Коллектив авторов - Сборник рефератов по истории. 9 класс

• Название: Сборник рефератов по истории. 9 класс
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03747-0

Сборник рефератов по истории для 9 класса является хорошим дополнительным материалом для изучения истории и подготовки к выпускным экзаменам по курсу основной средней школы. В сборнике содержатся рефераты, отражающие политическую, экономическую и духовную жизнь России с конца XIX до Начала XXI века.

Интересно представлены портреты исторических личностей, о которых еще несколько лет назад в курсе истории говорили лишь обзорно. Это Колчак, Деникин, Врангель. Ярко эмоционально на основе интересного нового документального материала написаны рефераты, посвященные годам сталинских репрессий, Великой Отечественной войне. Много используется местного документального материала – о работе Саратовского Губ ЧК, о месте Саратовской области в борьбе против немецко-фашистских захватчиков.

В рефератах, посвященные последним годам ХХ века, весьма интересны материалом по многопартийности России и о современной российской культуре. Во всех работах используются новейшие материалы российских и зарубежных историков. Пособие может быть рекомендовано учащимся 9-х, 10, 11 классов как дополнительный материал для уроков истории и для подготовки к выпускным экзаменам. Высокий уровень рефератов, их проблематика и используемый материал позволяет рекомендовать данный сборник учащимся средних специальных учебных заведений и студентам ВУЗов.

Список авторов: Пушнова Ю. Б., Синчугова Л. А., Гусева В. С., Блонский Л. В., Артамонов Д. С., Назарова Е. С., Горбатов В. П., Шутова Ю. В., Попов С. Н., Шатаев А. В.

---

У Керенского был хорошо поставленный голос; он обладал отличной фразировкой, доставшейся ему от того времени, когда он готовился стать певцом. Обычно он говорил громко и нередко доходил до экстаза; высокий эмоциональный накал передавался слушателям, и они горячо сопереживали факту. Иногда нервы его не выдерживали, и падал в обморок. Но подобные срывы не только не ослабляли производимого эффекта, наоборот, еще больше усиливали воздействие на слушателей.

Керенский с восторгом принял переход солдат Петроградского гарнизона на сторону революции. Когда первые колонны военных подошли к Таврическому дворцу, а это случилось 27 февраля в 13:00, именно он проявил решимость. В своих мемуарах он писал, что когда сообщили о появлении военных, он с трудом поверил в такую счастливую возможность. «Из окна я увидел солдат, – вспоминал Керенский, – они выстроились вдоль противоположной стороны улицы. Было очевидно, что они чувствовали себя стесненно в непривычной обстановке и выглядели растерянными, лишившись руководства офицеров»[222]. Приход солдат к Думе так обрадовал Керенского, что он даже спустя десятилетия описывал этот эпизод с высоким эмоциональным накалом: «Немедля ни минуты, не накинув даже пальто, я кинулся через главный вход на улицу, чтобы приветствовать тех, кого мы ждали так долго»[223]

Керенский поздравил солдат с революцией, попросил их следовать за собой и провел в здание Думы с целью разоружить жандармов, охранявших Таврический дворец. Кроме того, их предполагалось поставить на защиту Государственной думы в случае нападения той части войск, которая сохраняла верность царскому правительству. «Я опасался, – писал он, – что для разоружения охраны придется прибегать к силе, как выяснилось, она разбежалась еще до нашего появления»[224].

Керенский принял активное участие в судьбе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. По его настоянию в Таврическом дворце было выделено помещение, в котором разместился Совет. Это знаменитая 13-я комната, в которой состоялось первое заседание Совета, избравшее Временный исполнительный комитет. Его председателем стал Н. С. Чхеидзе, а товарищами председателя – М. И. Скобелев и А. Ф. Керенский. Одновременно последний принимал участие и в формировании Временного правительства. В ночь на 1 марта состав правительства был согласован. Для социалистических партий выделили портфели двух не самых главных министерств – труда и юстиции. Портфель министра труда предложили председателю исполкома Петроградского Совета Н. С. Чхеидзе, а министра юстиции – его заместителю А. Ф. Керенскому. Но подавляющим большинством голосов исполком постановил не давать своих представителей в кабинет министров и участия в нем не принимать.

Но Керенскому необходимо было войти в состав правительства, т. к. он считал, что это первая ступень к высшей государственной власти, но он не хотел порывать и с Госсоветом, а следовательно, и с демократией. Керенский решил, минуя исполком, обратиться непосредственно к депутатам Петроградского Совета.

2 марта он явился на пленарное собрание и разыграл политическую сцену, давшую ему все желаемое. Керенский смиренно сообщил депутатам, что уже стал министром юстиции. «Войдя в состав Временного правительства, – заявил он, – я остался тем же, кем был, – республиканцем. В своей деятельности я должен опираться на волю народа. Я не могу жить без народа, и в тот момент, когда вы усомнитесь во мне, – убейте меня… Товарищи! – обратился он к депутатам. – Позвольте мне вернуться к Временному правительству и объявить ему, что я вхожу в его состав с вашего согласия, как ваш представитель»[225].

Эмоциональный накал в зале быстро нарастал. «Речь эта была страстным воплем о нравственной поддержке, об оправдании сделанного им шага», – писал очевидец событий С. Мстиславский"[226].

Члены Совета вскочили со своих мест, подхватили его на руки и как нечто совершенно бесценное внесли в зал заседаний Временного правительства. После этого акта Керенский по всякому поводу и без него заявлял, что является «всенародно избранным» членом правительства. «Власть мне не дана по капризу отдельных личностей, – утверждал он, – а волею всего народа»[227].

Керенский активно участвовал в обсуждении условий соглашения между исполкомом Петроградского Совета и членами Временного правительства. Разговор шел чрезвычайно тяжело, и чашу весов в пользу правительства склонил опять-таки Керенский. Яростные споры вокруг пунктов программы подействовали на него удручающе. Он вышел на сцену последним, занял место не в центре сцены, как это делали другие участники дискуссии, а где-то с краю, на самом левом ее фланге. С. Мстиславский, лично наблюдавший этот момент, писал о выступлении Керенского: «Весь в черном, доверху застегнутый, прямой как свеча, торжественный и бледный… и как-то по-новому, тягуче, звучал пытавшийся „чеканить“ слова хрипловатый голос. И весь он, от головы до ног, казался нарочитым, словно подмененным… Он опускает бескровную руку за шелковый лацкан сюртука, вынимает красный, кровяным пятном платок и взмахивает им по воздуху, овевая лицо»[228].

В итоге программа прошла под аплодисменты присутствующих, хотя в ней оказались обойдены такие важнейшие для того времени проблемы, как заключение демократического мира и скорейшее решение аграрного вопроса. Сам Керенский удивлялся тому, как в условиях острейшей дискуссии и мощного давления со стороны рабочих и солдат такое могло случиться. «Правительство получило полную свободу действия, – писал он, не взяв на себя при этом никаких формальных обязательств»[229].

А. Ф. Керенский с огромной энергией и радостью включился в работу Временного правительства. «Воспоминания о первых неделях существования Временного правительства, – отмечал он в книге „Россия на историческом повороте“, – связаны с самым счастливым временем моей политической карьеры»[230].

Получив портфель министра, А. Ф. Керенский немедленно создал для своей работы необходимые условия. У него был обширный кабинет, залитый ярким светом множества электрических лампочек. С. Мстиславский дал зарисовку одного рабочего момента: «За письменным столом под стоячей, тоже зажженной лампой – Керенский, в сюртуке, со съехавшим набок галстуком, подписывает подаваемые ему кем-то бумажки»[231].

У него был чрезвычайно напряженный ритм работы. Он работал «24 часа в сутки, за вычетом того, что нужно урвать на сон, на еду, лишь бы не упасть на ходу»[232].

Поездки в Москву, Кронштадт, в Гельсингфорс, в Ревель, на фронт, в Ставку, выступления в Совете рабочих и солдатских депутатов, на партийных конференциях, съездах, перед различного рода делегациями и депутациями; почти беспрерывное заседания в Совете министров; дневные и ночные совещания с представителями партий и групп, с личными друзьями – занимали все время Керенского. Люди из близкого окружения Керенского говорили о нем, что «он не ходит, а бегает, не говорит, а стреляет».

Как только Керенский стал министром юстиции, он ввел целый ряд новшеств, и одно из них – практика рукопожатий с незнакомыми ему лицами. С неподдельным и искренним чувством он жал руку всем – швейцару, посетителям, находившимся в приемной, участникам митингов и собраний, солдатам и матросам. Иногда случилась так, что после возвращения из поездки по стране он какое-то время не мог писать: отказывала рука. Биограф Керенского рассказал об одном из таких эпизодов: «Вот он явился в министерство с обычно усталым лицом. На нем все та же куртка, знакомая публике. Правая рука на перевязи. Это результат дружеских рукопожатий во время одной из поездок по фронту демократии»[233].

«А. Ф. Керенский, – писал лидер партии социалистов-революционеров В. М. Чернов, – единственный человек в составе первого Временного правительства, который шел навстречу революции… с подлинным подъемом и искренним, хотя и несколько ходульным пафосом»[234].

После так называемого апрельского кризиса в состав первого коалиционного правительства А. Ф. Керенский вошел как военный и морской министр. Как только Керенский получил давно желанный портфель, он преобразился даже внешне. «Теперь его одежда – писал современник, – китель, бриджи, солдатские сапоги»[235].

Керенский развил колоссальную энергию, направленную на приведение армии в состояние, необходимое для перехода в наступление. И. Г. Церетели, непосредственно наблюдавший за поведением министра, писал, что он «имел большие субъективные наклонности к сильной власти, к командованию»[236].

Александр Федорович выступал в полках и соединениях, на судах и базах, в штабах и окопах, на съездах, в управах и думах. Он обрушивал на головы солдат, матросов, офицеров сильнейший словесных шквал, настоящий водопад слов. «Керенский разъезжал по фронту, – писал Л. Д. Троцкий, – заклинал, угрожал, становился на колени, целовал землю, словом, паясничал на все лады»[237].