Неля Мотрошилова - Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма)

• Название: Путь Гегеля к «Науке логики» (Формирование принципов системности и историзма)
• Автор: Неля Мотрошилова
• Издательство: «Наука»
• Жанр: Философия
• Год: 1984

Книга представляет собой монографическое исследование становления философской мысли Гегеля (от ранних работ до «Науки логики» включительно), проведенное под углом зрения проблем системности и историзма.

Впервые в советской литературе обстоятельно анализируются работы Гегеля раннего периода (в том числе непереведенные на русский язык). В ходе исследования дается критический разбор положений западного гегелеведения 60 – 70-х годов.

---

Итак, к чему же пришел Гегель? Если системные устремления философии – отражение духа «обособления», распадения, «чуждости» (прилагательное fremd – чуждый – часто встречается в работе «Различие…»), не означает ли это, что нужно решительно противостоять духу системности, что следует бороться со всяким системосозиданием в философии? Даже в ранних, наиболее антисистемных по форме высказываниях нет такой идеи. Но уж во всяком случае в работе 1801 г. системность, как и дух обособления, предстает как неотъемлемая, вовсе не случайная, а имманентная черта философствования, научного размышления вообще. С этого времени и до конца своей жизни Гегель становится защитником идеи об обязательном системном построении философии, если она хочет быть наукой.

Но пока защита ведется своеобразно. Философия и философы-исследователи, согласно Гегелю, в любую эпоху не просто хотят создавать новые оригинальные системы – они на это «обречены». Устранить эту обреченность невозможно. Значит, единственно верный путь – все же овладеть принципом системности и, если возможно, связать его не только с тенденцией обособления, но и с духом целостности, с принципом тождества, с идеей абсолютного. Однако усилия именно такого рода – направленные на созидание «подлинных систем» философии и учитывающие драму отчуждения – предпринимаются и удаются очень редко. Их результаты тонут в потоке псевдосистем. Что не случайно: такова уж эпоха, такова ее культура. Ибо отчужденный дух распадения целостности на дискретные духовные атомы, считает Гегель, начинает торжествовать в новое время. Болезнь эпохи – удовлетворенность «рядоположенностью»: «прогрессирующая культура» сегодняшнего дня «располагает себя рядом» с культурой прошлого; обе формы культуры «в известном покое пребывают рядом друг с другом…». Но и это в лучшем случае. Ибо еще чаще рассудок, который Гегель обвиняет в приверженности духу обособления, «овнешнения», отчуждения, начинает «с ненавистью и злобой нападать на разум – до тех пор, пока царство рассудка доберется до такой власти, когда он будет вести себя уверенно перед лицом разума» 37.

Борьба разума с рассудком – одна из центральных тем предшествующей и современной философии – особым образом осмысливается Гегелем.

При анализе проблемы «разум – рассудок» в работе «Различие…» Гегель развивает диалектические идеи, которые имеют самое прямое отношение к теме нашей книги. Так, в небольшой главке «Отношение спекуляции к здравому человеческому рассудку» в центре внимания стоит именно вопрос о системности. Почему так? Да потому, что высший идеал разума, который отстаивается Гегелем, – это, как уже упоминалось, разум спекулятивный. Или иначе: порождающий «истинную» системную целостность. Заметим, что в принципе такое же общее понимание спекуляции, спекулятивного сохранится и в более поздней гегелевской философии. Присмотримся ближе к проблеме спекулятивного разума, отныне приобретающей для гегелевской философии большое значение. Центр тяжести спекулятивного – поиски, новое и новое обретение, удержание тотальности, ориентация на абсолютное 38. Рассудок не только не понимает устремления спекулятивного разума к целостности – это устремление рассудку ненавистно и представляется источником неуверенности, непрочности 39.

Итак, надо учесть прежде всего, что «подлинную систему» философии Гегель теперь считает детищем спекулятивного разума, противопоставляемого рассудку. «Философия как тотальность знания, продуцируемого рефлексией, становится системой, органической целостностью понятий, высшим законом которой является не рассудок, а разум…» 40 Трудность, согласно Гегелю, состоит в том, что рассудок проникает и в самое сердце философии. Он тоже берется продуцировать системы, точнее, псевдосистемы – а это представляет собой «легкий гешефт», как выражается Гегель: достаточно с помпой «водрузить на вершину системы» 41 какое-либо одно положение, выдать его за «абсолютное», связать с ним какие-либо другие утверждения, и система как будто бы готова! Это «сумасшествие» (Wahn) выглядит тем более «нормальным» делом, что ведь и подлинно философская система строится на некоторых основоположениях, что и она прибегает к дефинициям и т.д. Но вот тут-то и заключена великая, для многих так и не разгаданная, тайна приобщения к подлинной философии.

На пути построения философской системы неудачи постигают и талантливых философов. Гегель задумывается над их причинами. В частности, поднимается вопрос, для немецкой классической философии не новый, – о диалектике начала системы и дальнейшем диалектическом развертывании системного движения мысли. Линия гегелевской критики учения Фихте – анализ непоследовательностей и слабостей фихтевского понимания системной диалектики.

«Может так сложиться, – пишет Гегель, – что подлинная спекуляция не полностью выражает себя в системе, что философия системы и сама система не совпадают, что система наиболее оправданно выражает тенденцию уничтожить все противоположности, но для себя не достигает наиболее завершенного тождества. Различать эти две позиции особенно важно при оценке философских систем» 42. Такой системой, как будто бы нацеленной на тождество как диалектическое единство противоположностей, но так его и не достигающей, является, согласно Гегелю, учение Фихте. Речь идет в данном случае о тождестве субъекта и объекта, которое Гегель вслед за Шеллингом считает необходимым положить в основание системы. Фихте тоже претендует на то, что корень его системы – «положенное» тождество субъекта и объекта, из которого затем и развертывается их диалектика.

Однако Фихте, рассуждает Гегель, не замечает по крайней мере двух ограниченностей своей системы. Во-первых, исходным пунктом системного движения у него реально является не подлинное тождество субъективного и объективного, а только субъективное, в котором объективное является не полноправной стороной диалектического противоречия, а всего лишь аспектом субъективного Я. Поэтому, во-вторых, при первом же «распадении» исходного фихтевского псевдотождества – а не распадаться оно не может, ибо иначе не было бы системы, не было бы философствования, – объект, строго рассуждая, не может вернуться в лоно тождества. Как бы Фихте ни стремился пробиться к объективному, это ему уже не удается – столь мощный заслон поставлен неверным выбором исходного принципа философствования. «Субъект-объект делает себя при этом субъективным, и ему не удается снять субъективность и положить себя объективным образом». В результате системность движения и его исходный принцип у Фихте побивают друг друга: «Принцип тождества (у Фихте. – Н.М.) не есть принцип системности; поскольку система начинает образовываться, приносится в жертву тождество».

Напротив, шеллинговская философия обладает тем достоинством, что в ней «абсолютным принципом всей системы» становится принцип тождества; «философия и система совпадают; тождество не теряется ни в частях, ни в результате» 43. Пройдет несколько лет, и Гегель иначе оценит философию Шеллинга. Однако данная формулировка весьма существенна, ибо суд над шеллингианством будет осуществляться на основе той же статьи кодекса – о необходимости последовательного, «истинного» проведения «в частях и в результате» философской системы принципа тождества. Поэтому-то рассуждения о тождестве существенно важны для понимания дальнейшей судьбы системы самого Гегеля.

Гегель в ходе критики действительной слабости фихтевской системы ставит вопрос, имеющий немалое значение для понимания диалектики познания и построения систем. С точки зрения отношения к противоречиям исследуемой области системы (системы научного познания, системы философии) могут быть разделены на два типа. Системы первого типа (сознательно или бессознательно) отвлекаются от противоречий изучаемых объектов или объектных областей. Они не фокусируются, таким образом, на проблемах диалектики, на исследовании развития. Системы второго типа в центр внимания помещают диалектику, т.е. собственно противоречия изучаемой области. Создать такого рода систему философии (охватывающую диалектику теоретического и практического разума) уже стремился Кант. Фихте еще более детально, чем Кант, исследовал вопрос о диалектике философского системного мышления. Однако Гегель в анализируемой работе объявляет попытку Фихте в целом неудавшейся. Почему? Да потому, что Фихте, по убеждению Гегеля, все же изменил диалектике, вследствие чего он, борец против «догматического материализма», попал в объятия догматизма! «Догматический идеализм (у Фихте. – Н.М.) сохраняет для себя единство принципа тем, что он вообще отрицает объект, полагая в качестве абсолютного одну противоположность – субъект, подобно тому как взятый в его чистоте догматизм материализма отрицает субъективное» 44.