Александр Забусов - Кривич

• Название: Кривич
• Автор: Александр Забусов
• Жанр: Фэнтези

Рукопись можно отнести к разряду славянской фэнтэзи. Все персонажи из настоящего времени имеют реальных прототипов живых или ушедших в Ирий. Рукопись рассчитана на людей, которым интересна история Руси, жизнь, быт и мифология средневековых славян, интересны приключения, встреча с непознанным и некоторые подробности жизни и менталитета нашей армии.

Что побудило написать фантастическую историю? Прожит большой отрезок жизни, вереница событий осталась в памяти, навсегда ушли люди, принимавшие участие в судьбе офицера, но еще остались друзья и сослуживцы, о которых хотелось бы рассказать, вот только многого рассказывать еще долго будет нельзя. Поэтому жанр фэнтэзи, история Руси и приключения персонажей дают возможность познакомить с теми, кто дорог или встречался на жизненном пути. Что может быть главным в книге профессионального военного, кроме как рассказ о том, что есть такая профессия — Родину защищать, даже за ее пределами, даже спустившись на десять веков назад. Оригинальность, в том, что на протяжении всего повествования о деятельности наших современников в 10-м веке, параллельно дается информация о жизни армии в нашей действительности, о ее проблемах, мыслях и разного рода высказываниях военнослужащих в адрес руководителей державы, которой они служат. В повествовании присутствует разумная доля юмора, т. к. в наше время без юмора жить сложно.

Итак, о самой рукописи. Время и место действия: 2000-й год — Подмосковье; 10-й век н. э. — княжество Черниговское, Переяславское, Ростовское, Полоцкое, Киевское, царство Болгарское, Дикое поле, полуостров Крым.

Словарь терминов и слов имеется в конце рукописи.

---

— Кукса, — назвал имя покойного. — Тело еще не остыло.

— Значит мы на верном пути. Идем дальше, будем тризну править.

Савар тронул кривича за плечо, заставляя продолжить движение.

— Прости брат! — оправдываясь перед мертвым, произнес Славен, перешагнув через неподвижное тело.

Тропа была не основной, и уперлась в стену частокола, повела вдоль него, петляя между стволов дубов-исполинов, листвой на длинных стрелах лещины и густых кустов папоротника. Бойцы сразу услыхали возню, смех и голоса людей за щелястой оградой, в воздухе ощущался запах гари.

— Сердюк, Путыня, ну-ка подсобите заглянуть за загородку, — прошептал Савар.

С помощью северянина и кривича, приподнявших его над краем бревен частокола, заглянул внутрь. При свете горящих факелов, копошившихся внутри степняков, разглядел и посчитал их число. Грабители занимались поисками чего-нибудь ценного спрятанного славянами в их капище. Поваленные истуканы богов, свидетельствовали о том, что даже под ними чужаки искали спрятанные клады.

— Опускай.

— Ну, что там? — поинтересовался Славен.

— Семнадцать половцев, все при деле, сторожу не выставили. Заходим в ворота, кого не посечем стрелами, возьмем в клинки. Идем, пока нас не ждут!

Приготовив луки, молча вломились в святилище, сразу от самого входа, выпустили первые стрелы. Рассыпались в стороны, чтоб немешать друг другу, одну за другой выпускали вестниц смерти во все, что могло шевелиться. Терзая тела людей, которых застали врасплох, стрелами, семеро воинов Монзыревской дружины, в считанные секунды оприходовали всех. Пробежались по небольшому двору капища, делая правку ножами раненым ворогам, когда из оконца волховской избы, вылетевшая стрела, клюнула в грудь стоявшего к ней ближе остальных Славена, откинула его назад, заставив упасть наземь.

— Ох-х! — выпустил кривич остатки воздуха из легких.

— Бойся! — крикнул Савар, отступив в сторону, потянул из колчана стрелу.

В окно влетело сразу пяток стрел, а крик боли оповестил, что хотя бы одна из них достала скрывавшегося в бревенчатой постройке лучника. Вбежавший в избушку Савар проткнул обнаженной саблей уже мертвое тело, за шиворот выволок его наружу, бросив у двери.

Русичи выносили половецких мертвецов за пределы ограды оскверненного священного для них места, кучей сваливали за воротами. Тело Славена, Мошег занес в избу, уложив на лавку, прикрыл покрывалом из волчьей шкуры. Это все, чем мог почтить сейчас память боевого друга, обретенного в чужой земле и теперь потерянного им.

— Прощай!

Со двора донеслась команда шада:

— Выходим все! Берите с собой арканы, идем к стенам погоста.

Теперь уже по центральной тропе прошли на выход из дубравы. С ночью повезло, темень прикрыла землю. Издали осмотрели стены крепости, выбирая место потише. Из самой крепости раздавались пьяные голоса, заунывные степные песни, шум веселья, даже какие-то причитания. Редко где на крепостных галереях горели факелы, да и сами галереи частично сгоревшие, до сих пор испускали дымный шлейф.

— Перебираться будем здесь, — указал княжич на разломанную часть стены. — Запомните хорошо — мы идем в крепость не воевать. Силенок у нас для этого нет. Идем мстить, резать шакалов. Поэтому, когда окажемся внутри, расходимся, работаем только ножами, постарайтесь все делать тихо. Перед рассветом покинуть городок. Желаю вам всем удачи. Готовы? Пошли.

Со стороны реки ржали лошади, там большим табором стояли табуны половцев, там же находилась и малая часть орды.

Савар раскрутил веревку аркана, с петлей на конце. Бросил. Петля, упав на выступ какой-то стойки на галерее, затянулась. Подергав аркан, убедился в крепости захвата, упираясь ногами о стену, полез наверх, отмечая, как справа и слева от него на стену взбираются его товарищи, слышал, как при этом непроизвольно пыхтят. Перебросив ногу через парапет, оказался на галерее. Отчетливей услышал гам внутри городища. Сверху оглядел площадь знакомых строений. Привлек шум из района рыночной площади, заставив шада двинуться по горелым доскам надстройки поближе к ней. Стены были пусты, тысячи пьяных кочевников колобродили внизу. Вот и рынок, хорошо освещенный кострами и факелами.

«По-моему здесь собралась вся верхушка людокрадов! — отметил он. — Но, что это? Что-то не то во всей картине происходящего».

Пригляделся к сборищу половецкой элиты, гулявшей за накрытыми столами, славившей хана и куренных.

«Что-то не так!»

На улицах покоренного городка лежали никем не убранные трупы его защитников. Свет костров позволял видеть лужи запекшейся крови натекшей с них. Но самым страшным было то, что половецкие воеводы расположились гульбищем на снятых пролетах заборов, положенных на живых людях. Раненых защитников крепости связали, кучно положили на рыночном майдане, а поверх страдающих от ран воинов и женщин, наложили щиты забора. Под стоны боли произносились хвалебные тосты.

«Нелюди!» — одним словом, ворвалось в сознание шада определение увиденного ним.

Савар спустился внутрь крепостного сооружения, прошмыгнул к полуобгоревшим лабазам, здесь встретил первого ворога, здесь же и расправился с ним. А дальше время замедлило свой бег. Шад ночным нетопырем передвигался по умершему вместе с его жителями селищу, выискивал спящих и сильно пьяных половцев, при помощи своего ножа, переправлял их в «страну счастливой охоты». Не раз сталкивался с теми, кто даже в столь поздний час, пытался набить мошну барахлом или насиловал женщин, чудом выживших при штурме. Его помощница — ночь, не раз выручала его. Воспоминания о судьбе собственного рода, урывками посещали сознание, жалости к чужакам он не испытывал. С выпачканными по локоть кровью руками, Савар перед самым рассветом покинул чертоги Гордеева погоста, шатаясь от усталости, протиснулся в лесную поросль, дождался прихода остальных русов.

Вернулось только двое, Сердюк и Мокроус. Шад понял, что больше никогда не увидит Мошега. Хотелось спать, но возле крепостных стен начинало происходить какое-то шевеление. Разбившись на сотни, половцы пеше полезли в лесную чащобу, и вместо сна вои прокрались за ними, шли тихо, скрадывая и уничтожая отставших, зазевавшихся, и слишком любопытных. Кочевники искали тропы способные вывести их к схоронившимся смердам.

Так схлестываясь в мелких стычках, прошло время. Савар остался в одиночестве, потеряв остальных товарищей. Теперь он лежал на ветвях в своем гнездовище, сжимая в руках найденный им арбалет с единственным болтом. Дорогу, по которой проследует орда, он просчитал, просчитал и то, что его выстрел скорей всего будет последним в его земной жизни. Ему оставалось только ждать.

В этом месте дорога отступала от реки. Псел протекал в версте отсюда, делал изгиб, а летник спрямлял расстояние, ныряя в лес с вековыми соснами, в два обхвата толщиной, росшими вперемешку с дубами и березами по обеим обочинам дороги, их ветви, почти смыкались вверху над дорогой, образовывали затемненный коридор.

Пустынная дорога под ветвистым схроном, расслабляла усталого воина. Ему показалось, что он всего лишь на миг прикрыл глаза, когда открыв их, чуть не вскрикнул от досады. На степных, гривастых лошаденках, по летнику продвигалось вражье войско. Песок под копытами не кованых лошадей громко шуршал, люди переговаривались между собой. Все это шад наблюдал из укрытия. Прошла сотня, вторая. Вот и третья показала хвост колонны.

«Фух! Чуть не проспал! Стало быть, это передовой дозор прошел».

Облегченно подумал Савар.

Выплеск лошадиной дозы адреналина в кровь, взбодрили хазарина, он приложился к ложу арбалета, приноравливаясь к придумке кривичей. Была б его воля, стрелял бы из своего лука, да вот где он теперь, один бог ведает. Звуки, донесшиеся снизу, привлекли внимание, шла основная часть орды. Среди множества доспехов и вооружения, шад взглядом вылавливал того, кого приметил и запомнил у крепостных стен.

«Ну, где же он?»

Наконец-то, среди холеных всадников, одетых в доспехи, хотя не все половцы имели даже старую кольчугу, разглядел, кого искал. Надменным спокойным взглядом, вождь чужаков из седла взирал на мир. Мудрено было спутать повелителя с простолюдином. Хазарский княжич направил арбалет в людской поток, прицелился хану в грудь. Удары сердца отсчитывали последние секунды жизни. В людском говоре и шуршанье песка, почти неслышно щелкнула тетива арбалета. Хан, дернувшись в седле, откинулся на круп скакуна, завалился на летник, выпадая из стремян, умер, еще не долетев до земли. Болт хазарина, целившего в грудину, попал хану точно в голову, пробив лобную кость, застрял в черепной коробке.

Постоянный недосып и дикое напряжение, сделали свое дело. Адреналиновый откат вырубил воина. Когда внизу на дороге в бессилии метались телохранители хана, ревели вельможи и ближники, во все стороны пускались стрелы, увязавшие в стволах деревьев, теряясь в ветках чащобы, Савар спал мертвецким сном.