Анна Брэдстрит - Поэзия США

• Название: Поэзия США
• Автор: Анна Брэдстрит
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1982

В книгу входят произведения поэтов США, начиная о XVII века, времени зарождения американской нации, и до настоящего времени.

---

«Обеты я не слишком свято чту…»

© Перевод М. Редькина

Обеты я не слишком свято чту:
Не будь ты так красив, о мой любимый,
С другим нашла бы я свою мечту
В погоне за красой неуловимой.

Не будь ты редким яством для меня
И вечным утоленьем дикой жажды,
Я бы сбежала среди бела дня
Искать другого, как тебя однажды.

Но ты блуждаешь с ветром заодно;
Приязнь твоя изменчивей прибоя.
Непостоянной быть немудрено —
Ведь я меняюсь следом за тобою.

Любовь моя беспечна и вольна:
Я неверна, когда тебе верна.

«Жалей меня не оттого, что свет…» © Перевод М. Редькина

Жалей меня не оттого, что свет
На склоне дня покинул небосвод;
Жалей меня не оттого, что след
Былой красы с полей и рощ уйдет;

Жалей меня не оттого, что лик
Луны поблек, волна стремится вспять;
Не оттого, что страсть мужская — миг
И больше мне твоей любви не знать.

Давно известно мне: любовь — пурга
Цветов, летящих с вишневых ветвей,
Прибой, швыряющий на берега
Обломки затонувших кораблей.

Жалей меня за то, что разум скор,
А сердце неразумно до сих пор.

«Разъятье рук твоих подобно смерти…» © Перевод М. Редькина

Разъятье рук твоих подобно смерти.
Как, разлучась с тобой, умру опять?
Нам не дано на этой хрупкой тверди
Двукратно жить, двукратно умирать…

Томясь у Времени в узде суровой,
К нам в дверь стучит его гонец — рассвет.
Но Время не подвергнет муке новой
Меня на гребне самых горьких бед.

Когда ты розами и рожью станешь,
Видением печальным появлюсь,
Там, где любила, там, где в вечность канешь.
Над прахом незабвенным я склонюсь,

Воздену руки и уйду украдкой,
Как ныне, на исходе ночи краткой.

«О нет, не допусти, чтоб разум твой…» © Перевод М. Редькина

О нет, не допусти, чтоб разум твой,
Отчаясь, возомнил неосторожно,
Что, раз мы платим дорогой ценой
За красоту, ее купить возможно!

И если в лунном свете соловей
Тебе просвищет с ветки молчаливой,
То вряд ли он слетит к руке твоей —
Ты не приманишь птицы прихотливой.

А значит, красота вольнее всех:
Ведь красота не горлица ручная,
Не ослепленный сокол для утех —
Она горда. Целуя и лаская,

Ты красоту голубкой не зови.
Что ей любовь? Она чужда любви.

«О нет, ты не любил меня ничуть…» © Перевод Ю. Менис

О нет, ты не любил меня ничуть,
А я любила больше жизни — что ж,
Отмщение — вот мой отныне путь,
И каждый миг лишь мщением хорош.
Мне выбирать оружие, но я —
Я стали не коснусь вершить мой суд,
А проведу всю ночь, в сердцах кляня
Министров, пап и прочий мелкий люд;
И встречу день обидою веков
На землю, небо, ад и на глупца,
Что чувству господин, и на богов,
И на детей у школьного крыльца…
А ты уйдешь, и я похороню
Холодность, не доступную огню.

«От воскрешенных утром сновидений…» © Перевод М. Редькина

От воскрешенных утром сновидений
Печалью день пронзен. Везде — укор.
Хочу читать — но слез поток осенний
Стекает на руки, туманит взор.

Скорбь на корню сильней, чем грусть
                                               в предгрозье:
Та скорбь в плену у тайны роковой
Выбеливает щеки алой розе,
Мертвит бутон и сушит лист живой.

Глубокий пруд у берегов прозрачен,
Искрится солнцем, тянется к цветам,
А в омуте его покой утрачен:
Чернея, бьется чье-то сердце там.

Сны прогоняют сон; я слез не прячу:
Заплачу — и проснусь, проснусь — и плачу.

«Любовь еще не все: не хлеб и не вода…» © Перевод М. Алигер

Любовь еще не все: не хлеб и не вода,
Не крыша в ливень, не нагим — одежды;
Не ствол, плывущий к тонущим, когда
Уже иссякли силы и надежды.
Не заменяет воздуха любовь,
Когда дыханья в легких не хватает,
Не сращивает кость, не очищает кровь,
И без любви никто не умирает.
Я допускаю, грянет час такой,
Когда, устав от нестерпимой боли,
За облегченье, отдых и покой
Твою любовь отдам я поневоле
Иль память тех ночей сменяю на еду.
Возможно. Но едва ль на это я пойду.

«Сдержать Хаос уздой четырнадцати строк…» © Перевод М. Алигер

Сдержать Хаос уздой четырнадцати строк,
Чтоб он из них бежать на волю рвался,
Коль повезет; вертелся, притворялся,
Как будто пламя он, и демон, и поток,
Нет счета всем его уловкам и повадкам,
Пока в границах я держу его,
Бесформенное это существо,
И он сливается с божественным Порядком.
Но вот уже прошли часы и годы,
А как высокомерен он в неволе,
И мы с ним оба лишены свободы,
Он прост, но он еще не понят — и не боле.
А я и без его признаний понимаю,
Что я своей уздой ему лишь помогаю.

«Под лунным светом Всемогущей Плоти…» © Перевод М. Алигер

Под лунным светом Всемогущей Плоти
И я кричала кошкой в час ночной,
Уйдя из башни, выстроенной мной,
Не для того ль, чтоб в галочьем помете
И в живописи детской озорной
Ей вековать? У башни, под луной,
Сидят соседки так, как некогда их тети,
Судача обо мне и о моей работе.
Какая есть, однако это я
Ту башню возвела, она — моя.
Во имя Красоты взлетевшая высоко.
В ней боль и гордость — все, что было у меня,
Кость честная, мысль, полная огня,
И жар ночей, где я была не одинока.

«Не умирать от жалости, а жить…» © Перевод М. Алигер

Не умирать от жалости, а жить,
И есть и пить, чтоб крепнуть и расти,
Чтоб чище кровь, чтоб тверже стать в кости,
И чувствовать острее, и хитрить:
Тому, кто тоже хочет есть и пить,
Нежирную похлебку поднести
Из нашей жалости. Ах, господи прости,
Ее бы понаваристей сварить!
Денек сентябрьский синий, тут и там
Уже краснеют клены по холмам.
Затем, чтоб слабым я могла помочь,
Вскормить свой ум и волю надо мне б,
Взбодриться и тоску отринуть прочь,
Пить полный кубок, счастье есть, как хлеб.

ВОЗВРАЩЕНИЕ © Перевод М. Редькина

Земля своих детей не понимает.
Когда не по себе бывает нам,
От шума городов изнемогая,
Мы возвращаемся к ее лесам.

Земля для всех распахивает двери,
Хотя ее созданьям счету нет:
Подранки — люди и подранки — звери
Бредут к ней, волоча кровавый след.

Земля чуть спет встает, листвой хлопочет
Украсить год, потом листву стряхнуть,
А горевать, баклуши бить не хочет —
Ей недосуг негромко помянуть

Того, кто не хранит всего, что было,
Лежит в покое дни, года, века;
Того, чья безымянная могила
В угрюмом запустении горька;

Того, кто знал печаль и поражение,
Того, кто друга отдал, не скорбя,
За лист ольхи — земное утешенье,
Которое не сознает себя.

ДЕТСТВО — ЭТО ЦАРСТВО, ГДЕ НИКТО НЕ УМИРАЕТ © Перевод М. Зенкевич

Детство — не от рожденья до возраста, когда ребенок,
Став взрослым, бросает свои игрушки.

Детство — это царство, где никто не умирает,
Никто из близких. Отдаленные родственники, конечно,
Умирают, те, кого не видят или видят редко,
Те, что дарят конфеты в красивых коробках, перочинный нож,
И исчезают, и как будто даже не существуют.

И кошки умирают. Ложатся на пол и бьют хвостом,
И волоски их меха шевелятся
От блох, раньше совсем незаметных;
Блестящие, коричневые, чуя недоброе,
Они перебираются на живых.
Вы берете сапожный ящик, но он мал, так как кошка не свертывается,
Находите другой, побольше, и зарываете ее во дворе и плачете.
Но вы не просыпаетесь потом, спустя месяц, два,
Спустя год, два года, вдруг среди ночи
И не рыдаете, ломая пальцы, шепча: «О, боже, боже!»

Детство — царство, где никто не умирает,
Никто из близких; матери и отцы не умирают.
И если вы скажете: «Зачем ты меня так часто целуешь?» —
Или: «Перестань, пожалуйста, стучать по окну наперстком!» —
Завтра или послезавтра, когда вы наиграетесь,
Еще будет время сказать: «Прости меня, мама!»

Стать взрослым — значит сидеть за столом с людьми,
которые умерли, молчат и не слышат.
И не пьют свой чай, хотя и говорили часто, что это их
                                                                  любимый напиток.
Сбегайте на погреб, достаньте последнюю банку малины,
                                                                   и она их не соблазнит.
Польстите им, спросите, о чем они когда-то беседовали
С епископом, с попечителем бедных или с миссис Мэйсон, —
И это их не заинтересует.
Кричите на них, побагровев, встаньте,
Встряхните их хорошенько за окоченелые плечи, завопите на них —
Они не испугаются, не смутятся и повалятся назад в кресла.

Ваш чай остыл.
Вы пьете его стоя
И покидаете дом.

МАРИАННА МУР