Александр Забусов - Кривич

• Название: Кривич
• Автор: Александр Забусов
• Жанр: Фэнтези

Рукопись можно отнести к разряду славянской фэнтэзи. Все персонажи из настоящего времени имеют реальных прототипов живых или ушедших в Ирий. Рукопись рассчитана на людей, которым интересна история Руси, жизнь, быт и мифология средневековых славян, интересны приключения, встреча с непознанным и некоторые подробности жизни и менталитета нашей армии.

Что побудило написать фантастическую историю? Прожит большой отрезок жизни, вереница событий осталась в памяти, навсегда ушли люди, принимавшие участие в судьбе офицера, но еще остались друзья и сослуживцы, о которых хотелось бы рассказать, вот только многого рассказывать еще долго будет нельзя. Поэтому жанр фэнтэзи, история Руси и приключения персонажей дают возможность познакомить с теми, кто дорог или встречался на жизненном пути. Что может быть главным в книге профессионального военного, кроме как рассказ о том, что есть такая профессия — Родину защищать, даже за ее пределами, даже спустившись на десять веков назад. Оригинальность, в том, что на протяжении всего повествования о деятельности наших современников в 10-м веке, параллельно дается информация о жизни армии в нашей действительности, о ее проблемах, мыслях и разного рода высказываниях военнослужащих в адрес руководителей державы, которой они служат. В повествовании присутствует разумная доля юмора, т. к. в наше время без юмора жить сложно.

Итак, о самой рукописи. Время и место действия: 2000-й год — Подмосковье; 10-й век н. э. — княжество Черниговское, Переяславское, Ростовское, Полоцкое, Киевское, царство Болгарское, Дикое поле, полуостров Крым.

Словарь терминов и слов имеется в конце рукописи.

---

Обернувшись, Толик увидел рядом с собой Велеса Коровича, сжимавшего в крепкой руке резной деревянный посох.

— Только и осталось, что проводить в дорогу дальнюю, — вымолвило божество славян.

— А, и то, правда, нечего мне здесь делать. Прощай Велес Корович!

Монзырев поклонился седому крепышу.

— Погоди! Скорый какой. Я тебя, уж не обессудь, через коридор провожу. Так оно надежнее будет.

В проходе между уродливыми березами просматривался веселый светлый лес, казалось, шагни к нему и ничего не произойдет, а щебет птиц, только подтверждал эту идиллическую картинку. Толик столбом застыл в шаге от стремного перехода, тело само вспомнило, как его выбросило обратно.

— Ну, чего застыл? Шагай! — требовательно приказал Велес.

— А-а-а! — боярин шагнул, сделал еще шаг, и весь окутался непроглядной пеленой, только в этот раз не испытал противодействия, лишь чувствовал рядом присутствие славянского бога.

Тело вынырнуло из пелены в зелень красок леса. Глаза наткнулись на стоявших у перехода в одну колонну людей, словно слепцы, державшие руку на плече впереди стоявшего товарища. Что-то неуловимо знакомое почудилось в любопытных, и вместе с тем, беспокойных взглядах встреченного народа. Анатолий перевел взгляд на второго персонажа «слепцов». Полностью лысая голова, нагловатое выражение лица с большим горбатым носом на нем. Гоблин, в натуре! Перед Монзыревым предстал ни кто иной, как молодой Горбыль.

«Етическая сила!».

Взгляд по колонне, «хвостом» уходившей в заросли. Просто физически почувствовал, как на его лицо наползала идиотская улыбка. Среди всех присутствующих, Толик разглядел Галку, удивительно красивую, и до безобразия молодую и желанную.

«Аб-бал-деть! Что же здесь происходит? Мираж или плод моего безумного воображения?».

— Ну, вот и встретились! — прозвучал голос Велеса. — Круг замкнулся!

Славянский бог смотрел только на застывших в колонне людей, проникновенно заговорил, своим голосом заставляя всех присутствующих гипнотически слушать его речи.

— Так уж случилось, что вы все должны были просто прожить отпущенную вам жизнь. Для кого-то она предстояла быть длинной, кому-то судьба озаботилась предоставить уход уже в этом году, но тысячу лет тому назад степное божество кочевых народов востока, решил подправить реальность. На пятьдесят девять лет, раньше назначенного срока, он подтолкнул племена поклоняющихся ему степняков на переход к границам Киевской Руси. Этот не правильный шаг с его стороны пришлось поправлять исконным богам славянского пантеона. Никто не любит, когда в дела его лезет сторонний. Результатом всех действий, явилось ваше появление на границах Дикого поля.

Люди стояли, будто под гипнозом, слушали монотонный голос выходца из далекого прошлого. Никаких мыслей в голове, только голос!

— Много событий свершилось в вашей жизни, многое вы свершили своими руками и головой. Мне самому, на протяжении десятка лет, было приятно работать с вами. Свой урок вы исполнили. Правду сказать, за исключением Монзырева, никто из вас не выжил в том мире. Чтобы хоть как-то загладить нашу вину перед вами, за то, что без чьего бы то ни было согласия, протащили вас в прошлое и использовали, как нам было нужно, хочу сделать вам подарок Я хочу оставить вам память, пусть каждый из вас помнит все, что произошло с ним в веке десятом. Пусть годы, прожитые с нами, прибавят мудрости и силы вашим телам, пусть дружба и любовь останутся с вами. Из памяти вашей будет исключен лишь момент смерти, незачем живым помнить такое. Желаю всем долгой жизни, пусть будет она интересна у всех вас. Вот теперь пришло время проститься. Удачи!

Тугая пелена тумана, скопившаяся за плечами пришельцев из прошлого, вдруг выплыла из-за их спин, накрыла застывших в колонне людей, на мгновенье, лишив их возможности различить рядом стоявшего соседа, потом с такой же скоростью втянулась обратно, слизнув за собой пришельцев, будто и не стоял никто перед ними прежде.

Монзырев на пару с Горбылем, первыми пришли в себя. Оглядели своих подопечных. Каждый переживал случившееся по своему, выходил из мимолетного ступора.

— Батька, теперь-то что с нами будет? — вдруг прорезался голос из распавшейся на кучки толпы.

Вопрос задал пацан, по виду тянувший лет на четырнадцать. Толик машинально откликнулся, не вдаваясь в мелочи:

— Будем жить, Мишаня!

«Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Вот это финт ушами! Как же так?»

В голове Монзырева сложилась полная картина, что с ним происходило раньше. Причем картина была настолько реалистичной, что он просто охренел. С ним ли это было? По всему выходило, что с ним. У выхода на поляну поднялся шум голосов. Все обсуждали не случившееся с ними, а свои ощущения и воспоминания. Кто-то положил ему руку на плечо, обернувшись, он увидел Галкины глаза, проникновенные, наполненные влагой.

— Милый, как же я соскучилась по тебе!

Монзырев обнял жену, впился губами в манившие губы молодой женщины.

— Все будет хорошо, родная. Ты только верь мне. Все будет хорошо!

— 16-

Неширокая река торжественно спокойно несла свои воды на запад, где через сотни километров вливала их в мощную артерию седого Днепра. Левый берег ее, обращенный к югу, был пологим, во многих местах поросшим зарослями камыша, с длинными песчаными пляжами, обрамленными шапками кустов шиповника и акации. Колючий терновник на нем, почти по всему протяжению реки, сформировал труднопроходимую стену зелени. За этой стеной так же, как и сотни лет, тому назад, расстилалась бескрайняя степь, которую издревле величали Диким полем. Правый берег, высокий, во многих местах обрывистый, нависал над текучей водой, позволяя со своей высоты разглядеть всю прелесть изгибов Псела, круговерть замутненных омутов и игру серебра, искрящейся на закатном солнце рыбы у поверхности воды. Его лесистая местность отличалась по своему составу от левобережного соседа, образовывая светлый, легко проходимый массив из молодых, не старше ста лет дубов, березняка, да поросли все того же шиповника. Рясные ветви боярышника, были усыпаны крупными, красного цвета, ягодами, словно каплями крови, расцветили зелень листвы. Всю поверхность массива, будто шрамы, избороздили десятки наезженных и нахоженных проселочных дорог и тропинок.

В одном из таких чудных мест, природа на правом берегу создала широкий затон, с песчаным, оголенным от растительности пляжем, в подкове реки, с мелководьем под водной гладью. Место приметное, пользующееся популярностью в летние месяцы у приезжих и местного населения, позволяло людям расположиться на отдых у самой воды. Осенний день короток, особенно на юге, а ночи темные и теплые, по темени лесными тропами много не наездишь, есть риск повредить подвеску на авто, лишиться колес. Потрепанная, видавшая виды «девятка», с подмосковными номерами, свернула с проселка к реке, остановилась в тридцати метрах от тихо несущей свои воды реки. Из машины вышли трое, крепких, спортивных вида мужчин, одетых по-летнему. Двое молодых, третий постарше. Три двери, закрываясь, синхронно хлопнули, а приезжие шагнули к реке, молча замерли у берега, осматриваясь по окрестностям.

— Ну, что, командир, кажись прибыли на место? — задал вопрос жилистый, высокий, похожий на гоблина, полностью лысый парень лет двадцати восьми.

— Да, Сашка. Вряд ли есть в окрестностях второе похожее на это место, — откликнулся старший. — Открывай багажник, Андрей. Будем располагаться. Завтра приступим к поисковым работам.

— Есть, командир!

Вскоре в сгустившихся сумерках, прямо на песчаном пляже запылал костер, весело слизывая языками пламени тонкие ветки хвороста, вгрызаясь в тело поленьев потолще. Поверх армейских, пятнистого цвета спальников, у огня расположились приезжие, подсовывая под языки огня нанизанные на прутья кусочки хлеба с салом. На расстеленной тут же клеенке, навалом лежали пахучие южные помидоры, зеленый лук, огурцы. Початая бутылка водки «Хортица», уже два раза обошла автомобильный набор металлических стопок.

— Как же хорошо быть в отпуске, — откинувшись на спину, потянувшись, заглянув в мерцающую глубину низкого звездного неба, с восторгом заявил самый молодой из приезжей компании.

— А, то! — подтвердил лысый гоблин.

— Да, парни. Как же я за вами соскучился!

— Да ты че, Николаич? Мы ж, считай, весь летний сезон в лагере вместе отбарабанили.

— Я не о том, Сашка. Для меня наше прошлое, словно вчера было.

— Ну, да! Тем более молодая жена у тебя под боком все лето была. Небось, приедем из отпуска, отношения с Галкой документально оформишь?

— Обязательно! Только ничего вы не понимаете. Для меня, вон Андрей, погиб семь лет назад. Я с этим уже давно свыкся.

Ищенко принял удобное положение, полулежа, облокотился на локоть, через языки пламени уставился на командира.