клубе Зуева траурный флаг, узнал от Зои Львовой, что Сталин умер 5-го в 21.50. В институте в этот день было очень много народа, но тишина стояла гробовая. Мы чуть не освистали Арефьева, который начал лекцию довольно плоскими высказываниями, что, мол, теперь не надо получать троек и опаздывать на лекции. Днем в БАЗе[18], битком набитом народом, состоялось траурное собрание (неплохо выступил Кириченко), вечером всем институтом стали пробиваться к Колонному залу. В эти дни в Москве творилось что-то неописуемое, какое-то Вавилонское столпотворение. Вся Москва ринулась к Колонному залу. Я сделал две отчаянные и неудачные попытки. Первый раз меня всю ночь мяли на Сретенке (наш институт там сильно потрепали). Я предпринял все возможное, лишь бы попасть: пробивался через конную, пешую, моторизованную милицию и солдат, лазил через многочисленные заборы, крыши, автомобили, исследовал множество московских дворов, меня терли, толкали и били, то же делал и я, но прорваться удалось первый раз к площади Дзержинского, второй раз к Министерству речного флота и Большому театру.

Прощание и похороны проходили с нужной торжественностью. Москва на четыре дня оделась в траур, во многих зарубежных странах был объявлен траур, на имя правительства были получены сотни телеграмм с выражением соболезнования. <…>

При всем моем уважении к Маленкову, я думаю, что он вряд ли заменит Сталина.

17 марта 1953 г.

<…> Я опять собой очень недоволен. Скоро я, наверное, перестану вести этот дневник – получается один скулеж. У меня неважно со здоровьем (опять простудился и три дня провалялся больной), я плохо учусь, и у меня почему-то значительно хуже стала работать голова, за плохую работу в бюро меня ругают и устно и письменно, у меня паршивое материальное положение, я почти не занимаюсь физкультурой и т.д. Попробую не вешать нос, а исправляться, не то пропадет человек. <…>

9 апреля 1953 г.

Времена, как сказал один парень из моей группы, страшные пошли. Наши дважды опростоволосились: приехал Ив Фарж, получил премию мира и где-то в Грузии погиб во время автомобильной катастрофы. Из всей группы погиб он один[19]. Недавно в газетах было много шума по поводу врачей-убийц. Сногсшибательные передовые разносили работников МГБ за отсутствие бдительности, обвинили в национализме евреев. Евреи постепенно стали лететь с руководящих постов, в каждом старались разглядеть агента «Джойнта». <…>

29 августа 1953 г.

Кончился мой летний отпуск, прошли и первые военные лагеря. Лагеря кое-чему научили. Двадцать дней мы жили по строгому режиму. <…>

21 сентября 1953 г.

<…> Было у нас отчетное собрание, и опять я оказался в бюро, хотя особенно не стремился. Меня как-то не удовлетворяет работа. Этот формализм, эти сверхидейные и чаще всего ни к чему не направленные речи руководителей, эти бесчисленные наказания как единственная мера воспитания – все это мне не нравится. <…> Разве можно сравнить всех сегодняшних комсомольцев с комсомольцами 20–30-х годов, когда они умирали за свои идеи, разве много их последователей среди комсомольцев.

23 сентября 1953 г.

Мое финансовое положение начало давать крен, поэтому четыре дня на прошлой неделе я работал опять на 5-й базе грузчиком. Было иногда трудновато, а в общем работали мы неплохо, заработали по 150 руб. (с Петькой), но главное для меня, например, было полезно опуститься до простого рабочего. Я от них (грузчиков-профессионалов), конечно, отличался меньшей силой, но высшей организацией. Это, конечно, понятно – у меня незаконченное высшее, у них – не всегда даже начальное. Там своеобразные порядки: вежливость, например, совершенно неуместна, она даже мешает, каждый занят только одной мыслью: как бы побольше заработать. Это, конечно, тоже закономерно, но чтобы сделать таких людей сознательными, нужна громадная энергия.

24 сентября 1953 г.

Живу я с начала месяца на «Соколе». Устроился я с Вовкой и Юркой Соучеком (чех). Вообще Вовка и Левка стали моими близкими друзьями. <…>

Левкой я, правда, не очень доволен. Уж очень надоедает его безнадежный пессимизм, хотя он иногда логично и часто формально прав. Но разве же это дело в 21 год говорить: «Вся моя жизнь – это начальная повесть моей смерти». От этой красивой глупости сильно тянет могильными настроением непризнанного гения. <…>

12 октября 1953 г.

<…> Вчера и в субботу зарабатывал себе на хлеб насущный. Работа тяжелая, а вчера удалось заработать только 26 руб. Нет привычки, нет навыка выключать работу мозга во время работы (это нужно, т.к. иногда плохие мысли появляются в голове: например, на счет труда, который облагораживает человека). Сильно грубеешь на работе, стараешься обмануть, чтобы заработать, а окружают тебя грубые и зачастую глупые люди. А работать надо: у отца после очередного сокращения штата рабочих осталось очень мало, он сам теперь дежурит у мотора (это с больным-то сердцем). Когда мы не справляемся, приходится платить за простой вагонов. Не он мне, а я ему должен помогать.

7 ноября 1953 г.

Не всегда пишешь в дневник то, что хочется. У меня совершенно нет желания, чтобы какая-нибудь сволочь совала нос в мои дела. <…>

Мизрах с подругой, Валентин и «Фома». 1954 г.

Иржи и Наташа Соучковы

На демонстрации с Ирой Брудно и Ингой Крутиковой. 1954 г.

С Франтишеком Штигелем (чех). 1955 г.

13 сентября 1954 г.[20]

Перестал записывать: почему – не знаю, хотя изменилось многое и было о чем записывать. Эти дни какое-то неуравновешенное настроение и вот решил разобраться, в чем дело. Основная причина глубоких раздумий – выбор специальности. 5 месяцев назад было распределение, и я неожиданно оказался на 42-й специальности. <…> Но сейчас все чаще я начинаю подумывать – а верно ли я делаю, тем более, что эта самая 42-я не только не может меня заинтересовать, а даже вызывает не больше, не меньше как отвращение. Курс «Технологии ВВ» кроме того, что не интересует меня, убивает меня и морально и физически. Ну что, черт бы их взял, интересного в производстве пороха! <…> И вряд ли это менее узко, чем 5-я специальность «покрытия электронных приборов». Электроника имеет около 70-ти специальностей, и одна из них 5-я. Ведь только от меня самого будет зависеть, смогу ли я пробить себе дорогу. <…>

30 июня 1958 г.

Итак, четверть века! Что, это уже порядочно?

30 марта 1959 г.

Да, это, пожалуй, немало! К этому возрасту Шолохов написал I книгу «Тихого Дона» (23 года), Морис Торез стал секретарем ЦК компартии. <…>

Что успел сделать я? Пока – ничего, пока я считаюсь потенциальной личностью. Считаю так я сам, считают многие благожелательно настроенные.

Кончил я институт, кончил по специальности, лежащей близко к той, которая мне нравится. Знания оставляли, да и оставляют желать лучшего. Женился. Трудно входил в работу (знание). Вошел, на хорошем счету. В достаточно короткий срок (2 года 3 месяца) получил старшего инженера – оценена энергичность и опять, пожалуй, потенциальность, ну и знаний кое-каких набрался.

Забавная дочка Неня Пепейко.

Секретарь комсомольской организации ОКБ – 90 человек – почти безнадежные попытки расшевелить этих 90 человек, людей очень разных, в основном потерявших уже всякий вкус к комсомольской работе по возрасту и бездеятельным традициям.

Работа – часто много и нужная, но не всегда дающая что-то новое. Хороший товарищ по работе Юра Райс. <…>

10 сентября 1959 г.

Около 20-и часов в общей сложности провел я на Американской национальной выставке в Сокольниках. Впечатления неустойчивые, переменчивые: то одобрение, то разочарование.

Очень жаль, что мало техники, слишком много непонятных экспонатов (спиннингов, кастрюль и пр.), зато удобная, простая мебель; непонятно зачем устроенная парикмахерская и очень хорошо устроенное цветное телевидение с записью фильмов на магнитную ленту. И так все время. Ясно одно: американцы просчитались в отношении русского зрителя, надо было больше давить на технику, организацию производства, строительство (жилищное, промышленное, сельское, дорожное). И даже, во-первых, организация производства. У нас не развита, к сожалению, сознательность еще настолько, чтобы каждый считал своей первой обязанностью приносить как можно больше пользы. <…> При подробном рассмотрении выставки нашлось много интересных экспонатов: шикарные автомобили, замечательная фотовыставка «Род человеческий». <…>