Дмитрий Притула - 19 рассказов

• Название: 19 рассказов
• Автор: Дмитрий Притула
• Жанр: Короткие истории

Рассказы из журналов:

Звезда № 3 (2000), № 8 (2001), № 2 (2011), № 1 (2013)

Нева № 4 (1967), № 7 (2002), № 9 (2003), № 4 (2005), № 9 (2006), № 12 (2008)

---

А про что вы спрашиваете, так я даже не понимаю, откуда у мамочки студень, лично я с Нового года не варила, никакого соображения не имею, где мамочка студень достала. Может, кто из ее старушек подарил. У меня такое горе, так что вы меня не обижайте, очень прошу.

Все! Простой расклад: бабка не верила, что правнучка болела из-за кошек, да, пожалуй, кошечек она любила поболее, а дочь ее, напротив, внучечку любила поболее, чем родную неуступчивую маманю.

Дело заводить не надо, поскольку никакого дела нет.

Следователь Васильев рассказывал, он как-то привычно подумал, что ему никого не жалко. Нет, это он малость хватил. Пожалуй, старушку все-таки чуток жалел. Ведь она же, поди, поверила, что дочь собиралась отравить ее, а иначе откуда большой инфаркт, он же, все говорят, от больших переживаний: ну да, ты ростишь-ростишь детей, а они не могут дождаться, пока ты самостоятельно освободишь для них кусочек жилой площади.

А вот интересно, дочь переживает или нет. Конечно, переживает, брала грех на душу. Да и мамочку жалко. Хорошо, все обошлось исключительно законным и естественным порядком.

Да, следователь Васильев привык в текущей жизни мало чему удивляться и мало кого жалеть.

И вдруг он вспомнил про кошек. Вот их-то точно выгонят из дома. Да, кошечек он малость жалел. И трехногую собачку.

Журнал "Нева" № 12 (2008)

Мы победили!

На войне Елена Васильевна уцелела главным образом из-за своего красивого почерка.

Тут так. После школы ее призвали в армию и обучили на санинструктора, ну да, если ранили друга, перевяжет подруга, но перед тем, как отправить их по ротам, каким-то подробностям будущих подвигов решили недельку-другую подучить в госпитале.

Подучили. И вот перед самым отправлением на передовую фронта отвечающий за них человек собрал их вместе и велел написать заявления (уж зачем, сказать трудно). Он стал просматривать эти бумажки и вдруг буквально изумился. Это чье заявление? Такая-то. А ты сколько классов кончила? Десять. Все свободны, а с тобой, Лена, мы потолкуем. У тебя почерк на удивление понятный и красивый. А ты грамотная? Да, совсем грамотная, почти без ошибок.

Ты неслабенькая, вижу (и это правда, Елена Васильевна была хоть и среднего роста, но тугонькая, крепкая, круглое лицо с постоянным румянцем), в боевых ротах ты была бы на месте, но и нам как раз нужна девушка с красивым почерком и грамотная. Будешь вести наши бумаги.

Все! До конца войны Елена Васильевна прослужила в госпитале. Это был такой передвижной хирургический госпиталь, километрах в ста от передовой. Наши назад — госпиталь назад, вперед — вперед, на месте — значит на месте.

Так она с бумагами и прослужила. Нет, все одно война — бомбежки, подневольная передвижная жизнь, но все же раненого друга с поля боя не выносила ни разу.

А звания получала. Начала войну рядовой, а закончила гвардии сержантом. И сколько-то медалей получила.

Когда после войны Елена Васильевна стала вольным человеком, оказалось, что теперь она должна о себе заботиться исключительно сама. И одна на всем свете: отца убили, мама умерла от голода, деревянный их домик как вполне бесхозный соседи в холодные зимы пустили на дрова. То есть одна, ничего делать, помимо красиво писать, не умеет, и жить негде (ночевала у дальних родственников, в ванну на ночь матрас клали).

Да, а городок был маленький, с трех сторон его окружали немцы, а четвертой стороной он упирался в море. В городок немцы так и не вошли, но лупили от души, так что городок был почти полностью разрушен. А в разрушенном городке какая работа и какое жилье?

На войне, пожалуй, мечтала: вот потом мы заживем весело и красиво, и я выучусь на врача или учителя. Это понятно.

Елена Васильевна уже подумывала, надо, пожалуй, уезжать куда-нибудь в менее разрушенные места и найти какую-никакую работу, а хоть бы и физического направления.

Но повезло. От кого-то она узнала, что у залива организуют НИИ, большой, закрытый и военно-морского назначения. Попытайся воткнуться.

Она попыталась и воткнулась. О, фронтовичка и пишешь красиво и грамотно, нам такой человек нужен в отдел кадров.

И до выхода на пенсию оттрубила на одном месте — сорок лет. И с жильем сносно устроилось. Там была небольшая общага, прямо внутри НИИ.

Подробности. Институт был закрытым морским ящиком. Там ставили и технические опыты, и опыты на людях, к примеру, на большом отряде водолазов, и было навалом медиков (нет, не чтобы спасать водолазов, а чтобы опыты ставить).

И в таком большом ящике командовать отделом кадров должен человек военный, капитан какого-нибудь довольно серьезного ранга.

А Елена Васильевна лет двадцать пять — тридцать была его заместителем. Там такое было разделение (понятно, без приказа): начальник, конечно, отвечает за все, но в первую очередь за военные кадры, а Елена Васильевна помогает ему отвечать за все, но конкретно и лично отвечает за лиц гражданской национальности. То есть она была как бы завотделом кадров среди мирного гражданского населения.

И все однозначно признавали, что Елена Васильевна с работой справляется. Однозначно. И тут уже давно не имело значения, какой у нее почерк. Тут важно, что у нее была до изумления цепкая память. Она лучше всех в институте помнила, когда вышел такой-то приказ и где и на какой полке стоит книга с нужным законом, и по всем бумажным вопросам она была лучшим знатоком. К ней приходило не только начальство, но даже из бухгалтерии. То есть считалось, что Елена Васильевна знает буквально абсолютно все.

Да, отступление. Когда назначали замом отдела кадров, Елене Васильевне предложили вступить в партию — так положено, иначе нельзя, и Елена Васильевна радостно согласилась. Она вступила бы и раньше, но ее не сильно больно звали, самой же напрашиваться было неудобно: надо ждать, когда позовут. Потому что, если зовут, значит, ты ей нужна.

В институте, и это точно, ее уважали. Не любили, не боялись, а вот именно что уважали. Да, она была строга. Но не высокомерна, нет.

Все знали, что, если отпуск, или добавка к стажу, или выход на пенсию, отдел кадров все сделает в срок, без канюченья с твоей стороны.

Да, была строга. Если кому-то говорила: принесите, к примеру, военный билет, приносили, не дожидаясь напоминаний. Значит, уважали.

И вид она имела соответственный — вот именно строгий. Волосы были уложены светлой высокой башенкой, спину держала прямо, костюмы носила деловые, к примеру, темно-синий с белыми полосами, никаких блузок с рюшечками (ну, если только в самую жару, но без рюшечек, это конечно).

Да, строгая, но ведь же и справедливая. Пример. Кто-то накапал особисту, что у такой-то Вали брат живет в Америке, а Валя, видать, по рассеянности этого в анкете не отметила. Особист пришел посоветоваться. А брат — еврей? Да нет, русский, как и Валя (и это понятно, иначе как бы она затесалась в закрытый ящик). А как же он оказался в Америке? Видать, жена — еврейка. А допуск у Вали какой? Да в том-то и дело, что допуск копеечный, почти никакого. Я потому к вам и пришел. Ладно, я поговорю с ней. Жалко женщину, мать-одиночка с двумя детьми. Хорошо, я спущу дело на тормозах.

Поговорила. Ласково так, по-матерински. Ты почему, Валя, не сообщила нам о перемене в твоей семье? А я не знала, что нужно сообщать, и плачет, это понятно, турнут с работы, и она теряет надбавки за выслугу лет и за военность. Ты с братом в переписке? Ну, что вы, он же понимает, где я работаю, связей никаких. Ладно, Валя, работай, а если будет писать или приедет в гости, сообщишь.

Это что? А это справедливость. Секретности почти никакой, русская, за что же выгонять.

На пенсию ушла в шестьдесят два. Вызвал командир части и говорит: мы, сами знаете, Елена Васильевна, расширились, имеем самое всесоюзное подчинение, и по новому штатному расписанию не только начальник отдела, но и его заместитель должен быть лицом не гражданской, но исключительно военной принадлежности. Не согласитесь ли быть инспектором в отделе? Ваш опыт незаменим.

Но гордая. Пролетело сорок лет, менялись начальники отдела и части, а она бессменно оставалась на боевом посту. Нет уж, закончить тем, с чего начинала, как будто и не было сорока лет, нет, я буду жить на пенсию, тем более она у меня максимальная (по тем годам сто тридцать два рубля).

Да, гордая. Может, по нынешним текущим временам и осталась бы, неважно кем, лишь бы ножки не протянуть. А может, и не осталась бы. Может, уж лучше я ножки протяну, чем соглашусь, что сорока лет не было. Это неизвестно.

Ясно одно: с работой Елене Васильевне повезло. А как иначе считать, если сорок лет отсидела на одном месте, и ее при этом уважали. Если воскресным вечером человек без омерзения думает, что вот завтра начинается новая трудовая неделя — это да, это повезло.

Считается, что работа — половина жизни. А вот и другая половина — семья. Кто главный в семье? Муж. Нет, главной, конечно, была Елена Васильевна, но и муж долгие годы имел место. Но он так давно умер, что его никто уже и не помнит. Кроме, понятно же, Елены Васильевны и детей (но о детях главный разговор впереди).