Александр Дьяков - Жак Лакан. Фигура философа

• Название: Жак Лакан. Фигура философа
• Автор: Александр Дьяков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91129-055-9

Жак Лакан (1901-1981) – ключевая фигура французского психоанализа, создатель оригинальной версии фрейдизма. В его творчестве сплелись воедино достижения лингвистики XX века, философия и психиатрия. Книга представляет собой творческую биографию этого известнейшего представителя постструктурализма. Становление его основных концепций прослеживается в связи с фактами его биографии и историей психоаналитического движения во Франции. А контекстуализация лаканизма в пространстве философии последнего столетия предлагает взгляд на Лакана как на самобытного философа, продолжающего основные идейные линии западноевропейской мысли.

Книга предназначается философам, психологам, психоаналитикам, психиатрам и всем, кто интересуется современным состоянием философской мысли.

---

В госпитале св. Анны Лакан продолжает работать с больными «с зоркостью, унаследованной от Клерамбо, и эстетикой комментария, позаимствованной у Кожева»[167]. Однако главным его делом остаются семинары, на которых он излагает свое учение. Лакан неизменно настаивает на том, что он не говорит ничего такого, чего нельзя вычитать у Фрейда. Мы видели, что уже в 1953 г. в Риме Лагаш справедливо замечал, что Лакан имеет обыкновение вычитывать в текстах то, чего в них нет. Однако Лакан никак не мог признать, что говорит он не «от Фрейда», но «от себя»: если он скажет, что излагает не фрейдовское учение, а свое собственное, это будет означать разрыв со всем психоаналитическим сообществом. Пока он не готов к такому разрыву, и ему приходится представляться лишь комментатором и толкователем Фрейда. Его положение парадоксально: «лаканизм существует постольку, поскольку он не существует»[168].

Французское психоаналитическое общество тем временем предпринимало отчаянные попытки остаться частью Международной психоаналитической ассоциации. В ходе работы Лондонского конгресса МПА летом 1953 г. была назначена следственная комиссия, возглавляемая Винникотом, которая должна была представить заключение о работе Французского общества. Комиссия вынесла отрицательное суждение о дидактическом анализе как Дольто, так и Лакана. Последнего упрекали прежде всего в неправомерном сокращении срока психоаналитических сеансов, а кроме того, в слишком сильном влиянии на членов общества. Лакан, как обычно, пропустил эту критику мимо ушей.

В это время он по-прежнему увлечен лингвистикой Соссюра, однако если до 1953 г. учение Соссюра для него вписывалось в набиравшее во Франции популярность хайдеггерианство, то после «Римской речи» он склоняется к «структуралистскому» прочтению швейцарского лингвиста в духе Леви-Строса и Р. Якобсона. Он продолжает пользоваться гегельянской терминологией, хотя Гегель уже не так важен для него, как прежде. По-видимому, его увлечение идеями Соссюра было инспирировано Мерло-Понти, который первым во Франции указал на философское значение работ швейцарца. Лакан и Мерло-Понти много раз встречались, хотя дружбы между ними не сложилось. (О Мерло-Понти Лакан будет говорить в семинарах 1963-1964 гг.) В это же время у Лакана завязываются тесные отношения с гегельянцем Жаном Ипполитом, который принимает участие в лакановских семинарах. Вызревает то, что в 1960-е гг. будет названо «структурализмом» и «антигуманизмом», то, что будут бесконечно комментировать, хвалить и высмеивать.

Тем не менее семинары 1953–1954 гг. представляют Лакана-феноменолога. Эта феноменология, впрочем, как мы скоро увидим, носит весьма своеобразный характер и далеко уходит от гуссерлевской в сторону «структурализма». Центральным для лакановского анализа выступает понятие субъекта. Вводя это понятие, человек «вводит» самого себя. Вводя самого себя, он «вводит» и собеседника – того, кто говорит со мной, пользуясь «некачественным» языком. Поэтому искусство психоанализа есть искусство диалога. Лакан не дает четкого определения субъекта, но оговаривается, что субъект не есть Воображаемое, функцией которого выступает эго: «…Что же мы называем субъектом? Да то самое, что в развертывании объективации находится вне объекта»[169]. Определение вполне феноменологическое, однако феноменологической системы мы здесь не обнаруживаем.

Лакан сравнивает психоанализ с практикой дзен, где передача может совершаться в равной степени как сарказмом, так и пинком ноги. Такой способ изыскания смысла предполагает отказ от какой бы то ни было системы, открывая мысль, находящуюся в движении, но в то же время готовую к тому, чтобы стать системой, поскольку сама эта мысль несет в себе догматический аспект. Лакан пересматривает распространенное убеждение, согласно которому фрейдизм, появившись в век сциентизма, является сциентистской системой. Напротив, говорит он, в «Толковании сновидений» вводится то, чего не было в предшествующей истории мысли – смысл. Толкование сновидений погружает нас в область смысла, где речь идет о субъективности человека, какой она представлена в его желаниях и отношении к окружающему миру. Отсюда видение той задачи, которую Лакан ставит перед собой: «Заново ввести регистр смысла, регистр, который и сам нужно поместить на подобающий ему уровень»[170]. Разобравшись в том, что это за уровень, мы сможем понять основную исследовательскую установку Лакана.

Уподобив себя мяснику Чжуан-Цзы и будучи человеком западной культуры, Лакан немедленно определяется с инструментом: расчленение в психоанализе производится не с помощью ножа, а с помощью понятий. При этом понятия возникают не из человеческого опыта, как представлялось сциентистам (в этом случае они всегда уже были бы готовыми), а из самих слов, будучи инструментами очерчивания вещей. Понятия, с которыми имеет дело аналитик, закостенели в обыденной речи, и вывести регистр смысла на подобающий ему уровень – значит прежде всего «освободить» понятия от обыденных смыслов.

Выговорив для себя необходимость освободить понятия от сковывающей их обыденности, Лакан немедленно уточняет три центральных понятия фрейдовского анализа. Сверх-Я, говорит он, является законом, лишенным смысла и опирающимся исключительно на язык: «Ты» выступает до сознания и представляет собой отнесенность к другому. Лакан подчеркивает свою опору на феноменологию, говоря об интенциональном характере цензуры. «Идеал Я» – средство защиты, увековеченное самим Я ради «продления удовлетворенности» субъекта (эта функция, по Лакану, наиболее гнетущая и оказывающая депрессивное воздействие). «Оно» не сводится ни к влечениям субъекта, ни к «чистым объективным данным», поэтому анализ никогда не сводится к выявлению агрессивности или эротизма субъекта. Та точка, к которой движется анализ и которой он никогда не достигает, есть «предельная точка диалектики экзистенциального распознавания – “Ты есть это”»[171]. Вообще, анализ имеет своей целью не достижение самообладания и бесстрастия, но достижение субъектом способности поддерживать аналитический диалог, так что такой анализ есть анализ дидактический. Открытие Фрейда, утверждает Лакан, есть открытие разума как введение человеческого существования в область смысла. В силу такого понимания фрейдовского открытия Лакан формулирует свой основной вопрос: что мы делаем, когда занимаемся анализом? В практической плоскости это значит: основывать конкретный опыт на понимании отношений аналитика и анализируемого. Психоанализ отличается от обычной, «конструктивной» психологии тем, что обращает самое пристальное внимание на контр-перенос, говоря не об одной личности анализируемого, но также о личности аналитика. Однако, подчеркивает Лакан, в отношения этих двоих неизбежно вмешивается третий элемент, каковым является речь.

Сутью фрейдовского анализа Лакан считает реинтеграцию субъектом собственной истории. Выделяя, как выражается Лакан, «ситуации истории», Фрейд вовсе не делает акцент на прошлом, поскольку «история не является прошлым. История есть прошлое лишь настолько, насколько прошлое историзировано в настоящем – историзировано в настоящем потому, что было пережито в прошлом»[172]. Поэтому воссоздание истории субъекта имеет форму поиска воссоздания прошлого. Нетрудно заметить, что Фрейда Лакан читает через прустовские очки, а потому он отказывается понимать анализ как трансформацию фантазматического отношения в отношение реальное. Важно не то, что субъект припоминает и переживает заново, но то, чтó именно он при этом реконструирует. «Центром тяжести субъекта является тот синтез прошлого в настоящем, который называют историей»[173].

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Фрейд З. Толкование сновидений. – М.: Современные проблемы, 1913. С. 443.

2

При этом речь пойдет вовсе не о «философии психоанализа» (Э. Раглэнд-Салливен), но о философии Лакана.

3

Moulinier D. De la psychanalyse à la non-philosophie. Lacan et Laruelle. – P.: Kimé, 1999. P. 30.

4

Ibid. P. 34.

5

Ogilvie B. Lacan. La formation du concept de sujet (1932-1949). – P.: PUF, 1993. P. 7.

6

Лакан Ж. Семинары. Кн. I. Работы Фрейда по технике психоанализа (1953/54) / Пер. с фр. М. Титовой, А. Черноглазова (Приложения). – М.: Гнозис; Логос, 1998. С. 224.