Игорь Суриков - Сапфо

• Название: Сапфо
• Автор: Игорь Суриков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Филология
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-235-03851-6

Сапфо — фигура, известная, наверное, всем. Она — первая не только в Древней Греции, но и во всей истории человечества женщина-поэтесса, автор многих замечательных лирических стихотворений, вошедших в золотой фонд мировой литературы. О жизни Сапфо известно немного, но даже из этих скудных сведений видно, что она была, помимо прочего, неординарной, талантливой личностью. Самой Сапфо, ее творчеству, ее эпохе посвящена эта книга, в которой — в связи с судьбой героини — подробно говорится и о положении женщин в античном греческом мире в целом.

знак информационной продукции 16+

---

Поэтесса обращается здесь к своей дочери, горячо любимой ею Клеиде. Та просит у матери обновку, да не откуда-нибудь, а обязательно из самих Сард. Та же в ответ с сожалением разочаровывает ее: нет-де такой возможности, причем нет ее явно по каким-то политическим причинам. В том варианте реконструкции стихотворения (в нем много лакун, которые приходится заполнять, порой гадательно), на которую опирается приведенный нами перевод[104], виноватым в сложившейся ситуации оказывается митиленский народ. Есть, однако, и иное понимание этих строк, согласно которому в них на самом деле упоминается «Митилены правитель»[105]. Кто именно имеется в виду — можно только гадать. Вполне возможно, что Питтак — лицо, уже знакомое нам (а скоро нам предстоит с ним еще ближе познакомиться). Но совершенно не исключено, что и кто-нибудь другой: немало правителей сменилось в крупнейшем полисе Лесбоса на протяжении архаической эпохи, очень бурной в эти века была его история, с которой, повторим, мы уже очень скоро начнем знакомиться вплотную.

Также не вполне ясна и связь политических обстоятельств с невозможностью достать сардскую шапочку. Митиленские власти (кем бы они ни были), о которых говорит Сапфо, испортили либо разорвали отношения с Лидией? Или же довели город до такой нищеты, что жителям уже не до дорогих «импортных» уборов? Вопрос приходится оставить открытым.

Как бы то ни было, лидийские товары ценились, считались самыми роскошными. В другом отрывке у Сапфо говорится о ком-то:

                                                 …а ногу
Пестрый сапожок обувал, лидийской
               Тонкой работы.

(Сапфо. фр. 39 Lobel-Page)

Одним словом, ходить в сардских вещах считалось у греков востока Эгеиды и модным, и престижным.

Или вот перед нами воспоминание о девушке, воспитывавшейся в «пансионе» нашей героини, а потом отбывшей в Лидию, — скорее всего, выданной туда замуж. Это небольшое произведение — подлинный шедевр, просто невозможно удержаться от того, чтобы не процитировать его полностью (точнее, всё, что от него дошло; в частности, начало стихотворения утрачено):

               …Издалече, из отчих Сард
К нам стремит она мысль, в тоске желаний.
               Что таить?
               В дни, как вместе мы жили, ты
               Ей богиней была одна!
Песнь твою возлюбила Аригнота.
               Ныне там,
               В нежном сонме лидийских жен,
               Как Селена, она взошла —
Звезд вечерних царицей розоперстой.
               В час, когда
               День угас, не одна ль струит
               На соленое море блеск,
На цветистую степь луна сиянье?
               Весь в росе,
               Благовонный дымится луг;
               Розы пышно раскрылись; льют
Сладкий запах анис и медуница.
               Ей же нет,
               Бедной мира! Всю ночь она
               В доме бродит… Аттиды нет!
И томит ее плен разлуки сирой.
               Громко нас
               Кличет… Чуткая ловит ночь
               И доносит из-за моря,
С плеском воды, непонятных жалоб отзвук.

(Сапфо. фр. 96 Lobel-Page)

Каким глубоким лиризмом веет от этих строк! Изумительное описание природы впечатляет даже независимо от заключенной в нем тонкой метафорике. Ведь луна (Селена) здесь — не только небесное светило; аллегорически она воплощает героиню стихотворения Аригноту. По мысли поэтессы, ее юная подруга на новом месте затмила красотой самих лидиянок, стала «царицей звезд». Но она тоскует по прежнему окружению, и эта грусть не дает ей в полной мере насладиться блеском и пышностью восточной столицы, «отчих Сард».

Но особенно характерен, пожалуй, вот какой фрагмент. В ней речь идет опять о дочери нашей героини:

Есть прекрасное дитя у меня. Она похожа
На цветочек золотистый, милая Клеида.
Пусть дают мне за нее всю Лидию, весь мой милый…

(Сапфо. фр. 132 Lobel-Page)

К глубокому сожалению читателей, фрагмент внезапно обрывается, и что в нем стояло дальше — об этом можно только догадываться. Предлагалось, в частности, такое восстановление: «весь мой милый Лесбос». Впрочем, это всего лишь один из возможных вариантов, — в отличие от Лидии, название которой сохранилось в тексте надежно.

Однако что наиболее интересно? Идея стихотворения вполне ясна даже из этих трех строчек: Сапфо настолько любит свою дочь, что не отдаст ее, что бы ей ни предлагали. Как у нас говорят в таких ситуациях, «не отдам за все сокровища мира» — или употребляют какие-нибудь другие выражения в подобном же роде. Иными словами, называют обязательно что-то очень-очень ценное, с чем и сравнить-то ничего невозможно. И в высшей степени показательно, что для лесбосской поэтессы таким «суперценным» предметом оказывается именно Лидия. Но Клеида, естественно, ей еще дороже…

* * *

Возвратимся к истории Лесбоса. Особенно интересной, богатой событиями она была как раз в период архаики, в VII–VI веках до н. э., когда жила Сапфо. В те времена лесбосские полисы (в первую очередь Митилена) относились к наиболее развитым, передовым во всем греческом мире. Они стали крупными центрами ремесла и морской торговли, значительными очагами культурной жизни. Эти города были сильно затронуты основными процессами и феноменами, характерными для эпохи, — колонизационным движением, законодательными реформами, междоусобной борьбой (стасисом), установлением тиранических режимов…

Впрочем, что касается Великой греческой колонизации, участие лесбосских эолийцев в ней свелось к освоению относительно недалеких от острова территорий. Колонисты из расположенных неподалеку ионийских полисов плыли подчас весьма далеко: так, выходцы из Милета усыпали своими поселениями побережья Понта Евксинского (Черного моря), а жители Фокеи, прославленные мореходы, добирались даже до Западного Средиземноморья и оседали там. Иное дело — лесбосцы. Их колонии возникли в основном в Троаде — области, расположенной непосредственно к северу от Эолиды, — и в районе пролива Геллеспонта.

Геллеспонт (на современных картах он обозначается как Дарданеллы) был исключительно важным морским путем[106]. Вход в него открывался в северо-восточном углу Эгеиды, и здесь начиналась цепочка так называемых Черноморских проливов, связывавших, как уже ясно, Эгейское и Черное моря. Кто контролировал Геллеспонт — тот, по сути, становился хозяином этого оживленного торгового маршрута.

Приведем характерный пример. Каждый, конечно, слышал о Трое и Троянской войне. Эта последняя, как теперь признают все ученые, являлась реальным историческим событием, а не просто красивой легендой, и имела место, скорее всего, в начале XII века до н. э. Но зачем союзу греческих царств понадобилось тратить столько сил и времени на осаду Трои с целью завладеть ею? Согласно мифам и Гомеру, дело в Елене Прекрасной. Эту знаменитую спартанку похитил-де троянский царевич Парис; ради ее возвращения эллины и отправились воевать.

Одним словом, «cherchez la femme», как говорят французы. Или, как изящно выразился Осип Мандельштам в своем известном стихотворении «Бессонница. Гомер. Тугие паруса…»:

                           …Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
И море, и Гомер — всё движется любовью…

Однако объяснение, которое вполне удовлетворяет поэта, оказывается неприемлемым для историка. Войны, конечно, не ведутся из-за женщин; они начинаются чаще всего по куда более приземленным причинам. Так, по всей видимости, было и тут: уж очень удачным было геостратегическое положение Трои: как раз у входа в Геллеспонт, близ его малоазийского побережья.

Закономерно, что Геллеспонт фигурирует в «Илиаде» Гомера, причем многократно и с разнообразными эпитетами: «бурнотечный» (Гомер. Илиада. II. 845; XII. 30), «обильный рыбой» (Гомер. Илиада. IX. 360), «широкий» (Гомер. Илиада. VII. 86; XVII. 432), «бесконечный» (Гомер. Илиада. XXIV. 545).

Некоторое удивление вызывают последние два из этих эпитетов. Геллеспонт — совсем неширокий пролив. Его обычная ширина — 5–6 километров, но местами встречаются теснины, в которых пролив суживается до полутора-двух километров (самое узкое место — 1220 метров). Либо перед нами свойственные поэтическому языку гиперболы, либо же поэт включал в понятие «Геллеспонт» не только сам нынешний Дарданелльский пролив, но и примыкающую к нему северо-восточную часть Эгейского моря (вторая из этих точек зрения является ныне преобладающей).