Джасинда Уайлдер - На веки вечные

• Название: На веки вечные
• Автор: Джасинда Уайлдер
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015

Эвер, Иногда эти письма — все, что помогает мне прожить еще неделю. Даже если ты пишешь о всякой ерунде, ни о чем важном, они важны для меня. С Грэмпсом все в порядке, и мне нравится работать на ранчо. Но... я одинок. Чувствую, что изолирован, как будто я никто, как будто нигде нет для меня места. Как будто я просто нахожусь здесь, пока что-то не случится. Я даже не знаю, что хочу сделать со своей жизнью. Но твои письма… благодаря им я чувствую, что связан с чем-то, с кем-то. Когда мы впервые встретились, я влюбился в тебя. Я думал, ты прекрасна. Так прекрасна. Было трудно думать о чем-то еще. Потом лагерь закончился, и мы больше не встречались, и теперь все, что осталось от тебя — эти письма. Черт, я только что сказал тебе, что влюбился в тебя. Влюбился. В ПРОШЕДШЕМ времени. Больше не знаю, что это такое. Любовь по переписке? Любовь, как в книгах? Это глупо. Прости. Я просто установил для себя правило, что никогда не выбрасываю то, что пишу, и всегда посылаю это, очень надеясь, что тебя это не отпугнет. Ты мне тоже снилась. То же самое. Мы в темноте вместе. Только мы. И это было, как ты и говорила, как будто воспоминание, превратившееся в сон, но это было воспоминание о том, чего никогда не было, только во сне это было так реально, и даже больше, я не знаю, более ПРАВИЛЬНО, чем все, что я когда-либо чувствовал в жизни или во сне. Интересно, что это значит, что нам снился один и тот же сон. Может, ничего, может, все. Может, ты расскажешь?    

---

— Нет, Эв. Я же сказал, что это сложно объяснить. Не хочу причинять тебе боль, — он смотрел в пол. Лгал.

— Господи, ну ты и козел. Просто убирайся. И не приходи.

Я схватила сумку и развернулась.

Он пошел за мной и завопил:

— Перестань вести себя как невинная овечка. Ты и этот парень, Кейден. Письма. И ты рисовала его портрет? Ты что, серьезно?

— Ой, как будто это одно и то же? — я толкнула его, сильно ударив по груди, так что он упал, ударившись о спинку кровати.

— Я встретила его только один раз, почти пять лет назад. Мы, блин, только переписываемся. И ничего больше. Так что не пытайся представить дело так, как будто я тебе изменяла с гребаным листом бумаги.

Билли встал, обошел кровать и с яростью на лице набросился на меня. Когда он поднял кулак, который несся на меня как метеор, я почувствовала, как меня охватывает паника. Я отпрянула, прижавшись к стене. В последнюю секунду он остановился, кулак был еще поднят, рот раскрыт в гримасе гнева, по лицу, оттуда, где он ударился скулой об угол кофейного столика, стекала струйка крови.

Пошатываясь, он отошел назад, отвернувшись от меня с шокированным и напуганным лицом. Облокотился об окно, положив кулаки на подоконник, прижав лоб к стеклу.

— Знаешь, что, Эвер? По правде говоря, сначала я был с тобой, потому что надеялся, что ты откроешься. Я думал, что, может, из нас с тобой что-нибудь получится. Как будто мы могли влюбиться, если бы ты чуть приоткрылась. А потом я встретил Келли, и... у нее было все, чего не было у тебя. У нее были эти... чувства, которых ты просто не показывала. Я парень. Знаю, что предполагается, будто меня не волнуют чувства, но так и есть. Она была открыта. Разговаривала со мной. У нее были друзья. Своя жизнь. У нее нет тайных друзей по переписке, тайных рисунков.

Он бросил на меня взгляд, слегка повернувшись.

— Хочешь правду? Да, к тому времени это была... привычка. Я боялся порвать с тобой. У тебя была только твоя сестра, и я... волновался. И плюс — да, еще и секс.

— Но в основном секс.

— Ну и что? — закричал он. — Разве это что-то значит?

Я встала, взяла сумку и засунула ноги в угги.

— Нет. Наверное, нет. Я ухожу. Просто убирайся из моей квартиры, из моей жизни.

Он схватил свою сумку и обувь.

— Ну, это будет легко. Начнем с того, что меня и не было в твоей жизни.

Он сел, натянул носки и обувь, и говорил, завязывая шнурки Найков:

— Хочешь знать? Ты ведешь себя так, как будто я тут самый плохой, потому что изменяю тебе. И может, я заслужил это. Конечно. Я беру вину на себя. Но спроси себя, почему все это время ты оставалась со мной. Если ты так и не собиралась впускать меня, так и не собиралась делиться со мной самой собой, своим сердцем, тогда почему ты оставалась со мной? Почему ты позволяла мне быть с тобой? Ты бы могла в любое время со всем покончить. Но так и не сделала. Спроси себя, почему, и спроси, отличается ли это от того, что делал я. Может, ты и не проводила время с этим парнем из писем и портретов, но все-таки ты прятала от меня эту часть себя и отдавала ее другому. И это, если спросить меня, и есть настоящая измена.

И потом он ушел, а я осталась одна, его последние слова звенели у меня в голове.

Его измена не могло заставить меня плакать. Но эти слова, эта правда... это заставило.

Когда я садилась в машину, то подключила айфон через USB кабель и включила «Pandora». И какую песню я услышала первой? «Delicate» («Хрупкая») Дэмиена Райса. Чудесно. 

Глава 22

И снова размолвка, старые друзья

Кейден

Алекс передал мне косячок, и я держал его, опустив руку, пока он заворачивал на Бобьен-стрит. Я затянулся, пока мы проезжали мимо пустых зданий, сожженных складов и витрин, изрисованных граффити, мимо людей, столпившихся на углу. Я ждал, что Алекс начнет говорить. В последнее время он был сам не свой, у него развился маниакально-депрессивный синдром: то он беспорядочно носился туда-сюда, то пребывал в мрачной депрессии.

В мой первый год в Колледже Изобразительных Искусств Алекс был моим единственным другом. У меня были одногруппники и учителя. Партнеры по лаборатории и по групповой работе, критики. Но друзей, кроме Алекса, не было. Он не задавал вопросов, просто принимал меня таким, какой я есть. Показывал свои любимые закусочные и рестораны. Покупал пиво, потому что ему было двадцать два, давал покурить свою травку и не задавал вопросов, когда мне этого не хотелось. Я курил, потому что он курил. Мне нравилось быть под кайфом, но только когда одиночество давило слишком сильно. Алекс не занимал много места в моей жизни. Он был моим приятелем, кем-то, с кем можно потусоваться. Рисовали мы молча, я сидел за кухонной стойкой, а он на диване, и в его айподе играл классический панк. Панк мне по-настоящему не нравился, но его любил Алекс, и я привык. Вроде как.

Так что теперь, когда депрессивная фаза Алекса продолжалась уже больше недели, я заволновался. И я не знал, что делать — только подождать, пока он не будет готов говорить.

Ему пришлось припарковаться на какой-то улочке, чтобы свернуть косячок, прежде чем он был готов говорить. Этот я не курил. Он курил его один, зажав во рту, пока колесил по Детройту, ездил по темным улицам, туда, куда нам не нужно было соваться. Потом он нашел одну особенно темную улицу, где окна домов были заколочены, и стал ехать по ней со скоростью не больше пятнадцати миль в час, с выключенными фарами, высунув голову из окна, считая дома. Я понял, что он нашел нужный ему дом, когда Алекс припарковался перед ним.

— Жди здесь, — он вышел из машины и закрыл за собой дверь.

Я почувствовал, как все внутри сжалось. Здесь было не место белому тинейджеру из Вайоминга.

— Нет, Алекс, я... не останусь тут. Тут... небезопасно.

— Не будь бабой. Если кто-то начнет доставать тебя, скажи, что ты ждешь меня. Тут меня знают. Не выходи, просто жди тут. Сейчас буду.

— И что ты будешь делать?

Он с отвращением взглянул на меня в открытое окно.

— А что, мать твою, ты думаешь, я буду делать? Пить чай с королевой? Покупать наркоту, ты, деревенщина.

Он хлопнул ладонью по двери.

— Расслабься, бро. Все будет в порядке.

И вот я сидел в старом побитом шевроле «Монте Карло», в каком-то переулке в Детройте, в половине второго ночи, вокруг меня клубился дым косячка, который тлел в пепельнице. Фонари или не работали, или слабо мигали, создавая в ночи эффект замедленной съемки. Мимо меня проехал красный классический двухдверный «бьюик», длинный, как боевой корабль, и его аж трясло от басов. Окна были закрыты, из-за тонированных стекол на меня с любопытством глядели два человека. Когда они проезжали рядом, всего в двух футах, не больше, то притормозили. Сердце у меня выпрыгивало из груди, пульс участился, в животе все переворачивалось. Мои глаза встретились с глазами водителя. Я не кивал ему и не отворачивался. Казалось, прошла целая вечность, пока он не повел подбородком в мою сторону, мотор взревел, и машина скрылась за углом.

Где-то вдалеке я слышал выстрел. Сирены. Смех, который доносился из того дома, где Алекс покупал наркотики. Я понял, что это тяжелые наркотики. Это был не тот дом, куда идешь, чтобы купить пакетик травки.

Проехала еще одна машина, и на этот раз водитель не затормозил и не посмотрел на меня. Прошло пятнадцать минут, но казалось, что целый час. Наконец, появился Алекс, он шел медленно, как будто украдкой, с расслабленной усмешкой на лице. Он упал на сиденье водителя, поискал ключи и откинул голову назад.

— Веди ты, — сказал он, — я под кайфом.

— Ладно. Не знаю, правда, куда ехать, — я вышел из машины и обошел ее, пока Алекс перелезал на мое место.

— Нет проблем. Я знаю, где мы. Просто я слишком взвинчен, чтобы водить.

— Что за наркота? — из меня выскользнул вопрос. Я ничего не мог поделать, и был рад, что задал его.

— Какая разница? Я же тебе не предлагаю. Ты слишком хорош для этого дерьма.

— Есть разница. Ты на чем сидишь?

Он фыркнул.

— Чувак, ты с какой планеты? Как думаешь, что за наркоту я стану покупать в таком доме, в таком районе? Ты что, «Копов» не смотришь?

— Крэк?

— Да... сэр, — он выдохнул. — Злишься, бро?

Он наклонил ко мне голову и улыбнулся.

— Не злюсь. Просто волнуюсь.

— Не надо. Я же немножко, чтобы успокоиться.

— А в чем дело?

Я очень мало знал об Алексе. Только то, что внутри него был большой темный омут, и то, что он принимал наркотики, чтобы избавиться от боли, о которой я никогда не узнаю, от тихих голосов, которых я никогда не услышу. Даже при том, что он любил потрепаться и обсудить со мной личные подробности — обычно речь шла об их приключениях с Эми — были вещи, которые он никогда не обсуждал.

— Жизнь, чел. Просто жизнь.

Он уставился в окно, стал смотреть на темные, полуразрушенные дома. Иногда указывал мне, в какую сторону повернуть.