Олег Баев - Избранные работы по проблемам криминалистики и уголовного процесса (сборник)

• Название: Избранные работы по проблемам криминалистики и уголовного процесса (сборник)
• Автор: Олег Баев
• Жанр: Юриспруденция
• Год: 2011

В издание, посвященное 70-летию заслуженного деятеля науки Российской Федерации, профессора О.Я. Баева (28 июня 1941 г. р.), включены его работы разных лет по проблемам криминалистики и уголовного процесса.

Для криминалистов, специалистов в области уголовного судопроизводства, преподавателей, аспирантов и студентов юридических вузов.

---

Вместе с тем процессуальные правоотношения не могут охватить (да и цель их, видимо, не в том) всю многогранную, далеко не инвариантную деятельность по собиранию, исследованию, оценке и использованию доказательств. «Ни один самый совершенный закон, – отмечает А. И. Винберг, – не может предусмотреть всего бесконечного разнообразия приемов и средств предупреждения и раскрытия преступлений. Закрепляя в законе лишь основные и наиболее важные тактические правила, относящиеся к порядку проведения следственных действий, уголовный процесс не может детально регламентировать тактические приемы и методы»[157].

Доказывание с позиций криминалистики – деятельность по своему характеру (как точно определил ее В. Я. Колдин) информационно-познавательная; она может осуществляться весьма различно в рамках одних процессуальных правоотношений, в рамках одной и той же процессуальной системы. Так же, как теория шахматной игры не может формализовать все возможные ситуации и способы их разрешения в шахматной практике, так и теория доказательств не может формализовать, облечь в форму соответствующих правоотношений все доказывание по уголовному делу, всю информационно-познавательную деятельность при расследовании преступлений. Именно средства и способы информационно-познавательной деятельности, их структура, и в первую очередь закономерности, лежащие в их основе, и обусловили возникновение и существование науки криминалистики и составляют предмет ее изучения. Другими словами, криминалистика изучает те же закономерности, что и теория доказательств (возникновения, сохранения, использования, оценки информации), но в иных целях, в целях оптимизации средств информационно-познавательной деятельности при расследовании преступлений, их предупреждении и рассмотрении уголовных дел в суде.

Продолжая исследование этой темы, без чего невозможно определить, какие средства предупреждения и разрешения конфликтов в деятельности следователя являются процессуальными, какие – криминалистическими, нельзя не остановиться еще на одном мнении, высказанном в ходе дискуссии, вызванной указанной выше статьей А. И. Винберга. Мы имеем в виду некоторые положения, сформулированные И. Ф. Пантелеевым. Суть их сводится к тому, что криминалистика не только не должна изучать закономерности возникновения, собирания, исследования и оценки доказательств, ибо они составляют предмет теории доказательств, но и вообще не является наукой о расследовании преступлений. Как расследовать преступления, пишет И. Ф. Пантелеев, «учит наука уголовного процесса, раскрывающая правовые формы и средства расследования. Криминалистика учит не тому, как расследовать преступления, а тому, как их раскрывать»[158]. С этих позиций автор дает следующее определение криминалистики. Криминалистика «является наукой о раскрытии преступлений, изучающей и обобщающей: криминальную практику (совершенные преступления); следственную практику; экспертную практику; новые возможности (открытия) естественных, технических и общественных наук»[159].

Эти положения, на наш взгляд, весьма спорны. Во-первых, если наука не изучает закономерности, то это – не наука, не система знаний, а конгломерат знаний, не обладающий системной общностью, не имеющий права именоваться наукой. Во-вторых, зачем же криминалистика изучает криминальную, следственную и другую практику и новые возможности других наук? Она их действительно изучает, но с единственной целью: открыть, использовать закономерности возникновения, собирания и переработки информации, а уж затем на этой основе оптимизировать информационно-познавательный процесс доказывания. В-третьих, наука уголовного процесса не учит, как расследовать преступления, а раскрывает – и здесь мы согласны с автором – правовые формы расследования и его средства (причем лишь те средства, которые, как мы покажем ниже, являются оптимальными и наиболее значимыми для всех следственных ситуаций, при расследовании любых видов преступлений); посредством каких процессуальных и следственных действий осуществлять информационно-познавательную деятельность при доказывании. Но процессуальная форма доказывания при всей своей, повторим, несомненной содержательной значимости – лишь форма, которая имеет смысл, если она форма содержания. Содержанием ее (разумеется, лишь в рассматриваемом плане) является информационно-познавательный аспект процесса доказывания: как должно осуществляться доказывание в рамках определенных процессуальных форм, в рамках определенных уголовно-процессуальных отношений.

Можно в полном соответствии с уголовно-процессуальным законом произвести осмотр места происшествия, допросы свидетелей и подозреваемых, очные ставки и другие следственные действия, в форме которых осуществляется доказывание, и ни на йоту не приблизиться к установлению истины по уголовному делу. «Очень многие следственные производства, – писали почти шестьдесят лет назад В. Громов и Н. Лаговиер, – являясь удовлетворительными с точки зрения соблюдения процессуальных норм, в то же время совершенно неудовлетворительны с точки зрения основной цели всякого расследования – раскрытия в деле материальной истины. Процессуальные нормы внешним образом соблюдены, следствие по делу закончено, а «след»-то самый безнадежно утерян… Но что было сделано для того, чтобы «след» найти, чтобы запутанный клубок распутать? На первый взгляд сделано все: свидетели допрошены, длинная цепь протоколов налицо. Но более внимательное ознакомление с делом доказывает, что в действительности следователь брал лишь те доказательства и факты, которые, если можно так выразиться, сами плыли к нему в руки… В сущности, вместо доподлинного расследования и искания истины оказывается чисто обрядовая регистрация всевозможных фактов, которые всплыли сами собой»[160]. Изучение уголовных дел, приостановленных за невыявлением лиц, совершивших преступления, показывает, что случаи такого, формально верного, но содержательно бесплодного расследования, к сожалению, не изжиты и в настоящее время.

Тот же бесспорный факт, что отдельные способы (средства), используемые в доказывании и порядок их реализации действительно предусмотрены уголовно-процессуальным законом, никоим образом не меняет их качественного, информационно-познавательного характера. Они обязательны для исполнения как потому, что предусмотрены законом, так и потому, что оптимальны для всесторонности, объективности и полноты доказывания во всех ситуациях расследования и именно в связи с этим введены в закон. Совершенно прав В. Я. Колдин, утверждающий, что «в тех случаях, когда информационно-познавательные процессы становятся предметом правового регулирования, происходит пересечение, но не совпадение предметов рассматриваемых наук (уголовно-процессуальной науки и криминалистики. – О. Б.)…»[161].

В-четвертых, вызывает возражение и мнение И. Ф. Пантелеева о том, что «раскрытие преступлений – категория не уголовно-процессуальная, а криминалистическая»[162]. Не касаясь остродискуссионного вопроса о том, что понимать под раскрытием и расследованием преступлений, и соотношения этих понятий, заметим, что и данное положение весьма сомнительно. Если раскрытие преступлений – категория криминалистическая, то как в таком случае быть с уголовно-процессуальным законом, который в ст. 2 Основ указал на быстрое и полное раскрытие преступлений как на одну из основных задач уголовного судопроизводства? Означает ли это, что уголовно-процессуальный закон пользуется не свойственной ему, не процессуальной, а криминалистической категорией? Это явно не так. И раскрытие преступлений и их расследование суть категории междисциплинарные. Поэтому и теория доказательств и криминалистика вполне обоснованно оперируют этими категориями, причем, естественно, каждая рассматривает свои специфические аспекты. Доказывание, а также процессуальная и информационно-познавательная деятельность, проходящая в условиях необходимости предупреждения потенциальных и разрешения реальных конфликтов, далеко не ограничиваются моментом раскрытия и даже расследования преступлений: они продолжаются до окончательного рассмотрения уголовного дела по существу; а информационно-познавательная деятельность происходит и в процессе предотвращения и предупреждения преступлений.

Рассмотренное соотношение теории доказательств и криминалистики позволяет сделать вывод, что сформулированная выше проблема – какая наука должна изучать информационные закономерности доказывания: криминалистика или теория доказательств или криминалистика и теория доказательств – должна быть решена следующим образом: и криминалистика и теория доказательств.

На наш взгляд, такое понимание соотношения криминалистики и теории доказательств позволяет рассматривать эти науки как систему, дает возможность использовать при изучении этой системы методологию системных исследований и, следовательно, распространить на нее такие основные принципы системного подхода, как целостность и изоморфизм[163].