Андрей Ренсков - Дети Барса. Туман над башнями (СИ)

• Название: Дети Барса. Туман над башнями (СИ)
• Автор: Андрей Ренсков
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Погибающий мир, обреченный пожрать сам себя. Древнее пророчество сбывается, апокалипсис неизбежен. Этим утром весь мир был одного цвета — серого. Закутавшись в толстый, пропахший собакой, плащ, правитель третьей части населённых людьми земель сидел на балконе дворца и, не моргая, смотрел вдаль. Ночью был шторм, поэтому воздух пах солью, водорослями и гниющей рыбой. Иногда поднимался ветер, но он дул с моря, и становилось ещё хуже.

---

Смахнув их краем плаща, Вьяла бросил неприязненный взгляд на тонкую башню, повисшую над деревней, чуть желтоватую в выцветших лучах заходящего солнца. И от души ударил пятками в ленивый тёплый живот. Его путь лежал через перевал, и надо было успеть до заката.

И мальчик успел. Ровно в ту минуту, как внизу показалась долина, последние лучи солнца мазнули по темнеющим горам и исчезли. Осталось только жёлтое зарево и вылезающие из-под деревьев тени, длинные и тонкие.

Развалины строений уже скрылись в сумерках. На расстоянии они выглядели огромными чёрными пятнами. Только остов полуразрушенной башни выделялся на фоне темнеющего неба — словно огромный пустотелый зуб, сгнивший изнутри. У её подножия горел хорошо заметный издали костёр.

"Пастухи, гоняющие чужих коз. Можешь поговорить с ними, они совершенно безобидны".

— Они — хорошие люди?

"А капуста, что растёт на грядке — она хорошая?"

Смысл сказанного дошёл до мальчика только, когда кобыла подошла ближе. Пастухи, отвернувшись друг от друга, грызли что-то серое, похожее на смёрзшиеся комья земли. Увлечённые этим занятием, они поздно заметили всадника и замерли в испуге. Слева послышалось недовольное блеянье коз, уже устроившихся на ночь: их потревожил запах лошадиного пота.

— Не бойтесь меня, — сказал мальчик, поглаживая лошадь по горячей шее.

Глаза и волосы пастухов были того же серого цвета, как и то, что они ели. Вьяла окинул взглядом остов башни: неровная каменная кладка даже на высоте нескольких локтей выглядела закопчённой. Теперь понятно, как гучу Боргэ удалось разрушить замок. Камень тоже умеет гореть, надо только его научить.

— Я заберу своё и уеду. — Глаза пастухов оставались пустыми. Наверное, тот, кто долго занимается выпасом коз, со временем становится похожим на них.

— Прощайте.

"Здесь была цитадель гуча, тут он и принял свой последний бой. А вот эта куча возле заплывшего рва — всё, что осталось от казарм стражи".

— А нам куда?

"Направо — там, на той стороне двора, когда-то стоял Большой Дом. Это традиционное название для места, где пьют мужчины. Боргэ постарался с этим замком на славу, всю душу вложил. Видно, крепко обидел его этот Гневный Бык".

— А почему нам надо именно туда?

"Слезай со своей лошади и разведи костёр поярче".

Первую часть приказа Вьяла исполнил с удовольствием, а вот со второй возникли сложности: всё, что могло здесь гореть, уже давным-давно сгорело. Пищей для костра стали обугленные детали мебели и остатки кровли. В наступившей темноте их пришлось собирать на ощупь. Когда огонь разгорелся и подрос до уровня головы, мальчик выпрямился, вытирая выступивший пот.

От здания сохранился лишь фундамент, выложенный из огромных камней, покрытых трещинами, хранивших следы яростного пламени. Четыре изъеденных огнём столба прорастали сквозь груду мусора, уже поросшего плющом — крыша до последнего держалась именно на них. И они выстояли, эти столбы, словно были сделаны не из дерева, а из железа.

Остальные обломки прошлого были искорёжены до неузнаваемости. Вот, вроде бы, спинка тяжёлого стула, а вот наполовину ушедший в чёрную пыль конёк крыши, на котором ещё угадывается затейливая резьба. Венчало чёрную груду толстое дерево, также убитое огнём, но рухнувшее совсем недавно. Голос опять угадал — но это уже не вызывало такого трепета, как раньше.

— Так вот зачем нужна была лошадь, — догадался Вьяла. — Не мог раньше сказать? Я чуть не зарубил ленивую тварь.

"Попробуй обвязать дерево верёвкой и прикрепить к упряжи".

Пока возился с верёвкой, костёр почти потух. Последние узлы пришлось завязывать на ощупь, провалившись в мокрую золу по щиколотки. И тут кобыла снова показала свой дрянной характер. Попытки сдвинуть её с места ни к чему не привели: она не подчинилась ни ласке, ни громкому крику. В конце концов, Вьяла огрел её по хребту. Лошадь громко заржала, но с места не сдвинулась.

"Не делай этого".

Но было поздно: мальчик уже выхватил из костра догорающую головню и ткнул ей в мохнатый живот, подняв сноп искр. Кобыла бешено захрапела и рванула с места. Верёвка продержалась всего мгновение, а потом упряжь с треском лопнула, и освобождённая лошадь скрылась во мгле. Хорошо, что этого толчка хватило: дерево покачалось, и всё же сползло вниз.

"Молодец. Теперь придётся делать всё своими руками".

— Пусть скажет спасибо, что живая. Не забывай: я убил двоих за меньшее.

"Копай. Нам нужен вон тот угол, дальний".

— Что ищем?

"Большой каменный стол, и то, что под ним".

Подкинув в костёр всё, что попалось под руку, мальчик не без труда влез на груду обломков и, поплевав на руки, взялся за заступ.

Первый, поверхностный слой удалось счистить легко — всего лишь нанесённая ветром земля и превратившаяся в грязь сажа. Под ним лежали уже более крупные головни и тут заступ помочь не мог. Приходилось нагибаться и отбрасывать эту дрянь вручную. Попадались и балки, почти не повреждённые огнём — такие толстые, что их вряд ли выволокла бы из завалов даже лошадь.

Подбрасывать в огонь дрова пришлось ещё не раз. Свет был нужен, чтобы не подвернуть ногу, не поймать подошвой острую щепку. А ещё — чтобы избавиться от страха. Когда стали попадаться обгорелые кости, по позвоночнику побежали мурашки. Показалось, что по пояс стоишь в чужой могиле.

Когда заступ, наконец, заскрежетал о камень, сил почти не осталось. Вьяла перепачкался сажей, ободрал в кровь все руки и колени, зарывшись в холм почти по шею. Холодный ночной ветерок всё настойчивее забирался за ворот, промокшая насквозь туника прилипла к разгорячённой коже и остывала сразу, как только мальчик останавливался передохнуть.

"Вот и он", — задумчиво сказал голос. Ни радости, ни азарта. Словно сам битый час ковырялся в золе и чужих костях и ждал, когда кончится эта пытка.

— Что дальше? — спросил Вьяла, повиснув на лопате. — Я её не сдвину.

"И не надо. Пробей небольшой шурф немного левее. Примерно на шаг. Тебе надо будет только просунуть руку".

Стоило посильнее ударить заступом в пружинящие под ногами доски, как они переломились и с шумом провалились вниз. Следом посыпалась сажа, открывая неширокую щель между двумя рухнувшими балками. Из дыры потянуло старой гарью и горелой плотью.

"Принеси огня, мальчик".

При свете факела зловонная дыра стала ещё более пугающей. Она показалась Вьяле ещё чернее, чем окружавший её уголь. Будто это была вовсе не щель между балками, а пасть какого-то чудовища.

"Загляни туда, не бойся. Всё, что ты увидишь, просто часть одной бесконечной истории. Их история сейчас закончится, а твоя начнётся".

Задержав дыхание, Вьяла нагнулся над дырой. Спина покрылась липким холодным потом. Из-за того, что огонь на головне подрагивал от ветра, вокруг метались тени, и сначала мальчик не разобрал, что видит. Потом, проморгавшись, понял, и разозлился на себя: в дыре не оказалось ничего страшного.

"Спрятался под отцовским столом: думал, что не найдут. Но они и не стали никого искать, потому, что пришли не грабить, а убивать. Накинули засов и зажгли Большой Дом с четырёх углов. Не узнаёшь его?"

Под крышкой стола сидело маленькое обугленное тело, местами обгоревшее до костей, местами покрыто лохмотьями обугленной плоти. Нижняя часть тела была завалена мусором и обугленными досками. Поэтому у другого, еще более маленького скелета, прижавшегося к чёрной грудной клетке сидящего, была видна лишь маленькая ручка и часть черепа.

— Нет, конечно. А кто эти бедолаги?

"Можешь опять мне не поверить, но тот, что побольше — это ты. Понимаю, к этой мысли надо привыкнуть".

Ослабевшие пальцы выпустили горящую головню, и она, ударившись о землю, отскочила и больно укусила за голую лодыжку.

"Нет, я не хочу класть тебя в эту могилу рядом с ними. Поверь, у меня другие планы на твой счёт, Элато. Откуда ты только берёшь такие страхи?"

— Как ты назвал меня?

"Элато, сын гуча Саал-Зава. Привыкай к этому имени: оно теперь твоё".

— Но зачем… Я не понимаю.

Отбросив заступ, мальчик начал нервно растирать лицо испачканными ладонями, не замечая, что на нём остаются чёрные полосы.

"Не задавай глупых вопросов. Просто засунь в дыру руку и нащупай на своей шее серебряный медальон. И не кривись ты так! Я уж было подумал, что всю брезгливость ты оставил в лисьей норе!"

Проклиная всё на свете, Вьяла долго вслепую шарил по шершавым костям, пока его пальцы не сомкнулись на чём-то холодном. С омерзением вытерев руку о подол, он подобрал головню, на самом конце которой ещё теплилось синее пламя. Что это ещё за треугольная пластина — тяжёлая на вес, покрытая какими-то узорами, но закопчённая так, что ничего не разберёшь?

"Дитя, сидящее на троне. Очень древний символ. А копоть мы счистим, благородные металлы не темнеют".