Петр Краснов - Атаман Платов (сборник)

• Название: Атаман Платов (сборник)
• Автор: Петр Краснов
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-2547-9

Два исторических романа, включенные в данную книгу, связаны незримой нитью времен.

Атаман Платов, в молодости возглавивший легендарный поход в Индию, прерванный из-за смерти императора Павла I, вошел в историю как герой Отечественной войны 1812 года. Имя атамана, храбрость, воинское умение и везение приводили в ужас противников.

Герой романа Василия Николаевича Биркина – ветеран Русско-японской войны – не ищет спокойной жизни, а записывается добровольцем во 2-й кавказский саперный полк и едет служить в бурлящий страстями Тифлис, где набирает ход кровавый маховик революции.

---

Всякий, кто имел долгий опыт в преподавании, вероятно, знает, что глаза учеников ясно говорят об их знании. Вначале курса туманные, тусклые, с выражением удивления, запуганные, глаза эти по мере усвоения курса меняют свой вид. Они начинают остро и пытливо смотреть прямо в глаза учителя, стараясь угадать или решить вопрос поскорее. В глазах этих к концу курса появляется особый блеск самоуверенности и спокойствия. Перемену эту я уже подметил у своих учеников и был спокоен. На экзамене не выдадут…

Киселев, два раза посетивший классы по утрам, был доволен ведением дела у Гурамова.

– Вот у князя подрывники проекты редута делают. Даже удивительно! – говорил он. – Чертеж редута, план, размеры, профили, расчет рабочих – все исполнено карандашом. Да как исполнено? Отлично! Вот видите, князь, молодой офицер, а лучше вас и Федорова ведет классы.

Слова Киселева заинтересовали меня и я пошел к подрывникам князя Гурамова. Класс был многолюдный, в большой, светлой комнате, во втором этаже. Это была прежняя армянская школа. Парты стояли наши, привезенные из Тифлиса. Класс настоящий, хоть куда. На партах лежали листы толстой, технической бумаги, разграфленной на мелкие клетки. Действительно, настоящие проекты.

– А ну-ка, старший, покажи-ка лучшие проекты.

Несколько вопросов, заданных исполнителям, показали, что они довольно основательно изучили теорию. Гурамов в тот день отсутствовал, и мне было неловко долго оставаться в классе. Я сказал, что пришел полюбоваться их работой, о которой так хорошо отозвался командующий батальоном.

– Здорово! – заключил я свой осмотр, – молодцами работаете.

Я даже позавидовал князю, что он так сумел поставить дело. Действительно натянул нос и мне и Федорову. Вот теперь февраль, начались дожди, временами идет снег, все размокло, в сад ходить на работу уже нельзя… И мои практические занятия приостановились. У князя же дело идет, ему ни снег, ни дождь не мешает. Только ведь это адская работа, – думал я. – Нужно каждый проект рассмотреть, поправить ошибки, показать, как следует исправить. А будет ли толк?

Вот тут-то я и сомневался. Мы сами чертили в училище проекты, а как дело дошло до постройки позиций, то по первому началу было трудно. На бумаге легко, стер резинкой и нарисовал новое, а на деле не так. Там не сотрешь! Выкопанное место не скоро опять засыпешь. Там нужно все сообразить, сразу каждую мелочь, деталь предусмотреть.

Вспомнил я, что на войне мой помощник, фельдфебель запаса Борцов, не умел начертить простого окопа, а справлялся потом с постройкой целого редута.

Как только мартовское солнышко высушило немного землю, так я опять зачастил с учениками в сад, исправил попорченное водой и к концу апреля, у нас был выстроен громадный практический городок. Полная картина атаки крепости по всем правилам инженерного искусства.

Нужно было заканчивать программу. Скоро должен был выйти приказ об экзаменах в классах батальонной школы. Я уже не имел времени ходить на охоту по будням, а посвящал этому удовольствию послеобеденное время субботы и все свободные от нарядов воскресения.

Охота давала мне отдых от ежедневной напряженной работы.

Казаки тоже ждали весеннего смотра и все время пропадали в сотне. Киселев день проводил в канцелярии, а вечером работал до поздней ночи у себя в комнате, изредка, по старой привычке, еще с Тифлиса, приглашая меня зайти к нему выпить водочки.

Глава XIX. Предупрежденный бунт

Все начинало, казалось, принимать мирный вид, как вдруг разразилась гроза. Помню, как сейчас, тот день. Я собирался после обеда и короткого отдыха идти в класс, как меня позвал в свою комнату есаул Илья Прокофьевич.

– Сейчас был у меня мой вахмистр, – начал он серьезным тоном, – и доложил скверную вещь. Вчера несколько казаков сидели в духане, когда пришли туда четыре сапера. Слово за слово, разговорились… И можете себе представить, что сказали ваши саперы?.. Сперва обиняком, а потом и прямо они заявили казакам, что в эту ночь собираются перебить всех своих офицеров. – Если вы, казаки, помешаете, перебьем и вас, – грозили саперы. – Ежели-де ночью услышите выстрелы, то не выходите из своего двора, а то худо будет. Нас две роты, да команда, а вас всего сотня…

Меня как кипятком ошпарило.

– Да не может быть! – воскликнул я. – Не может быть…

– Ну! Не может быть… Стану я такими вещами шутить. Что вы… Да и вахмистр мой понимает, что дело-то кровью пахнет.

Я стоял, как ошеломленный.

– Вот скверное дело… Что же, Илья Прокофьевич, предпринять?.. Надо бы сказать командиру…

– Вот я и позвал вас, чтобы посоветоваться, что делать. Казаки не знают фамилий этих сапер. Никогда их не видали раньше. Один такой красивый, нарядный, с тремя басонами на погонах.

– Сам фельдфебель первой роты, – подумал я.

– Небольшого роста, чернявый, – продолжал описывать сотенный, – с красивыми белыми зубами…

– Фельдфебель, сам фельдфебель первой роты, – уже громко произнес я, – несомненно он… Но как это возможно? Отличный фельдфебель…

– Другой, – серьезно продолжал сотенный, – плотный мужчина, широкоплечий, круглое красное лицо, русый. А еще двое так себе, незаметные.

– Да что они пьяные были, что ли?

– Нет, хотя пиво пили и казаков угощали… И вот такое выпалили. Казаки не хотели было сперва ничего говорить об этом, но потом испугались и доложили вахмистру. Тот, ни слова не говоря мне, назначил сейчас же взвод на дежурство на всю ночь, а сюда прислал пять казаков, всю ночь на кухне дежурили. Не у вас на кухне, а у моих хлопцев. Ночью казаки выходили и видели, как несколько сапер подходили к сотне, очевидно, посмотреть, что делают казаки. Увидели вооруженных казаков и ушли…

– Теперь и я боюсь молчать, – сказал Илья Прокофьевич после небольшого раздумья. – Боюсь, как бы и впрямь чего-нибудь не случилось, потом беду не расхлебаешь… Нужно докладывать начальнику гарнизона – Киселеву.

– Хорошо, пойдем к нему, он уже встал и сейчас уйдет в канцелярию.

Сотенный повторил Киселеву то же, что рассказал и мне. Киселев сидел, и длинное его лицо с выцветшими глазами ничего не выражало. Он думал. Я не заметил в его глазах ни испуга, ни волнения.

– Очень возможная вещь… – проговорил он наконец. – У нас в позапрошлом году летом, в лагерях, тоже собирались вырезать всех офицеров, но ограничились тем, что изрубили топором лишь одного… Он спал в своей палатке, а остальные офицеры, частью были по домам, частью у прикомандированных пехотинцев, где заигрались до поздней ночи в карты. Это и спасло многих. Убийцы долго, видимо, ждали их, но не дождались и зарубили лишь одного. Искрошили в капусту. В Дышлагаре у самурцев тоже хотели перебить офицеров. Убили командира, ранили многих. Поветрие такое теперь революционное. Потачек тоже много дают. Если бы первый бунт задушили бы так, что по всей России страшная весть пошла, все бы и кончилось.

Лицо Киселева осветилось непреклонной волей, глаза засверкали.

– Пусть попробуют!.. Уверены ли вы, Илья Прокофьевич, в своих казаках? – спросил он сотенного.

– Совершенно уверен, господин полковник.

– Прикажите людям быть наготове. Если услышат выстрелы, пусть одна полусотня бросается к первой роте, другая ко второй роте. Пусть немедленно откроют самый беспощадный огонь по бунтарям. Возьмите с собой и сюда опять человек шесть надежных казаков, да мы сами приготовим револьверы… Пусть пробуют… То, что вы доложили мне словесно, немедленно донесите секретным рапортом.

– А вы, – обратился полковник Киселев ко мне, – предупредите всех господ офицеров, – секретно понятно, – чтобы были наготове… А так, что Бог даст… Теперь же и виду не подавайте о случившемся.

Я немедленно пошел к командиру I-ой роты, штабс-капитану Селунскому. Он был уже в роте. Князь Вачнадзе и Ананьин занимались с ротной школой под навесом. Вся рота сидела на словесности. Я сказал Селунскому, что мне нужно поговорить с ним по секрету, и мы, обогнув здание, пошли по дороге в деревню. Селунский встретил недобрую весть без особого удивления. Его энергичное лицо нахмурилось и глаза сверкали.

– Меня это нисколько не удивляет, – сказал он. – Я знаю, что рота недовольна мною. Это пустяки… А вот мои офицеры, Вачнадзе особенно, сильно подозрительны. Кабы не от него все пошло. Улик пока не было… Это первый случай, и за него нужно взяться как следует. Надо вычистить всю мерзость вон, иначе и впрямь произойдет бунт.

– Стоит ли предупреждать этих господ, – сказал он, намекая на жителей своего флигеля. – Там все либералы. Я глубоко уверен, что это их уроки, Вачнадзе, Ананьина, может быть, даже князя Гурамова. Во всяком случае, вам ходить туда нечего. Вы никогда не были в нашем флигеле, не надо и теперь ходить: обратят внимание. А я не хотел бы, чтобы солдаты заметили, что мы узнали об их заговоре. Было бы даже хорошо, если бы они попробовали выступить. Это, может, будет стоить жизни некоторым из нас, но зато исцелит батальон от проклятой заразы.