Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота

• Название: Мачты и трюмы Российского флота
• Автор: Пётр Фурса
• Издательство: Издательство «Уссури»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-85832-084-8

Мемуары — это скучно. НО НЕ В ЭТОМ СЛУЧАЕ — читается увлекательно!

Петр Фурса - врач, морской офицер, почти вся служба которого прошла на надводных кораблях Тихоокеанского флота. Мемуары являются художественной переработкой реалий флотской жизни, свидетелем и действующим лицом которых он был, и охватывает период с 1975 по 1995 годы. В книге сохранены имена людей, с которыми автор книги служил, описаны и крупномасштабные события, значительные для всего флота, и события совсем другого уровня, умещающиеся в жизненных рамках небольшого флотского экипажа, но не лишенные от этого своей значимости в судьбах людей.

---

– Вы, Иванов, неправильно понимаете... даете неверную оценку... незрелый коммунист...

Самым великим криминалом в служебной деятельности эскулапа и символом его политической неблагонадежности считалось, что он никогда в своих выступлениях не ссылался на гениальные мысли лично Леонида Ильича, никогда не заявлял, что хотя бы раз в жизни был “воодушевлен решениями очередного съезда КПСС”. К тому же, однажды в ККОС в какой-то дискуссии высказал крамольную мысль:

– Товарищи! Вот мне ежедневно внушают, что в трудах Л.И.Брежнева “получил дальнейшее развитие марксизм-ленинизм”. Но разве в современном мире есть хотя бы один человек, могущий сравниться по гениальности с Лениным? Разве кто-либо способен “развить” ленинизм?

Не вопрос, а сплошное политическое невежество!

Тучи на “безоблачном” небосклоне служебно-политической сущности доктора приобретали багрово-красные тона. Гроза должна была разразиться. И это случилось. “Слободка” не могла не сгореть.

Командир вызвал меня к себе и, не предлагая сесть, грустно, как показалось, сказал:

– Мне жаль, док, что твоя прямота и искренность привели к тому, что завтра тебя будут слушать на партийном бюро. Твое персональное дело. И влепят выговор.

– За что?!!

– За твой язык и нетерпимость к существующему сегодня положению вещей. Сила и власть не на твоей стороне. А правда... Не нужна никому твоя правда. Я на партбюро не пойду, хотя и вхожу в его состав. И сделать для тебя, кроме того, что делаю сейчас, ничего не могу. Защищайся сам, если это вообще возможно. Иди.

– Спасибо, командир. Мне все ясно.

– Только на рожон не лезь! Покайся лучше, – позвучало вдогонку ушедшему в расстроенных чувствах офицеру.

После отбоя я закрылся в каюте и приказал дежурному по медицинской службе беспокоить только в случае крайней необходимости. Нарезал лимоны, арбуз, достал бутылку сухого вина, подаренную начальником мед.службы подводной лодки, заварил кофе.

Грустные мысли лезли в голову. Вспомнил, как приказал выбросить из медотсека УК “Борородино” Бесполого, как убрал с крейсера Шевельного, как зло подшучивал над пропагандистом корабля Животовым. Да разве только это?

– Ну почему? – думал я, – я не могу найти общий язык с политработниками? Почему их пламенные и правильные по существу речи на митингах и собраниях вызывают чувство досады и раздражения? Ведь не может же государство платить деньги четырнадцати офицерам одного корабля за работу, которую в царском флоте выполнял один священник, да и то с большей эффективностью? Институт комиссаров отменен за ненадобностью; общеобразовательный уровень личного состава достаточно высок для того, чтобы самостоятельно прочесть газеты; подготовка офицеров позволяет разъяснить матросу каверзы внешней и внутренней политики; ответственность за политическую подготовку подразделений уставами возложена на командиров; за организацию социалистического соревнования отвечает командир; боевую учебу проводят специалисты. Не понимаю, что же делают четырнадцать офицеров-политработников? Для каких целей тратятся государственные деньги? Видно, правильно говорят они, что я “незрелый коммунист”. Но все же, все же... что-то не так.

Выпив бутылку сухого вина, и добавив сто граммов спирта, измученный сам собой, доктор уснул, твердо решив, что завтра он все же “полезет на рожон”.

В 16 часов следующего дня меня пригласили в салон ККОС, где уже собрались члены партийного бюро во главе с секретарем. Здесь же сидел и большой зам. Интересно то, что должность секретаря партбюро выборная. Согласно уставу КПСС. Однако же, никто его не выбирал. Он был назначен приказом свыше, как и все секретари на всех, за редким исключением, кораблях.

Войдя в кают-компанию и оглядев сосредоточенные лица собравшихся, я не к месту улыбнулся, вспомнив анекдот.

В Африке совершил вынужденную посадку самолет. Дикари схватили француза, американца и русского. Вождь поставил пленникам условие:

– Каждый из вас должен назвать мне что-либо такое, чего я не видел или не знаю. Если не сможете – будете съедены.

Первым вышел француз. Назвал. Дикари посоветовались. Съели. То же случилось и с американцем.

– Вождь! Ответь мне, что такое партком? – спросил русский. Дикари долго советовались, но ответа не нашли.

– Ты свободен, русский. Но все же скажи мне, что такое партком?

– Ну это все то же, что и у вас: поймали, пошушукались и... съели.

Секретарь приступил к процедуре приготовления обеда. Долго и нудно, но в деловом стиле и с надрывом убежденности в голосе излагал собравшимся суть преступно-безответственного непонимания доктором идей Леонида Ильича и значения – для дела защиты Отечества – политического аппарата ВМФ, что, естественно, подрывает авторитет славного племени крейсерских комиссаров. Все присутствующие (за исключением механика), наточив ножи и вилки, кивали мудрыми головами и “сочувственно смотрели на заблудшую овцу, носящую на груди партийный билет с профилем Ильича”. Бифштекс для партбюро поджаривался тщательно и со всех сторон, смиренно отдавшись своей судьбе. Молчание виновника принималось, как раскаяние и покаяние. Товарищам по партии осталось только пошушукаться. – Что Вы можете сказать в свое оправдание? – спросил секретарь.

Доктор встал, молча посмотрел на каждого присутствующего и начал с вопроса:

– Я надеюсь, вы ждете от меня правдивого и искреннего ответа. Так?

– Да! Конечно! Коммунист обязан быть искренним!

Механик тревожно посмотрел на своего собрата и отрицательно покачал головой.

– В воинской присяге я обещал быть честным. Постараюсь. Здесь сидят четыре политработника. Из пяти присутствующих. В выступлении нашего секретаря прозвучала обида на то, что как-то я назвал вас бездельниками. Резко. Возможно, грубо. Но я и здесь подтверждаю свои слова. В авиации политработники летают. В танковых войсках – водят танки. А чем же занимаются они у нас, на кораблях флота? На крейсере? Не перебивайте меня. Так вот, они распределяют квартиры, очереди на детские сады, товары повышенного спроса. При этом в первую очередь не забывают себя. За доставку почты отвечает связист, и в случае, если возникнут какие-либо неувязки с почтой, наказан будет командир дивизиона связи. Но письма морякам вручает почему-то пропагандист. Почему же моряки остаются благодарными за вести с Родины пропагандисту, который не сделал ничего, чтобы их доставить? Несправедливо. Не перебивайте меня! Вот здесь сидит зам командира дивизиона движения. Чем он занят и что делает ежедневно? Беседует с личным составом ДД. Я тоже провожу ежедневно беседы с личным составом. Но только не ДД, а всего корабля. Далее. По графику он читает политические информации. Я тоже нахожусь в том же графике. Читаю. Он пишет план политическо-воспитательной работы на месяц и утверждает его у зама большого. Я делаю то же самое. Он является руководителем группы политзанятий. Я тоже. Но моя группа отличная и лучшая на корабле. Все. На этом его функции кончаются. У меня же на плечах лежит ответственность за здоровье и жизнь всего экипажа. К тому же еще я выполняю как свои обязанности, так и обязанности хирурга. Ну разве я не имею права считать его бездельником? А Животов? Раз в неделю изображает инструктаж руководителей групп, указывая тему и страницы КВС. Тоже бездельник. Давайте возьмем любого из вас, кроме редактора газеты... безделье, самое махровое безделье! Вы меня можете здесь наказать. Но я, пользуясь правом, предоставленным мне уставом КПСС, свои взгляды буду отстаивать в любой инстанции, вплоть до ЦК КПСС. У меня все. Решайте без моего участия.

Никто не проронил ни слова. Я вышел. Механик, артиллерист и снабженец пришли в каюту доктора с колбасой и поздравлениями с “победой”. В протоколе заседания партбюро было записано, что в отношении начмеда “коммунисты решили ограничится партийной критикой”. Командир промолчал. Я отныне был уверен, что подобные фокусы даром не проходят никому. Тем более на флоте. Придет время, когда мне все это вспомнят, передавая информацию о взглядах эскулапа.

Может, на каждого военмора имеется тайное досье, в котором, как в капле дождевой воды, взятой под мелкоскоп, копошатся амебы и туфельки всех его поступков?

Глава 46 ПРАЗДНИК НЕПТУНА

Подходили к экватору. Индийский океан дышал полной грудью тяжелоатлета, мерно вздымая на больших грудных мышцах зыби легкое перышко крейсера. Солнце вращалось в зените, нарушая работу центров терморегуляции. Соленый пот струйками стекал между лопаток, пытаясь спасти военморов от перегреваний. Корабельный пес Чоп (ну где на корабле нет пса?) лежал на юте в тени четвертой башни главного калибра, высунув язык, и сквозь густую шерсть зорко следил за действиями лучшего друга – главного боцмана, который веселым матерком гонял своих боцманят, сколачивающих огромный ящик – бассейн. Вместе с экватором приближался традиционный праздник Нептуна, и так как на ходу корабля за борт моряков не бросают, то ящик должен был играть роль купели.