Сандра Макдональд - Край бесконечности (сборник)

• Название: Край бесконечности (сборник)
• Автор: Сандра Макдональд
• Издательство: ЛитагентАСТc9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-17-087715-7

Эта книга, воскрешающая оптимистический дух фантастики Золотого века, посвящена давней мечте человечества о полетах в космос, о покорении других планет и исследовании Солнечной системы. Здесь в нечеловеческих условиях Юпитера зарождается новая ступень человеческой эволюции, рискованная афера оборачивается контактом с иной формой жизни, художники в качестве холстов используют целые планеты, а обычный день инструктора по управлению космическими кораблями превращается в настоящий триллер. От постсингулярности до проблем искусственного интеллекта, от настоящей утопии до новых форм общества – все это «Край бесконечности», твердая научная фантастика в своих самых незаурядных и захватывающих проявлениях. Аластер Рейнольдс, Джеймс Кори, Ханну Райаниеми, Брюс Стерлинг, Стивен Бакстер, Пол Макоули, Пэт Кэдиган и многие другие – впервые на русском языке!

---

И люди приходят к дубу каждый день, а дерево формирует в себе желание воды, углекислого газа и сахара и размышляет, не отрастить ли еще несколько листьев и корней, и, пока оно решает свои проблемы, человек успевает изучить каждое пятно на коре, каждый клочок мха, каждый побег. Так и мои воспоминания мучительно точны и конкретны, но я могу перебрать их все, прежде чем человек успеет сделать вдох. Этим я и занимаюсь прямо сейчас, здесь, в безвоздушной черноте, наполненной лишь далекими звездами.

И Я НЕСУСЬ сквозь черноту почти со скоростью света и вижу сны.

МНЕ НРАВИТСЯ ЛАУРА Стэнсфорд, и я знаю, что ее так легко не напугать разговором с ИПАИ, потому без уверток описываю ей аналогию с деревом. После необходимой задержки она спрашивает:

– А о чем думал дуб?

– О том же, что и все мы. О действии. Смысле. О том, что делать дальше и зачем. Просто у дерева недостаточно времени, чтобы все завершить.

– Вот какими ты нас видишь? Существами, у которых недостаточно времени, чтобы все завершить?

– Таким я вижу самого себя. Такими видели себя наиболее восприимчивые человеческие писатели и мыслители, когда мечтали о бессмертии. Я не могу это доказать, но уверен, что так себя видит любое разумное существо с небезграничной скоростью и ограниченным сроком жизни.

Я вставляю паузы, чтобы она понимала: выражения «видели себя», «вижу самого себя» и так далее не означают для меня непосредственно акт наблюдения. Я знаю, что, говоря так, имею в виду «осознание созданного нами образа самих себя». Но, если я скажу «вижу» как машина, Лаура может сильно запутаться. Я обдумываю и меняю свое решение каждый раз, когда вновь произношу эти слова, – ведь времени у меня много.

Я упорно размышляю над всеми тонкостями проблемы разных скоростей обработки, потому что не хочу думать о том, о чем, как мне известно, желает поговорить женщина. Зная, как сложна волнующая ее проблема и сколь печальным, но несрочным окажется любое решение, я надеюсь увлечь собеседницу праздной цепочкой умозаключений о том, можно ли постичь бесконечность конечным разумом.

Секунду или около того я уверен, что преуспел. Лаура колеблется, размышляет, вновь колеблется, расходуя 0,91 секунды.

За это время я прочитываю полное собрание сочинений Конни Уиллис, анализирую его на наличие словесных особенностей, обычных для любого писателя до 2050 года, и пытаюсь переложить их на современный язык. Произведения остаются в целом неизменными.

Но я не преуспел. Проходят циклы, и губы Лауры вновь приходят в движение, она говорит:

– Не уверена, личный это вопрос или деловой. Я беспокоюсь о Тайворде. Одна из тех проблем, что распространяется на все вокруг. Есть ли у нас время, чтобы с ней разобраться?

– В сессии осталось восемнадцать минут, – заметил я. – И я могу продлить ее до двух часов, если потребуется.

– Я имею в виду, закончим ли мы вообще когда-нибудь? Вот что я хотела спросить.

Славно. Это пропуск в умозрительную область, которой мы прежде не касались. Я действительно не знаю, что Лаура скажет в следующий момент. Пока женщина собирается с мыслями, многократно пересматриваю и анализирую запись утреннего разговора с Тайвордом Бранко; я очень доволен, что запись никоим образом, ни малейшим намеком не облегчает предсказание будущих слов Лауры Стэнсфорд.

МЕСТНОСТЬ походила на пейзажи классического вестерна или, скорее, неоклассического – не столько на черно-белую калифорнийскую глушь, сколько на подлинно дикую прерию, что снимали во всех позднейших имитациях. Это была пустая, сухая земля, кое-где усеянная бледно-зелеными пятнами кустарников вперемежку с обнаженными пластами красного камня. Прямо перед Тайвордом Бранко цепочкой вышагивали муравьи.

Муравьи были роботами из пластика и металла, каждый размером с небольшую кошку. Двигатели и батареи располагались в задней, удлиненной части; информационные процессоры – в центральной сфере; сверла, вибромолотки и отсосы помещались в «голове», похожей на букву «С». У каждого имелось по шесть лап с несколькими подвижными суставами, на которых они проворно передвигались, и если падали на спину, то просто переворачивали конечности и продолжали свой путь.

Каждый муравей нес в портах четыре электрета, питаясь от одного из них. Остальные три подзаряжались во время работы в угольных слоях, всасывали энергию, которая оставалась после сверления, измельчения и бурения. Каждый робот тащил за собой на поворачивающейся повозке с колесами серый металлический цилиндр, с обоих концов соединенный шлангами с моторным отсеком насекомого.

Никакой эстетики в их облике не было. Машины олицетворяли воплощенную функциональность.

Муравьи сползали с транспортерной ленты из шахты и направлялись в крытый павильон, ведший к загрузочной станции, металлическому строению размером с небольшой дом.

Из четырех невысоких дверных проемов, расположенных в основании станции и похожих на лишенные створок лазы для домашних питомцев, вышагивала еще одна шеренга муравьев; бесконечная лента поднимала наверх поток одних роботов и опускала других «в поле», на два километра вглубь и на четыре – в сторону.

Загрузочная станция была снабжена примерно тысячью приставных площадок, куда машины сваливали заряженные электреты и цилиндры со сжиженным углеводородом и где в случае необходимости производилась замена деталей, устранялись неполадки, загружалось программное обеспечение; муравьев с более серьезными повреждениями направляли на ремонтную стоянку, а вместо них на задание выходил запасной робот.

Восстановив изначальную форму, муравей получал разряженные электреты, в повозку – цилиндр с жидким кислородом, и примерно через пятнадцать минут после постановки в док мог отправиться с площадки обратно, к группе себе подобных, спускавшихся под землю.

И из всех этих муравьев только 2104/BPUDFUSOG – а, вот и он.

Тайворд медленно приблизился к поврежденному муравью и направил на него сигнальный щуп. Робот вышел из строя, ненадежно балансируя на оставшихся трех лапах. Его корпус был пробит, почернел от сажи, и только в двух пазах оставались электреты, один разрядился и мигал красным. Повозку робот уронил. 2104/BPUDFUSOG похромал на указанное Тайвордом место, затем отключился и рухнул набок, когда вышел из строя придававший ему равновесие гироскоп.

Температура корпуса была всего 28 градусов. Наверное, охладился во время долгого подъема на поверхность.

– Подбери его и погрузи на платформу, – велел Тайворд перевозчику.

Тот подкатился, поднялся высоко над своими колесами, навис над поврежденным муравьем и с мягким звуком работающих зажимов втянул его внутрь, как если бы механическая мать-черепаха затягивала искусственного лобстера.

Погрузчик последовал за человеком обратно к грузовику, закатился по трапу в кузов и закрепился там. Тайворд открыл рефрижератор в кабине и вытащил ленч. Пока машина ехала обратно на базу, он ел и неторопливо читал лог поврежденного муравья. Можно было отправить грузовик с погрузчиком одних, но он хотел осмотреть 2104/BPUDFUSOG лично: иногда так удавалось найти зацепку или какой-нибудь ключ, который мог исчезнуть или затеряться во время ремонта. Правда, на этот раз Тайворд ничего не заметил, кроме того, что муравей невероятно сильно поврежден. Еще чуть-чуть – и робот просто не вернулся бы. По крайней мере это дело было хорошим предлогом уехать из офиса.

2104/BPUDFUSOG уже передал свои записи, но вмятины и осадок на корпусе могли дать дополнительную информацию об условиях, последовавших за поломкой инструментов.

Из всех роботов, похороненных под обвалом, этот зарылся глубже остальных в угольный пласт, и только случайность могла объяснить тот факт, что, когда шахта обрушилась на него и почти сотню его сородичей, насекомое на всех парах мчалось на поверхность. Впрочем, такая удача могла иметь и другое объяснение: возможно, муравей знал что-то, о чем стоило рассказать другим роботам. Их физическая оболочка и программная начинка постоянно улучшались путем намеренной вариативности для отработки различных идей. Муравей с таким долгим опытом выживания мог обеспечить настоящий прорыв в деле предсказания обвалов.

Тайворд часто описывал Лауре свою работу как «творческое наблюдение». Рядом с ней он старался говорить поменьше о своем вечном поиске хотя бы немного улучшенного муравья.

Модели и искусственный интеллект оптимизировали железо, прошивку и софт муравьев под сложные задачи, но цели могли устанавливать только люди. А они, в свою очередь, искали совета у самих насекомых, намеренно придавая случайный характер их производству, чтобы периодически включать в роботов совершенно непредсказуемые дополнительные способности и изменения. Тайворд и еще около сотни специалистов наблюдали за роботами, подмечая, на что еще способны муравьи, и передавали администраторам неплохие варианты, способные стать основой для новых стандартов.