Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

Банкет на Плотниковом по поводу окончания встречи. Молодой итальянец, француз — соседи по столу.

У Б. Н. еще один доклад перед аппаратом ЦК — 28 числа. Боже!

Кроме поездки в Берлин с «призраком», он еще будет открывать торжество по этому случаю в Колонном зале.

4 марта 1973 г.

Неделя была трудная. Английская делегация вернулась в Москву (Ленинград, Киев, Вильнюс, Львов). Много пришлось с ними возиться, но в итоге — это интересно. Они начали (еще в Москве, на заводе малолитражек) интересоваться: «Какая средняя зарплата у вас на заводе? — 150. Ага…,- быстро считает что-то на бумажке, — значит надо три года работать, не есть, не пить, в кино не ходить…, чтобы приобрести автомобиль»

После этого начинается скандальная перепалка с переменным успехом. Ночью бородач Ральф Пиндор, рыжий, молодой шоп-стюард из Шотландии попросил главу делегации собрать всех вместе: «Вы зачем сюда приехали? Бузить, как провинциалы? Портить отношения между партиями? Вы что — в баре за углом находитесь или выполняете политическое задание?»

На утро все извинялись.

С каждым днем их критический пыл ослабевал. Даже те вопросы, которые они задавали всюду и хотели донести до ЦК КПСС, они в конце концов так и не поставили: о евреях (их теоретики пришли к выводу, что если бы у нас перестали евреев считать национальностью и записывать их таковыми в документах, — все сразу бы оказалось в порядке), о социал-демократии, об Общем рынке. Они хотят, чтоб мы по-прежнему против него боролись.

Матковский и Лагутин, которые с ними ездили, говорят: после многочисленных встреч на всех уровнях, англичане признавались, что они в каком-то странном состоянии. Возразить вроде нечего, крыть нечем, а неудовлетворенность остается.

Видимо, это от того, что они, как и вообще на Западе, хотят нас мерить несоизмеримым масштабом. А главное — их ошеломляет наша огромность, наша (пусть расхристанная — это, впрочем, только мы замечаем) мощь; то обстоятельство, что они каким-то боком ее родственники… И лезть с претензиями на то, против чего в общем «не попрешь», оказывается в конце концов смешным и мелким. И они утихают.

Тем не менее с Гордоном Макленнаном у меня, в связи с согласованием коммюнике, состоялся серьезный разговор. О том, почему мы нуждаемся, чтобы они «высоко оценили строительство коммунизма», об Общем рынке, о нашей внешней политике, о том, зачем нам нужна формула «совместной борьбы за единство МКД».

1 марта была официальная встреча делегации в ЦК КПСС. Делегация (глава) уже ни на что не претендовала, все страшно хвалила. Робко Гордон, обозначив, что вопросы по существу выяснены, предоставил Б. Н. самому решать, нужно ли останавливаться и здесь на них. Но Б. Н. «не счел» и нес баланду, фрагментами из своего последнего доклада для пропагандистов. Слушать было стыдно. Но англичане все сидели и кивали. Даже на вопрос Гордона о сельском хозяйстве, Б. Н. нагло заявил, что все «врут на Западе», что у нас трудности. Не было даже 1972 года, вообще ничего не было и все обстоит отлично.

Я сидел и думал: зачем он это делает? Все же знают, что это не так. Но, может быть, за этим какая-то своя мудрость есть? Может быть, им надо услышать из официальных уст поток оптимизма, чтоб также официально отбиваться от своих антисоветчиков в Англии?

Потом Капитонов говорил «о партии». По бумажке, какую-то совершенную нелепость с точки зрения нужд англичан. В захлеб рассказывал о том, как сегодня был подписан Леонидом Ильичем билет № 1 — Ленину. Англичане таращили глаза и еле сдерживали ехидство на лице. Еще что-то, оторвавшись от бумажки — и уж совсем понять было нельзя этого косноязычия. Джавад, который переводил, выруливал как мог, ища среди бессвязности, что же передавать по-английски.

Сначала мне было очень стыдно, потом стало страшно. Ведь этот человек ведает всеми руководящими кадрами Союза ССР! И счастье, что по случаю он не злой человек. Но его интеллектуальный потенциал, его представления о достоинствах человека, о том, что нужно нашему народу, просто не поддаются определению, потому что это нечто глинообразное, способное принять любую форму и выдавиться в любом направлении.

Вечером — беспрецедентно — Б. Н. и Капитонов приехали в гостиницу на прощальный ужин. В общем было неплохо. И искренне — дружески. Такие вещи Б. Н. умеет проводить: после их отбытия Макленнан затащил меня обратно в застольный зал. И тут уже начались тосты от души. Мой тост — долгий. О любви моей к Англии, о будущем этой «великой-таки страны».

Упомянутое «вручение» (как выразился на нашем партсобрании Паршин) билета № 1 В. И. Ленину содержало само по себе «музыкальный момент»: Подгорный, Косыгин, Суслов, которого в этот день не было в Москве, захотели быть запечатлены, как участники процедуры. Поэтому Замятину (ТАСС) было поручено раздвинуть фотографию для «Правды» и поместить их на соответствующие места рядом с Леонидом Ильичем. Но Шелеста и Шелепина, которые также отсутствовали, не сочли нужным вмонтировать, хотя в официальном сообщении «Правды» о церемонии они названы среди присутствующих.

Билетом № 1 дело не кончилось. На другой день в «Правде» последовало сообщение о том, что билет № 2 был вручен Л. И. Брежневу!.. Мало ему, что до этого целую неделю вся Москва рассказывала друг другу о том, как «Брежнев обнимал Подгорного по бумажке». (По случаю вручения Подгорному второй золотой медали Героя социалистического труда за 70-летие).

Я поражаюсь всему этому, несмотря на то, что Брежнева и многих других из них знаю лично. Неужели они не видят не только пошлости в этих «мероприятиях» (это ладно бы, можно было списать на то, что пусть, мол, интеллигентики морщатся), но и прямого вреда своему престижу: ведь народ смеется. И смеется злобно, презрительно, отнюдь не добродушно.

8 марта мне надо ехать в ФРГ. На конференцию ГПК. Вчера весь день писал доклад. Соорудил двадцать страниц.

А 9-го и 14-го Пономарев выступает по «призраку» в Колонном зале и Берлине. Очень он следит за тем, чтоб я занимался его докладами, а не своим. И действительно, я не имел ни дня, чтоб даже подумать о своем тексте.

Сегодня три с половиной часа бегал на лыжах. Километров 40, если не больше. На даче — сказка. Это, видно, последний в этом году лыжный день. А как лыжник я еще могу. Во всяком случае со стороны я не «прогулочник» и не «моционщик», а именно гонщик, хотя и престарелый.

5 марта 1973 г.

Сегодня вечером прогуливались с Искрой. Я хотел организовать ей поездку в Италию, в одну из организаций ИКП для чтения лекций. Это у нас практикуется каждый год. Б. Н., как-то посоветовал мне искать для этого новых, толковых людей. Первая пришла мне в голову она и я порекомендовал ее. В самом деле — великолепный лектор, превосходно владеет аудиторией, универсально образована, умна, обаятельна, чего еще?!

Но ее очень долго проверяли в КГБ. Это мне показалось странным. Потом прислали короткую записку: «находилась близкой связью с Бурхард» Кто такая Бурхард?… Устно добавили (правда, звонили не мне, а в секретариат отдела), что про ее мужа (Гулыгу) лучше и не перечислять, что за ним тянется. И вообще среда очень подозрительная. «Но за самой Андреевой (Искрой) кроме Бурхард вроде ничего нет».

Я решил наплевать и представил ее в комиссию по выездам. Ее туда вызывали и инструктор невзначай спросил, знает ли она Бурхард. Потом Искра мне рассказывала, что она сначала не поняла и по контексту думала, что это кто-то из деятелей ИКП, и ее проверяют на осведомленность в делах этой партии. Она смущенно ответила, что не знает такого (!) (не поняла, что это женщина).

Потом ей разъяснил инструктор, что речь идет об осужденной за антисоветскую деятельность. Она тем не менее все равно не могла припомнить Берхард. Но сказала, что была знакома с какой-то знакомой родственницы Солженицына. Инструктор, как потом выяснилось, заметил, что она все врет и намеренно запутывает.

На днях мне H. H. Органов, председатель выездной комиссии, позвонил и с негодованием стал говорить, какая Андреева антисоветчица, что она помогала переправлять рукописи Даниэля за границу, что Бурхард — это жена Даниэля, которая тоже в 1968 году осуждена за антисоветчину и т. п. Словом, мы, не можем ее выпустить и собираемся обо всем сообщить в райком.

Я заговорил на басах, хотя Органов старик и большой чин. Я ему сказал, что не верю ни единому слову в этом, так называемом «расследовании», что если б это было так, ее давно бы выгнали из партии (где она, кстати, уже 20 лет), как это сделали с другими, и прогнали бы с работы, что я знаю Андрееву уже четверть века, «живого человека знаю, а не бумажку», и подобные речи о ней ни одной секунды больше слушать не буду. Все это полный вздор.

Искре я ничего этого, конечно, не сказал, но поскольку о том, что ее спрашивали о Бурхард (кстати, оказывается, жена Даниэля — Богораз, а совсем не Бурхард, которая нечто другое, но ни ту, ни другую Искра никогда не знала) я узнал сначала не от Искры, а от самой комиссии. Я посоветовал Искре позвонить инструктору и «ответственно заявить» ему, что она никакой Берхард и никакой жены Даниэля не знала и пусть они ей этого не клеют.