Ирина Пролейко - Валентин Михайлович Пролейко

• Название: Валентин Михайлович Пролейко
• Автор: Ирина Пролейко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-94836-370-7

Настоящая книга продолжает серию сборников «Созидатели отечественной электроники» (серия СОЭ), посвященных ведущим деятелям отечественной электроники.

Четвертый сборник серии посвящен Валентину Михайловичу Пролейко – видному деятелю отечественной электронной промышленности, авторитетнейшему специалисту, организатору науки и производства, около 18 лет возглавлявшему Главное научно-техническое управление Министерства электронной промышленности СССР.

Сборник содержит автобиографию Валентина Михайловича, впервые публикуемые избранные дневниковые записи, библиографию, публикации о нем и воспоминания его близких, друзей и коллег.

---

Только что пришел из Центрального дома культуры железнодорожника, где, наконец, увидел и услышал то, о чем мечтал – Утесова с оркестром. Я всего, пожалуй, ожидал, но не такого прекрасного исполнения и оформления концерта. Еще при закрытом занавесе оркестр начал играть варьированный марш из «Веселых ребят», занавес открывается и выходит Утесов; сам он уже пожилой, довольно высокий плотный мужчина. Под звуками «Сентиментального вальса» Чайковского он рассказывает о себе, о своей любви к музыке. Затем выступает Эдит Утесова «Летчик на курорте», затем Леонид Утесов делает обзор своего оркестра: 23 человека, 29 инструментов: 2 рояля, 3 скрипки, гитара, виолончель,

4 кларнета, 4 саксофона (им, всем вместе 104 года), гобой, фагот, 4 корнета, 3 тромбона, труба, контрабас, флейта, аккордеон и набор барабанщика. После обзора Утесов выступает с художественным словом: Горький «Музыка толстых», причем оркестр с точностью копирует американский джаз. Сразу после этого выступает Эдит Утесова, поет какую-то песню на английском языке, после чего оркестр погружается в полумрак, а на сцену в наглухо застегнутом пиджаке и надвинутой шляпе выходит Утесов и поет «Песню безработного». Когда он кончил, зал так аплодировал, что он спел ее второй раз. После ее исполнения началась «Детская передача – Угадай-ка», оканчиваемая хором «бывших мальчиков», исполнивших детские песенки политического характера. Следующий номер – чудеса пластики – «Американские марионетки», после исполнения которого Эдит Утесова исполнила «На Волге». В заключение первого отделения – замечательно исполненная любимая песня Утесова «Нет, не забудет солдат» и два раза исполненная «Я – демобилизованный». Второе отделение началось таким же выступлением, как и первое. Утесов во втором отделении исполнил «Возвращение», «Ты одессит, Мишка», «Матросскую гитару», «Умный ишак», Маньянц исполнил «Дойну», Эдит Утесова – три народные песни (сюита), «Прощальную студенческую», А. Ревельс и В. Новицкий исполнили вальс (из к-ма «Весна»), оркестр, показывая чудеса исполнения, исполнил «Танец с саблями», и в заключение «Утесовская команда» исполнила «Ласточку-касаточку».

Лично для меня этот концерт лучше всех прочих, никакой аналогии его оркестра с каким-нибудь другим (и, конечно, с Кнушевицким), провести нельзя. «Ребята» в оркестре играют замечательно сыгранно (все без нот!), дирижировать им надо только начало номера, дальше все идет по инерции. Поет Утесов замечательно, с душой, особенно «Песню безработного» и «Ты одессит, Мишка» – зрители буквально ревели после этих номеров. Голос у него, правда, не очень сильный, но успех человека с выдающимся голосом не делает ему большой чести, а искусство исполнения Утесова ставит его много выше других исполнителей. Ценно и то, что его концерт – это не только пение с оркестром, это настоящий эстрадный концерт, с номерами художественного слова, танцами, акробатическими номерами, насыщенный интермедиями на современные политические темы. Но больше всего поражает мастерство исполнения оркестра – особенно «Танец с саблями». А в общем, лучшего я еще не видел, и ставлю оркестр Утесова выше всех остальных, считаю его лучшим достижением эстрадного искусства.

9 января 1952 г.

Итак, бурный для меня 1951 год кончился, начался 1952-й, который может быть не менее бурным. Результаты 1951-го года: окончил среднюю школу, не подумав как следует над выбором специальности, поехал поступать в ВУЗ, но не то поступил, не то нет в МЭМИИТ; еще не сдав экзаменов, разочаровался в узкой железнодорожной специальности; поступил в МХТИ на физ-хим, с которого, пожалуй, вышибут; кончил свой первый семестр, в срок сдал все зачеты. В 1951 году я получил аттестат зрелости, а вместе с ним – право считать себя совершенно самостоятельным, может быть, даже немного повзрослел. <…> Новый год в этом году встретил скучновато – неожиданно кончились деньги, пришлось припухать дома в компании дяди и тети, правда, слушая неплохой эстрадный концерт «Елка для взрослых». <…> В этом году стало официально известно, что мы обладаем секретом атомного оружия, что подтвердил т. Сталин, отвечая на вопросы корреспондента «Правды», но оно у нас только постольку, поскольку нужно может быть встретить новых «гостей» и проводить их вслед за фюрером и его бандой, мы по плоти и крови миролюбивый народ, о чем еще раз говорит новогоднее письмо Сталина японскому народу. <…>

13 января 1952 г.

Итак, мой первый институтский экзамен увенчался оценкой, присутствие которой около моей фамилии в школьном журнале было не столь частым явлением: по математике получил «посредственно». <…>

24 января 1952 г.

Наступили мои первые студенческие каникулы. Второй экзамен – начерталку – я сдал на «хорошо». <…> Химию тоже сдал на «хорошо». <…> В общем, я все-таки все сдал. Сравнительно неплохое начало. Мои родители из чего-то сделали вывод, что у нас не дают стипендию с «тройками», и написали мне несколько писем успокоительно-порицательного характера. Я думаю, что если бы меня лишили стипендии (что здесь возможно почти для каждого студента), я бы не стал заставлять их тянуть меня дальше без стипендии. Пошел бы, пожалуй, работать; а поработать мне, действительно, не мешало бы; понял бы, что такое простой рабочий и как нужно стараться стать инженером. Папка все-таки молодец: помог установить электростанцию на хлопкопункте и провел оттуда сеть на чигиринский «проспект» – теперь в нашем «темном царстве» появился «луч света», дома работает приемник, радиола. <…>

8 февраля 1952 г.

Два дня уже занимаемся. Мои мрачные предчувствия сбылись: меня все-таки перевели по здоровью с физико-химического факультета. Очень обидно в восемнадцать лет чувствовать себя инвалидом. Настроение сейчас подлейшее. Теперь я не в 25-й, а в 27-й группе. Это бывшая наихудшая группа института, теперь ее разогнали и набрали из подобных мне экс-физхимовцев, сделав ее 27-й группой факультета специальной технологии (138-го факультета). 138-й факультет – это по всем признакам ОВ, ВВ, электроника (5-я специальность, на которую я и подал) и еще что-нибудь в этом роде. У меня ни малейшего настроения в будущем производить порох или иприт, а попасть на электронику не так то просто, так как почти все студенты подали заявление на 5-ю специальность. <…>

17 февраля 1952 г.

Всю эту неделю у меня довольно подлое настроение – никак не могу привыкнуть к новому факультету, новой группе. <…> В воскресенье получил письмо от Марии К. Она почему-то принесла в жертву свою гордость, просит вспомнить о прошлом годе. Письмо меня немного взволновало, но теперь уж, пожалуй, поздно. Вот Петькино письмо меня буквально взбесило. Теперь его лишили и работы грузчика, а другой никакой не дают; если же он не заработает, то он опять не сможет ехать учиться. В результате головотяпства станичного «городничего» и еще некоторых «руковолителей» он докатился до того, что пишет: «Чувствую, что если это еще будет продолжаться так, то если не сойду с ума, то буду с совсем разбитыми нервами».

Вот, сволочи, до чего довели такого хорошего мальчишку. У него такое стремление учиться или хотя бы плодотворно работать, а они его маринуют в кубанской грязи, не дают развернуться. Такие гады хуже открытых врагов: человек ехал из Болгарии, чтобы жить и учиться у нас, а они его грузчиком – разве же он виноват, что его отец когда-то совершил ошибку. Петька обратился ко мне за моральной помощью. <…> Я ответил ему и написал отцу, чтобы тот помог ему. И какое же я имею право киснуть из-за перевода на другой факультет, из-за того, что попал в группу, у которой запятнана репутация!?! <…>

28 марта 1952 г.

Сейчас так мало свободного времени, что очень трудно выкроить несколько минут для записи. <…> Успехи занятий пока нормальные <…>. Но этого очень еще мало для достижения цели, а цель – сдать эту сессию без троек, ведь стыдно же будет привезти домой «посы» в зачетке, что я тогда скажу родителям, ребятам, учителям. Впридачу ко всему начались занятия в электровакуумной лаборатории (которыми я хочу заняться всерьез), а Эрик Ажажа предложил мне по воскресеньям заниматься в яхт-клубе, чтобы затем заниматься парусным спортом (этим тоже стоит заняться, так как я совсем не занимаюсь физкультурой). <…> Не так давно в нашем БАЗе выступал композитор А. Хачатурян. Весь вечер сам по себе был интересен, но меня особенно заинтересовали слова, сказанные самим Хачатуряном: «К джазовой музыке я отношусь резко отрицательно, а к джазовым инструментам положительно» – очень правильные слова, я с ними целиком согласен. Я терпеть не могу «джазовых мальчиков», «стильных парней», но некоторые джазовые и полуджазовые вещи слушаю с явным удовольствием, хотя они и очень быстро надоедают (вот это, пожалуй, основной их недостаток). <…>

Я предложил папаше приехать летом в Москву, было бы хорошо, если бы он приехал, тем более что здоровье его ухудшается и попасть на прием к хорошему врачу-специалисту – необходимо. <…>