Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)

• Название: Воспоминания (1865–1904)
• Автор: Владимир Джунковский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-8242-0147-5

В. Ф. Джунковский (1865–1938), генерал-лейтенант, генерал-майор свиты, московский губернатор (1905–1913), товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов (1913–1915), с 1915 по 1917 годы – в Действующей армии, где командовал дивизией, 3-м Сибирским корпусом на Западном фронте. Предыдущие тома воспоминаний за 1905–1915 и 1915–1917 гг. опубликованы в «Издательстве им. Сабашниковых» в 1997 и 2015 гг.

В настоящий том вошли детство и юность мемуариста, учеба в Пажеском корпусе, служба в старейшем лейб-гвардии Преображенском полку, будни адъютанта московского генерал-губернатора, придворная и повседневная жизнь обеих столиц в 1865–1904 гг.

В текст мемуаров включены личная переписка и полковые приказы, афиши постановок императорских театров и меню праздничных обедов. Издание проиллюстрировано редкими фотографиями из личного архива автора, как сделанные им самим, так и принадлежащие известным российским фотографам.

Публикуется впервые.

---

Государь вышел с военным министром Ванновским, в сопровождении министра двора графа Воронцова и дежурного флигель-адъютанта, и поздоровался с нами: «Здравствуйте, господа!», – сказал государь. Мы ответили довольно стройно, хотя и не репетировали: «Здравия желаем вашему императорскому величеству».

Государь остановился передо мной, что-то сказал военному министру. Первый раз я видел это чудное лицо, с чудными глазами, такими честными, добрыми, помню, как меня они поразили, с каким восторгом я смотрел на государя. Мне приказали повернуться кругом, потом опять обратно.

Государь спросил мою фамилию, я назвал себя. «Ваш отец служил при Николае Николаевиче Старшем?» – я ответил утвердительно.

Александр III никогда никому не говорил «ты», в противоположность Александру II, который всем без исключения, даже старикам, говорил «ты». В царствование Александра III оставались только три великих князя: Константин, Николай и Михаил Николаевичи, которые продолжали обращаться на «ты» к тем лицам, которых знали при Александре II.

После смотра, когда государь ушел, нас повели всех в какой-то зал, где были накрыты столы, и угостили завтраком. Это был мой первый завтрак во дворце у государя. Все мне показалось неимоверно вкусным. Нам надавали фруктов и конфет. Счастливый, я вернулся в корпус. Но в отпуск меня все же не пустили, выдержали до 8-го февраля, когда я первый раз после долгого промежутка пришел домой. Моя мать была очень обрадована, что меня возили в Гатчину, – значит, я уже не такой большой преступник.

На другой день, это было начало масленицы, в семье очень близкой нам стряслось большое горе. Генерал Шебашев скончался, моя мать и мы все очень близко приняли к сердцу эту кончину. Я мог быть только на одной панихиде, так как должен был ехать в корпус, к моему большому сожалению, не мог быть даже на похоронах. Весной 1882 г. состоялись перемены и в высшем командовании, великий князь Николай Николаевич Старший уступил место главнокомандующего войсками Гвардии и Петербургского военного округа великому князю Владимиру Александровичу. Министром внутренних дел назначен был граф Толстой, обер-полицмейстером, а впоследствии градоначальником наш двоюродный брат П. А. Грессер. Последнее назначение было для нас большой неожиданностью. Помню, как он приехал к нам прямо из Харькова, где он был губернатором, сказать моей матери о предстоявшем назначении и просить ее благословения. До этого времени я с ним не встречался, был близок с его братьями Николаем и Карлом, а его я не знал. Потом он уже приехал обер-полицмейстером, привез свою жену Надежду Петровну и малолетнего сына, поступившего затем в Пажеский корпус. Его жена оказалась очень милой женщиной и была очень добра и ласкова с моей матерью, по-родственному. Он был нежным племянником и проявлял много забот к моей матери и всем нам. Моя мать часто проводила лето у них на Каменном Острове.

Он оказался отличным градоначальником, к которому Александр III относился все время с полным доверием и уважением. Обер-полицмейстером он был всего год, когда обер-полицмейстерство было преобразовано в градоначальство, он был назначен градоначальником.

После Пасхи, которая была в этом году ранняя – 28-го марта, у меня начались экзамены, я очень много занимался и выдержал хорошо, перешел в младший специальный класс. Мой брат тоже хорошо выдержал офицерский экзамен, и так как он решил окончательно выйти в л. – гв. Уланский Его Величества полк, то, по окончании экзаменов, был прикомандирован со всеми выходящими в кавалерию к Учебному кавалерийскому эскадрону на лагерное время.

После экзаменов, радостный и счастливый, я приехал домой с сознанием, что я уже образованный человек, окончивший общеобразовательный курс. Мне предстояли еще только два года для прохождения специальных военных наук и высшей математики.

Моя мать наняла дачу в Петергофе, на бульваре Юркевича,[93] и мы переехали туда в начале июня. Мой брат навещал нас по субботам и проводил праздники с нами.

Старшая сестра жила недалеко, в двух верстах от нас, и мы часто виделись с ней. Это было мое последнее свободное лето, с будущего года предстояло уже идти в лагеря, и поэтому я старался использовать его в полное удовольствие.

Царская семья переехала на лето из Гатчины в Петергоф и жила в Александрии. Траур по Александру II кончился, и в Петергофе царило большое оживление, был целый ряд празднеств при дворе, в которых принимала участие моя сестра.

Я приобрел себе много друзей и постоянно бывал у знакомых, особенно часто у моих друзей Миллер.

В июле месяце были крестины великой княгини Елены Владимировны в Царском Селе. Моя сестра присутствовала на них.

Лето прошло быстро. 7-го августа мой брат был произведен в офицеры и сделался уланом его величества или, как называли этот полк, Варшавским уланом, или желтым, в отличие от петергофских улан.[94]

С ним вместе произведены были в офицеры наши друзья Веревкин в Гвардейскую артиллерию и Кнорринг в Кавалергардский полк.

Мой брат написал по тому случаю стихотворение:

На выпуск пажей 1882 г.

Сегодня день, который ждали,
Друзья, мы несколько уж лет,
Часы, минуты мы считали
До офицерских эполет.
Украсили мы ими плечи
Заместо пажеских погон,
И в час прощальной нашей встречи
Бокалов подняли трезвон.
***
Мы меж собой давно сроднились,
Сошлися в тесную семью,
Но все ж, скорее мы старались
Покинуть школьную скамью.
И вот, она теперь за нами
И вместе с нею ряд годов,
Когда мы юными пажами
Росли средь пажеских садов.
***
Еще не раз нам эти годы
На память в жизни всем придут,
И наши прежние невзгоды
Нам много пользы принесут.
Мы научились понемногу
Людей и жизнь распознавать,
Все, что нам нужно на дорогу,
Когда придется в жизнь вступать.
***
Так неужели в час разлуки
Не вспомним корпус мы добром,
А дрязги и минуты скуки
Забвенью предадим потом.
Мы лучше вспомним дни былого
Веселой юности пажей,
Когда все силы молодые
Кипели жизнию сильней.
***
Приятно было, как впервые
Мундир нам пажеский надеть,
Как было весело родные
Нам песни корпуса запеть.
С какою гордостью шагали
Мы на парадах и смотрах,
И как восторженно встречали
Царя мы в корпусных стенах.
***
Мы вспомним лагерные сборы
Учебный вспомним батальон,
Стрельбу, затеи, наши споры
И наш Учебный эскадрон;
Житье в нем истинно лихое,
То на коне, то под столом —
Все это время уж былое,
С любовью вспомните о нем.
***
И вспомнив все, за дни былые
Бокал поднимем мы вина
И выпьем, братцы, за родные
Нам дорогие имена…
Пусть каждый пьет за кого хочет,
Но каждый верно уж из нас
За корпус Пажеский захочет
Поднять бокал свой в этот час!

СПБ, 1882.

Мой брат должен был бы ехать в Варшаву, где стоял его полк, но по ходатайству моей матери великий князь Николай Николаевич Старший, чтя память моего отца, устроил так, что мой брат прямо был назначен в запасный эскадрон Уланского полка, который квартировал в Павловске близ Царского Села. Это очень утешило мою мать, которой не хотелось расставаться с сыном.

Мой брат очень хорошо устроился в Павловске и был очень доволен. Через несколько лет запасный эскадрон ликвидировали, моему брату предстояло или ехать в Варшаву, или перевестись в другой полк. После некоторых хлопот ему удалось перевестись в петергофские уланы.

После производства моего брата в офицеры, он скоро уехал в Крым, чтобы использовать там свой отпуск, моя же мать со мной и моей сестрой поехали в Васильково, имение Андреевских. Я там оставался недолго, надо было возвращаться к занятиям в корпус. Перед этим я несколько дней провел у моей милой сестры на Сергиевке, два раза меня приглашали к завтраку их высочества. Моя мать, предвидя это, очень тревожилась за меня и просила мою сестру обучить меня, как отвечать их высочествам.

1-го сентября мой отпуск кончился и в этот день я должен был явиться в корпус.[95]

«…9. Вследствие нового размещения Специальных классов вверенного мне Корпуса, предписываю принять к руководству следующее:

Камер-пажи и пажи встают в 6.30 утра, в 7.15 строятся в сборном зале нижнего этажа, откуда ведутся к чаю; в 7.35 возвращаются в помещение нижнего этажа; в 7.50 собираются в классы с тем, чтобы в 7.55 все сидели на своих местах.

Классы продолжаются с 8.00 до 11.10 с двумя переменами в 10 минут.

В 11.15 камер-пажи и пажи строятся к завтраку в верхней галерее и идут в столовую через помещение общих классов.

От завтрака они возвращаются в спальню, в которой остаются до 11.55 (в это время желающие могут быть уволены на гулянье).

В 11.55 все должны быть в классах, которые продолжаются до 2.10 с переменою в 10 минут; в 2.10 все идут в нижний этаж на ротные занятия, продолжающиеся до 4-х часов пополудни.