Роджер Бэкон - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Роджер Бэкон
• Издательство: Издательство францисканцев
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-89208-056-0

Данное издание впервые представляет русскому читателю сочинения знаменитого английского богослова, философа и естествоиспытателя, монаха-францисканца Роджера Бэкона (ок. 1214 — после 1292). Р. Бэкон известен как один из предвестников методологии науки Нового времени. Критикуя схоластические методы познания, характерные для XIII в., Р. Бэкон подчеркивает значение математики, астрономии, географии, филологии для достижения истинного знания. Большое внимание он уделяет опыту как критерию истины. Настоящее издание включает фрагменты наиболее известного труда Р. Бэкона — «Opus maius» («Большое сочинение»), а также его работу «О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии».

В фигурных скобках {…} даны ссылки на литературу, источники, а в прямоугольных скобках […] даны примечания.

---

Postquam vero fuerunt praeparati ad illuminationes divinas recipientes eas, posuerunt quod felicitas haec est totius hominis, tam in corpore quam in anima, beatitudo, quam oculus non vidit nec audivit, ut dicit Avicenna. Quae felicitas est status omnium bonorum aggregatione perfectus, sicut docet Philosophia Boethii, in tertio Consolationum libro. Et ibidem probat, quod non potest esse, nisi participatione summi boni, quod est Deus, quia completa boni participatio non est nisi in participatione Dei qui est bonum perfectum. Et ideo beati et felices non possunt esse nisi fruendo Dei bonitate. Et ideo Philosophia nobile concludit corollarium, scilicet quod beati sunt dii; sed unus est Deus natura, participatione deitatis multi, scilicet omnes beati. Et Aristoteles primo Moralis philosophiae docet quod appetitus humanus non potest terminari in aliquo bono nisi in summo quo clauditur; quia desiderium animae rationalis transcendit omne bonum finitum et vadit in infinitum. Et ideo oportet quod bono summo et infinito, quod est Deus, participet si eius appetitus debet compleri. Sed constat per felicitatem complendus, quare oportet quod Deo fruatur in aeternum. Et tunc quantum ad intellectum speculativum fiet anima, secundum Avicennam, saeculum intelligibile, et describetur in ea forma totius universi et ordo omnis a primo, scilicet Deo, et per omnes substantias spirituales et coelos, etc., […] cernens id quod est pulchritudo absoluta et deconverus. Et quantum ad intellectum practicum, dicit quod perficietum bonitate pura, et erit sua delectatio non de genere delectationis sensibilis, quae solum est per coniunctionem superficierum corporium sensibilium immutantium sensus nostras; immo intrat animam, et infunditur in substantiam eius, et est delectatio conveniens dispositioni naturali quae est in substantiis vivis et puris et spiritualibus. Et est excellentior et nobilior omni delectatione; et haec est delectatio felicitatis, ut affirmat.

А после того, соделавшись подготовленными к тому, чтобы воспринять Божественное просвещение и приняв его, они пришли к выводу, что будущее счастье, — блаженство, которое, по словам Авиценны, не видит глаз и не слышит ухо, — относится ко всему человеку, как к его душе, так и к его телу. И это счастье есть совершенное состояние обладания всеми благами в их совокупности, как Философия учит Боэция в III книге Утешения философией {91}. И там же доказывается, что оно возможно только благодаря причастности высшему благу, которое есть Бог, поскольку полное приобщение к благу возможно только в причастности Богу, Который есть совершенное благо. Поэтому они не могут быть блаженными и счастливыми, иначе как наслаждаясь благостью Божией. И потому философия делает благородный вывод, а именно, что блаженные суть боги: хотя по природе Бог один, но по причастности Божественности богов много, а именно — все блаженные. И Аристотель в I книге Этики учит, что желание человека не может остановиться ни на каком благе, кроме высшего, коим оно завершается, поскольку устремление разумной души превосходит все конечное благо и восходит к бесконечному. И поэтому надлежит, чтобы душа, если ее желание должно быть исполнено, была причастна высшему и бесконечному благу, которое есть Бог. Но ясно, что оно должно быть исполнено через счастье, а потому надлежит, чтобы душа наслаждалась [лицезрением] Бога вечно. И тогда, согласно Авиценне, душа, в том что касается теоретического разума, станет умопостигаемым миром, и в ней будет начертана форма всего универсума и весь порядок [вещей, исходящий] от Первого, т. е. Бога — через все духовные субстанции и небеса и т. д. […] И душа узрит то, что является совершенной красотой и истинно прекрасным. А в том, что касается разума практического, душа, по словам Авиценны, будет приведена к совершенству чистой благостью, и ее наслаждение будет не из рода чувственного наслаждения, которое достигается лишь в результате соединения поверхностей чувственно воспринимаемых тел, воздействующих на наши чувства. Более того, это наслаждение проникнет в душу и укоренится в ее субстанции. И это есть наслаждение, подобающее естественной расположенности живых, чистых и духовных субстанций. И оно выше и благороднее любого наслаждения, и это, как утверждает Авиценна, есть наслаждение счастьем.

Et non solum de felicitate locuti sunt, sed de miseria alterius vitae quae malis reservatur. Unde posuerunt quod Deus obedientibus sibi preparavit promissionem felicem quam oculus non vidit nec in cor hominis ascendit; et inobedientibus promissionem terribilem, sicut Avicenna dicit Et Tullius et Trismegistus et Socrates et multi alii locuti sunt expresse de eis promissionibus. Unde Tullius ait primo De Tusculanis quaestionibus duas vias duplicesque cursus hominum: qui autem integros castosque se servassent quibusque fuisset minima cum corporibus contagio, essentque in corporibus humanis vitam imitati divinam, iis ad eum, a quo erant profecti, scilicet ad Deum, reditum facilem patere. Qui autem se vitiis humanis contaminassent iis demum iter seclusum a consiliis Dei. Et Hermes Mercurius in libro De divina natura sic ait: "Cum fuerit animae a corpore facta discessio tunc arbitrium examenque meriti eius transit in summam potestatem, quae eam cum piam iustamque perviderit, in sibi competentibus locis manere permittit. Sin autem delictorum illitam maculis vitiisque oblitam viderit, desuper ad ima deturbans tradit aeternis poenis agitandam". […] Et Ethicus philosophus, et Alchimus, in libris suis docent quod mali passuri sunt in inferno cum diabolo, ut cernant impii truculentissimum ac furibundum mortis auctorem quem secuti fuerunt in desideria multa et inutilia et nociva. Et iusti merebuntur videre Dominum Deum suum, sicut expositum est superius.

И философы говорили не только о счастье, но и о несчастии иной жизни, которое уготовано для злых людей. Поэтому они считали, что Бог дал тем, кто послушен Ему, обетование счастья, которое не видел глаз и которое не приходило на сердце человеку, а тем, кто не подчиняется [Его воле], обетование ужасное, как говорит Авиценна. И Туллий, и Трисмегист, и Сократ, и многие другие ясно говорили об этих обещаниях. Поэтому Туллий в I книге Тускуланских бесед говорит, что у человека есть два пути и два направления. Тот, кто сохранил себя безупречным и непорочным, и был наименее подвержен влиянию телесного, и, пребывая в человеческом теле, подражал Божественной жизни, без труда вернется к своему источнику, а именно — к Богу. А тем, кто запятнал себя человеческими пороками, путь к Богу закрыт. И Гермес Трисмегист в книге О Божественной природе говорит так: «Когда происходит отделение души от тела, тогда суд и рассмотрение ее заслуг переходит к Высшему Могуществу, Которое, если находит ее благочестивой и праведной, допускает, чтобы она осталась в соответствующих ей местах. А если видит душу, покрытую позором преступлений и запятнанную пороками, то, низвергая ее с вершин в бездну, предает вечным мукам». […] И Этик Философ, и Алхимус [168] в своих книгах учат, что злые понесут наказание в аду вместе с дьяволом, так что нечестивые увидят самого злобного и неистового родителя смерти, которому они следовали во многих бесполезных и вредоносных желаниях. А праведники будут награждены лицезрением Господа Бога своего, как было разъяснено ранее.

Positis principiis respectu subsequentium, quamvis sint conclusiones respectu suarum declarationum praetactarum, et huiusmodi aliarum, nunc accedendum est ad leges cultus divini, prius quam ad alia iura inter homines publica vel privata. Et patet, quod propter reverentiam Dei infinitus debetur ei cultus debitus, et propter beneficium creationis, quod est potentiae infinitae effectus, et propter futuram felicitatem. Propter primum dicit Avicenna in Moralibus radicibus quod de iure eius est ut obediatur eius praeceptis; propter secundum vero dicit, quod oportet ut eius mandatis obediatur cuius est creatura. Propter tertium dicit quod obedientibus sibi preparavit promissionem felicem et inobedientibus promissionem terribilem. Et propter purgationem humani generis a peccatis per Filium Dei, de qua Porphyrius locutus est, debetur ei cultus; quia plus est hoc quam creare. Et propter acceptionem humanitatis nostrae in unitate Divinae Personae de qua Albumazar, Plato et Ethicus locuti sunt; nam hoc debet esse gaudium infinitum; atque propter fixuras сlavorum, et passionem et redemptionem quas Plato et Ethicus firmaverunt. Et non solum hoc, sed totum quod praedictum est excitat homines ad cultum divinum; et concludit hunc fieri debere.

Итак, когда представлены начала последующего (хотя они и суть заключения по отношению к тому, что было разъяснено ранее и прочему таковому), теперь, прежде [чем мы перейдем] к общественному или частному человеческому праву, следует обратиться к законам Божественного культа. И ясно, что по причине благоговения перед Богом, и по причине Его благости по отношению к творению, которое является следствием Его бесконечного могущества, и ради будущего счастья, надлежит выказывать Богу бесконечное почтение. О первом Авиценна говорит в Основах моральной философии, что Бог вправе требовать подчинения своим заповедям, о втором он говорит, что Его творение должно подчиняться этим заповедям, о третьем он говорит, что подчиняющимся обетовано счастье, а не подчиняющимся — ужасная мука. [Кроме того], почитать Бога должно за очищение рода человеческого от грехов через Сына Божия, о котором говорит Порфирий, ибо это больше, чем сотворение. И мы должны бесконечно чтить Бога из-за принятия нашей человечности в единстве Божественного Лица, о чем говорили Абу Машар, Платон и Этик, ибо это должно быть [для нас источником] бесконечной радости; и из-за распятия, страстей и искупления, о которых говорят Платон и Этик. И не только это, но и все вышесказанное побуждает человека к служению Богу; и Авиценна заключает, что оно должно иметь место.

Propter quod Marcus Tullius dicit primo De quaestionibus Tusculanis: "Philosophia omnium artium mater [quid est aliud] nisi, ut Plato, donum, ut ego, inventum Dei? Haec nos primum ad eius cultum deinde ad ius hominum, quod situm est in generis humani societate, erudivit". Et idem in secundo De natura divina ait "Cultus Dei est optimus idemque sanctissimus castissimus plenissimusque pietatis, ut eum semper pura, integra, incorrupta mente et voce veneremur. Non enim philosophi solum, sed maiores nostri superstitionem a religione separaverunt. Nam qui totos dies precabantur, et immolabant ut ipsi et sui liberi superstates essent, superstitiosi sunt appellati, quod nomen patuit postea latius. Qui autem omnia quae ad Dei cultum pertinent diligenter curabant et tanquam relegentes, sunt dicti religiosi ex relegendo. […] Alterum nomen vitii est, alterum laudis". Nam Augustinus quarto De civitate Dei sententiam hanc Tullii de superstitione et vera religione, necnon, octavo eiusdem, de religione et religiosis, accipit et exponit; volens quod religiosi dicti sunt quod Deum eligant et relegant relegentes, et iterum et iterum eligentes per verum cultum et continuum.

И потому Марк Туллий говорит в I книге Тускуланских бесед. «Чем является философия, мать всех искусств, иначе как даром Божьим, как говорит Платон, или Его изобретением, как говорю я? И это сперва научает нас служению Богу, а затем — людскому закону, который имеет место в человеческом сообществе». И во II книге О природе богов он говорит: «А самая лучшая, самая святая, самая светлая и полная благочестия форма почитания Бога [169] состоит в том, чтобы всегда в мыслях и на словах искренне чтить Его чисто, свято и непорочно. Не только философы, но и предки наши делали различие между религией и суеверием. Ибо те, которые целыми днями молились и приносили жертвы, чтобы они и их дети остались в живых (superstates essent), те были названы суеверными (superstitiosi), позже это название приобрело более широкий смысл. А те, которые над всем, что относится к почитанию богов, усердно размышляли и как бы перечитывали, были названы религиозными (religiosi) от relegendo. […] Первое стало обозначать порицание, а второе — похвалу» [170]. И Августин в IV книге О Граде Божием принимает {92} и разъясняет это изречение Туллия о суеверии и истинной религии, а в VIII книге — о религии и религиозных людях, утверждая, что они называются религиозными потому, что избирают Бога и, перечитывая, перечитывают и избирают Его снова и снова, воздавая Ему истинное и непрерывное почитание.