Виктор Зайцев - Drang nach Osten по-Русски. Книга четвёртая

• Название: Drang nach Osten по-Русски. Книга четвёртая
• Автор: Виктор Зайцев
• Жанр: Исторические приключения

Кампания туристов, двадцать человек взрослых с детьми, сплавляясь по реке Куйве, притоку Чусовой, попадают шестнадцатый век, во времена Ивана Грозного. Наши современники не падают духом, инженеры и офицеры выстраивают на границе Строгановских владений острог. Закрепляются в нём, из руды выплавляют железо, выковывают примитивные ружья. Учитель химии получает порох, стекло. Огнестрельным оружием удаётся отбиться от набега сибирских татар из-за Урала, ещё не покорённых Ермаком. Чтобы не попасть в кабалу, избежать обвинения в еретизме, ведь никто не знает православных молитв и обычаев, туристы называются не русскими, а магаданцами, из далёкой страны Магадан, что на востоке Сибири.

---

Разрушительное воздействие вулканов Кожин собирался организовать сам, выстроив развалины городов на склонах активных вулканов. За три-четыре века наверняка хоть пара извержений случится, зальют лавой и засыплют пеплом созданные «руины». А перед отъездом, в любом случае, русы попытаются разбудить вулканы несколькими взрывами. Впрочем, особой спешки в этом не было, ибо основное строительство планировалось года на два, после чего в районе «бывшего Магаданского царства» останутся несколько метеостанций и рыбачьих посёлков. Именно оттуда разведчики будут регулярно сообщать прогнозы погоды, а за одним и все новости, и ждать появления русских казаков-первопроходчиков. Трудно сказать, когда это произойдёт в нынешнем варианте истории. Казалось бы, к берегам Тихого океана Московская Русь вышла почти на полвека раньше, значит, Охотск и Петропавловск-Камчатский будут тоже раньше основаны. Ан, нет, после бурного развития Владивостока и захваченных казаками атамана Кольцо приграничных маньчжурских и корейских городков, особенно, незамерзающих портов на севере Кореи, направление освоения Русью Дальнего Востока изменилось.

Теперь охотники отправиться на Дальний Восток за сокровищами могли спокойно добраться туда на кораблях русов или русских купцов прямо из Новгорода или Риги, с пересадками или напрямую, коли повезёт. Выходило дорого, но, быстро, всего за полгода, и, с большим грузом любого объёма, который уютно лежал в трюмах. Да ещё с возможностью повидать южные страны, продать там или купить, что-либо. Так перебирались на тихоокеанское побережье люди торговые, зажиточные, бравшие с собой семьи и работников. Был другой путь, по суше, через Урал — Алтай — Иркутск — Амур. Таким путём шли, как правило, бедняки, сбивавшиеся в ватаги, двигались на Восток в одних армяках с топором за поясом. Добравшись до Амура, они оседали на свободных землях, либо тоже перебирались на юг, к населённым и богатым краям, нанимались в работники, к тем же казакам или промышленникам.

Именно там, в казачьей столице Дальнего Востока, незамерзающем порту Чхонджине, крутились огромные средства. В этот порт поступали не только товары с побережья трёх морей — Японского, Желтого и Восточно-Китайского, но и трофеи, что добывали в своих набегах дальневосточные казаки из пограничных китайских и корейских селений. На этот порт шла основная торговля Новороссии и Югоруси своими товарами, в Чхонджин везли трофеи и ясак бойцы Фёдора Лютова, собиравшие доходы с островов Туманный (Хоккайдо), Хонсю, Цусима, и Окинавского архипелага. Учитывая, что испанские и португальские торговцы считали своим долгом посетить Чхонджин, порт за несколько лет стал известнейшим на Дальнем Востоке. Обилие разнообразнейших товаров со всех концов света, льготное налогообложение, привлекало в порт желающих быстрого богатства со всех соседних стран. В первую очередь, конечно, из Московской Руси, ибо православные получали налоговые каникулы на семь лет. Этот совет наместника Головлёва атаман Иван Кольцо запомнил крепко, и, ни разу не жалел впоследствии.

Желающих пробираться севернее Амура было немного, в основном, торговцы пушниной, нанимавшие казачьи отряды. Да и тех становилось с каждым годом всё меньше, пушнина уже не была единственным источником сверхприбыли для Московской Руси. Во-первых, цена на пушнину заметно снизилась после появления в Западном Магадане промышленных пушных звероферм, где на дешёвой рыбе и субпродуктах откармливались тысячи соболей, песцов, черно-бурых лисиц, выдавая на рынок Европы и Ближнего Востока вдвое больше качественной пушнины, чем тридцать лет назад вывозила одна Москва. Добытая и привезённая из Сибири шкурка соболя уже не приносила купцам тысячу процентов прибыли, как раньше. А, как мы видим из истории Российской Федерации, наши «бизнесмены» меньше, чем за тысячу процентов прибыли редко согласны трудиться.

Сказки о трёх-пяти процентах прибыли, получаемыми «честными промышленниками» остались в советском прошлом, как мы все видим из окружающей действительности, особенно по ценам на бензин и прочее, даже сто процентов прибыли наши русские бизнесмены считают убытками. Маловероятно, что пятьсот лет назад русские купцы думали иначе, потому охота в лесах Сибири на соболя стала спадать, что давало шанс редкому и красивому зверьку выжить в дикой природе. Многим красивым зверькам повезло в новой реальности, их не истребят русские и иные охотники в погоне за богатством. В первую очередь, спасутся каланы, которых русы брали под охрану на всех тихоокеанских островах. Поскольку именно все острова, прилегающие к материку — Шантарские, Курильские, Командорские, Алеутские, — русы объявили своей собственностью. За исключением, естественно, Сахалина, куда пока не высадились, ни русы, ни русские первопроходцы.

Как оказалось, за пять лет изучения, только каланов зоологи из Петербурга и Королевца насчитали пять видов, в том числе, гигантского калана, длиной до трёх метров. Да морских ламантинов, включая пока не истреблённую стеллерову корову, уже успели изучить и описать шесть разных видов. Не считая десятков разновидностей моржей, тюленей, котиков, морских львов и прочей островной живности. Пришлось на каждом из крупных островов устраивать остроги береговой охраны, совмещённые с биологическими станциями, где учёные изучали животных, в первую очередь, с целью промышленного производства. Особенно, ручную стеллерову корову и гигантского калана, который оказался не менее ручным, из-за чего, видимо и был истреблён в РИ. Этих зверей Пётр Головлёв и Елена Чистова попросили акклиматизировать для проживания у берегов Волжска и Королевца, соответственно. Так, что затраты русов на освоение Дальнего Востока росли, а прибыли добытчиков пушнины падали. Но, это не огорчало царя Ивана Пятого, три младших сына которого выучились в Королевском университете, и, активно развивали промышленность на Руси.

В этом мире, в отличие от РИ, Московская Русь основную внешнюю торговлю вела не только зерном, мёдом и прочей пенькой. После экономического и политического преобразования Руси, умело подготовленного и проведённого Иваном Ивановичем Пятым (с помощью советников-русов), будущая Россия твёрдо стала на путь промышленного развития. Никаких признаков закабаления крестьян боярами и помещиками практически не осталось, кроме «ряда» (договора аренды), крестьянина ничего не связывало с владельцем земли. А за Уралом и в Южно-Уральских степных чернозёмах земля вообще выделялась крестьянам напрямую от государства, никаких дворян там не было в помине. Используя мирные десятилетия и внешнюю поддержку Новороссии, русские купцы развернули торговлю с половиной мира, активно вытесняли конкурентов по всей Европе. Благо, промышленники новой формации, получив образование в Королевце и Петербурге, активно развивали ресурсоёмкие производства, специфически характерные именно для Руси. Пилёные на механических пилорамах доски огромными баржами уплывали по Волге и Дону, через Каспийское и Чёрное моря, на Кавказ, в Турцию, Армению, Персию, Среднеазиатские владения Новороссии.

Изделия уральских оружейников и ювелиров, прочно завоевали Европу, курские рельсы оказались самыми дешёвыми в мире. Нижегородская и новгородская бумага лёгко конкурировала с африканской из новороссийских фабрик, по цене и качеству. После запуска нескольких консервных фабрик, рыбные и мясные консервы из Руси, особенно консервированная красная и чёрная икра шли в Европе нарасхват. А предприимчивые купцы, при активной поддержке русов, наращивали поставки русского кваса и сбитня, вытесняя из ежедневного обихода привычное для европейцев вино. Сахарная свёкла и подсолнечник на причерноморских чернозёмах дали небывалые урожаи, после чего подсолнечное масло и кусковой сахар стали одним из фирменных продуктов Руси Московской. Многое появилось за последние годы у Руси, в том числе и обилие серебряных и золотых монет собственной чеканки, полностью изживших прежнюю практику денежного расчёта «мягкой рухлядью».

Так, что выход нынешней Руси на Камчатку, Чукотку и Сахалин мог произойти гораздо позднее, чем в реальной истории. Предприимчивые русские купцы и промышленники могли неплохо зарабатывать и в более тёплых краях, не было жизненно важно для Московской Руси добывать тонны сибирских мехов, не организовывали царские власти походы казаков за «мягкой рухлядью». Зато развитие русских незамерзающих портов, захваченных казаками у Кореи, шло фантастически быстрыми для семнадцатого века темпами. Некоторые русские купцы уже полностью перебрались в Чхонджин, вместе с семьями и всей роднёй, осваивая каботажную торговлю вдоль всего Дальневосточного побережья. Корейцы же, как и японцы на захваченных Фёдором Лютовым землях, достаточно активно принимали православие, особенно после объявления налоговой амнистии на семь лет русами и казаками Ивана Кольцо. Магаданцы не сомневались, что через десять-двадцать лет православными станут все дальневосточные подданные московского царя и югорусского наместника.