Роберт Кондратенко - Манзовская война. Дальний восток. 1868 г.

• Название: Манзовская война. Дальний восток. 1868 г.
• Автор: Роберт Кондратенко
• Издательство: ОСТРОВ
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-94500-025-6

Вторая книга серии «Неизвестные войны XIX века» рассказывает о боевых действиях русских войск против так называемых манз, выходцев из Китая, в 1860-е годы пытавшихся хозяйничать в Уссурийском крае.

---

Надо сказать, что впоследствии, подводя итоги совершившимся событиям, Дьяченко указал лишь на такие помехи скорому подавлению манзовского выступления, как недостаток личного состава, перевозочных средств, патронов, плохое знакомство с лесистой и болотистой местностью, картами которой воинские части не располагали. В рапорте же контр-адмирала Фуругельма отмечались «малая подготовленность в боевом отношении войск, занятых исключительно работами, и крайний недостаток в энергических и здраво понимающих своё дело офицерах», а также запоздалость реакции командования, во многом предопределявшаяся дурным состоянием разведки и связи85. Показательно, что областное начальство взяло бразды правления в свои руки месяц спустя после пролития первой крови: распоряжения полковника Тихменёва стали поступать к Дьяченко только с 19 мая.

За четыре дня до этого, когда командующий войсками прибыл в Хабаровку, им было получено кружным путём, через Николаевск, донесение Холевинского, что 500 манз находятся на реке Лефу и угрожают станции Верхне-Романовой. Это известие в дополнение к сведениям, поступившим ещё в Мариинске от Дьяченко, побудили Тихменёва на следующий день, 16 мая, телеграфировать ряд приказаний. Капитану Холевинскому он предписал отправить весь ситхинский гарнизон в Никольскую (которой к тому времени уже не существовало!), а также выставить возможно более сильные караулы в верховьях Лефу, около Лоренцовой, куда выводила нахоженная манзовская тропа с Сучана. Майору Пфингстену было приказано прикрыть караулами верховья рек Илахэ, Тизенхэ и Мангугай, дабы обеспечить безопасность корейских поселений и порядок среди местных манз, отличавшихся своеволием. Эта телеграмма в значительной мере повторяла посланную ранее подполковником Дьяченко, дополняя её поручением майору заведования всей пограничной линией от корейских застав до фанзы Супытина. Сверх того Пфингстен должен был, максимально сократив наряды и работы, выделить 150 человек в распоряжение окружного начальника. В свою очередь Дьяченко получил приказание идти с ними на Цымухэ либо к иному пункту, сообразуясь с планом Тихменёва, телеграфировавшего ему, что «манзы не должны быть выпущены из наших пределов, а потому я двинусь к Сучану или куда укажут обстоятельства с отрядом из 300 стрелков с тем, чтобы шайки манзов стеснить к Стрелку и там их истребить»86.

Свой замысел полковник разъяснил в рапорте контр-адмиралу Фуругельму от 16 мая, в котором выразил убеждение, что главные силы взбунтовавшихся манз должны быть уничтожены одним решительным ударом, для водворения полного порядка и преподания наглядного урока всем авантюристам, стремящимся к расхищению природных богатств, составляющих достояние российского правительства. Именно в этот день в Хабаровке завершилось формирование стрелкового полубатальона, поступившего под командование капитана Флоренского. Тогда же с Верхне-Романовой было получено донесение, что ей угрожает скопище манз, численностью до 1000 человек, надвигающееся на Даубихэ с Сучана. Это известие подтвердили гольды, бежавшие на Уссури с верховьев Даубихэ. Учитывая, что данная шайка может выйти за границу в районе 4-го сунгачинского поста, произведя по пути немало грабежей и убийств, Тихменёв приказал командиру Уссурийского пешего батальона Амурского казачьего войска, подполковнику Н.Ф. Маркову, безотлагательно сосредоточить в станице Буссе роту из 150 хорошо вооружённых казаков. Так впервые в своей истории уссурийское казачество было призвано на боевую службу.

Вслед за тем, 17 мая командующий войсками со штабом и стрелковым полубатальоном отправились на «Константине» вверх по Уссури. Во время остановок с телеграфных станций, расположенных в верховьях реки, поступали тревожные донесения о манзовских бандах. С 15 мая прервалось сообщение между Верхне-Романовой и Раздольным. Положение телеграфистов было крайне тяжёлым: немногочисленный персонал станций, отстоявших на десятки вёрст друг от друга в глухой тайге, иногда не имел даже ружья для самозащиты. Тем не менее, они не дрогнули. При малейших сбоях связи посылались люди для осмотра линии, сами же телеграфисты, прекрасно представлявшие себе меру угрожавшей опасности, работы не прекращали. Единственная инструкция, которую им дало в те дни начальство, предписывала в случае нападения прежде всего спасать аппараты. К счастью, манзы так и не решились захватить ни одной станции.

Когда полубатальон 20 мая прибыл в Буссе, было получено известие, что дополнительно вытребованная рота 5-го батальона выступила из Хабаровки на пароходе «Телеграф)». В станице отряду, пришедшему на «Константине», пришлось пересаживаться на мелкосидящие суда телеграфного ведомства. Пользуясь временем, требовавшимся на их погрузку, Тихменёв поднялся по Сунгаче до станицы Марковой, где встретил эстафету из Камня-Рыболова, от командира 3-го батальона. В лаконичном и ошибочном донесении майора Королькова говорилось, что деревня Никольская вырезана манзами. 21 мая полковник вернулся в Буссе, и в тот же день было восстановлено телеграфное сообщение с Раздольным, благодаря чему наладилась непосредственная связь с Дьяченко. Обменявшись с ним телеграммами, Тихменёв в точности узнал обо всех последных событиях, получил сведения о присутствии манз на реках Даубихэ и Лефу, появлении их на Улахэ, о расположении у Лоренцовой команды унтер-офицера Раскотова, усиленной до 50 человек, а также условился насчёт дальнейших действий.

В соответствии с выработанным планом последовали приказания: подполковнику Маркову, оставив казачью полуроту под начальством хорунжего Бьянкина на 4-м сунгачинском посту, с остальными людьми следовать в Камень-Рыболов, где присоединить солдат 3-го батальона, доведя численность отряда до 200 штыков, и усиленным маршем двигаться на Суйфунскую дорогу к Никольской. Одновременно ему предписывалось занять караулом тропу, ведущую от Лефу по реке Лифуцзин (Сахеза) к верховьям Мо и далее, за границу, чтобы лишить китайцев возможности пользоваться путём, которым успела ускользнуть первая шайка. Капитан Флоренский получил указание следовать с двумя ротами сводного полубатальона вверх по Уссури и Даубихэ, чтобы очистить долину последней от манз, обеспечив спокойствие уссурийских поселений. Затем он должен был перейти на Лефу и вместе с Марковым теснить разбойников в уже опустошённые ими долины Майхэ и Цымухэ, чтобы там окончательно истребить.

Для рекогносцировки рек Улахэ и Сандогу из Бельцовой отправлялась 2-я рота сводного полубатальона под командованием поручика Садовникова. Она должна была присоединиться к колонне Флоренского на Даубихэ, у телеграфной станции Сысоевой. Подполковнику Дьяченко ставилась новая задача — с отрядом 1-го батальона и двумя горными орудиями занять Лоренцову, действуя при этом сообразно движениям неприятеля. К исполнению приказаний Тихменёва приступили немедленно. 21 мая рота поручика Садовникова отплыла на двух телеграфных пароходах от станицы Буссе в Бельцову, а на следующий день за ней последовали отряды Маркова и Флоренского. При колонне последнего находился и полковник Тихменёв со штабом. 23 мая, с прибытием в Бельцову из Буссе догонявшей войска роты, сводный полубатальон был переформирован в батальон четырёхротного состава. С дополнительной ротой следовал и штабс-капитан Пржевальский, назначенный в распоряжение Тихменёва. Он заменил в должности начальника штаба капитана Баранова, задержанного прибывшим на Уссури генерал-губернатором Корсаковым. Остановившись в Бусе, Корсаков вытребовал к себе и самого полковника, который вернулся в Бельцову только 26 мая. Сразу по возвращении Тихменёв распорядился устроить на станции промежуточную базу, оборудованную пекарнями, складами хлеба, кузницами. Эта задача возлагалась на часть 4-й роты сводного батальона под начальством поручика Герасимова. Ему же поручалось наблюдение за подступами к Бельцовой и Тихменсвой со стороны Ситухэ и Улахэ.

Чтобы связать отряды Маркова и Флоренского, одновременно устранив возможность прорыва хунхузов через караулы унтер-офицера Раскотова в долину Сунгачи, капитану Баранову, вновь поступившему в подчинение полковнику, приказано было выйти со станции Тихменёвой с 45-ю солдатами, а хорунжему Бянкину с 4-го сунгачинского поста с 35-ю казаками на Лефу. Предполагалось, что там они соединятся около устья реки Лифуцзин, в узле двух дорог, одна из которых вела по течению Лефу к озеру Ханка, другая — по Лифуцзин к границе. В тот же день, 26 мая, из Бельцовой ушла по назначению рота поручика Садовникова.

Российские войска понемногу стягивались в бассейн Лефу. Подполковник Дьяченко, получив 19 мая в Раздольном телеграмму Тихменёва из Хабаровки, посланную три дня назад и доставленную из Верхне-Романовой нарочным, сейчас же потребовал 150 человек у майора Пфингстена. Капитану Холевинскому он приказал взять 40 солдат и разведать, куда направились разорившие Никольскую манзы, а сам 22 мая выехал на пост Речной, для приёма людей 1-го батальона и артиллерии. Отряд этот, прибывший в устье Суйфуна на «Алеуте», три дня готовился к походу в Новгородском посту. Основное затруднение состояло в организации вьючного обоза и артиллерийской запряжки. С этой целью были реквизированы у поселившихся в Новгородском иностранных купцов лошади, войлоки, сбруя и другое снаряжение, которого не хватало батальону и которое не поступало в продажу.