Ингер Эдельфельдт - Удивительный хамелеон (Рассказы)

• Название: Удивительный хамелеон (Рассказы)
• Автор: Ингер Эдельфельдт
• Издательство: Текст
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2001
• ISBN: 5-7516-0269-2

Ингер Эдельфельдт, известная шведская писательница и художница, родилась в Стокгольме. Она — автор нескольких романов и сборников рассказов, очень популярных в скандинавских странах. Ингер Эдельфельдт неоднократно удостаивалась различных литературных наград.

Сборник рассказов «Удивительный хамелеон» (1995) получил персональную премию Ивара Лу-Юхансона, литературную премию газеты «Гётерборгс-постен» и премию Карла Венберга.

---

Потом мне пришло в голову, что надо бы навестить свинку. Я съехала вниз к боковой дороге, оставила велосипед и прокралась к пригорку скотного двора. Небо уже слегка посветлело, и я издалека видела, как свинка, не останавливаясь, бегает по своему загону, словно ждет меня. Я уже пожалела, что пришла. Свинка жалобно на меня смотрела, и, чтобы она не начала шуметь, я откусила кусочек яблока и дала ей. Потом еще один, потом еще. Вдруг я сообразила, что у свинки же были какие-то проблемы с пищеварением и яблоки ей, должно быть, не очень полезны. Меня чуть не вырвало — такое слабое животное, за которым столько ухаживают и которому на самом деле вовсе не предназначалось жить. Именно поэтому свинке дали отдельный загончик и отдельный домик, и теперь она бегает тут и считает себя таксой. Ухоженный выродок.

Так как свинка вызвала у меня отвращение, которое мне совершенно не хотелось ощущать, я ушла с пастбища и поехала быстрее домой, чтобы согреться и отдохнуть.

* * *

У меня в сарае теперь есть кухня с примусом, несколько пакетиков растворимого супа и еще какие-то продукты, которые я купила в городе. Ужинаю я, конечно, вместе со всеми, но днем никого нет, а меня как-то совсем не тянет заходить в дом. Я перенесла часть вещей из моей комнаты книги, стул и зеркало. Что касается музыки — тут я довольствуюсь плейером. Макинтош я оставила дома. Мне кажется, было бы полезнее, если бы люди тратили больше времени, чтобы выяснить, что можно сделать нашим собственным умом, так сказать, самостоятельно. Я где-то слышала, что в мозге столько же индивидуальных клеток, сколько звезд в космосе. Работая с компьютерными программами, играми и тому подобным, мы учимся использовать наше сознание определенным способом и заковываем его, так же как мы делаем с «богом». Поэтому я и решила, что мои мысли этим летом должны витать в свободном калейдоскопе. В большой игре, настоящей игре.

Образы сменяют один другого, особенно перед сном они приходят без приглашения и совершенно отчетливые. Это образы Серебра. Прошлой ночью явился лес, похожий на буковый, весь в серебре. Это было бы в общем-то вполне осуществимо на самом деле. На высокие пьедесталы можно было бы поставить разные серебряные предметы. Мне даже являлись названия: «Сердце Камня», «Направляющая Нить» и «Тайная Валюта». Но что за предметы будут лежать на этих пьедесталах, я еще не знаю.

Посреди серебряного леса стоит серебряная лохань с совершенно чистой водой. К ней медленно подходит единорог и смотрит на свое отражение в воде.

В принципе лучше было бы использовать белую лошадь с искусственным рогом из стеклянного волокна, например. Вот только вопрос, как его приделать. Наверное, стоило бы обрызгать всю лошадь серебряной краской. Мысль о том, что это когда-нибудь удастся осуществить, привела меня в восторг.

* * *

Это совершенно нелепо, но я беспокоюсь за свинку. А вдруг она действительно умерла от яблока? Вообще-то она должна была уже давно умереть.

К сожалению, я не могу не подумать о Зеде и не поинтересоваться, чем же я его так напугала. Я сейчас много думаю о том, что такое забывчивость. Как это происходит, когда человек переживает случившееся. Я так понимаю, есть два способа — либо человек вытесняет что-то из сознания, либо учится стойко смотреть на все. Если человек что-то вытесняет, то тускнеет ясность оставшихся воспоминаний, всех жизненных переживаний. Если же, напротив, человек пытается смотреть на все ясно, раз за разом, то неприятное воспоминание постепенно теряет свое значение, так омерзительная сцена в фильме становится менее ужасающей, если посмотреть ее несколько раз. Я начала тренироваться думать о Зеде, подобно тому как человек учится ходить по раскаленным углям. Я вижу Зеда перед собой и пытаюсь чувствовать себя спокойно. Зед, Серебро — это я. Это меня ты выбросил из своего лета. Однажды ты услышишь обо мне и о том, что я сделала. Может, ты и не поймешь, что Серебро — это и есть та, которую ты прогнал, которую ты не увидел. Много ли ты вообще видишь.

* * *

Удивительно, какую шутку могут с нами сыграть чувства. Подумать только о тех, кто оставляет или считает, что оставляет, свое тело. Не знаю, имеет ли к этому какое-нибудь отношение то, что я почувствовала. Знаю только, что именно оно привело меня к Преображению.

В тот день я ждала Тео возле школы. Я стояла там, вокруг меня цвела сирень, и я ничего не знала о Серебре. Мне кажется, что во многих отношениях я все еще была ребенком. Человек становится ребенком от постоянного желания чего-то невозможного. Не спать по ночам и сплетать мечтания, как будто в эту сеть можно поймать действительность. Человек становится ребенком с глазами собаки, но, к сожалению, не умнеет.

Так я стояла и ждала человека по имени Тео и с ярлыком «мой лучший друг».

Тео наконец появился в дверях и подошел ко мне так, словно это было для него каким-то мучением.

Мы прошли немного в сторону автобуса, прежде чем он сказал хоть слово.

Я точно не помню, как он говорил. Кажется, он сказал, что лето будет не совсем таким, как мы планировали.

Я спросила, что не так.

Он сказал, что говорил с Зедом. Что Зед полагает, что я не очень вписываюсь в его летние планы. Что Зед просил передать это мне. Зед считает, что я распространяю вокруг себя какое-то странное настроение.

Тогда у меня и возникло чувство, будто меня обезглавили. Мне как-то приснилось, что моя голова валялась в гравии, я подняла ее и прикрепила обратно, но на шве остались камешки, и из-за этого контакт между головой и остальным телом испортился. Возникли как будто какие-то помехи или онемение, вероятно из-за камешков. Самым странным было то, что тогда я вдруг почувствовала себя как во сне.

Тео продолжал что-то говорить, получалось, что сам он вписывался в летние планы Зеда, они вместе собираются поехать на какой-нибудь остров, вряд ли это будет очень уж здорово, и потом, когда он вернется, мы сможем что-нибудь придумать на остаток лета.

Я с трудом могла отвечать, потому что чувствовала себя очень странно. Отключенной. Плохо подключенной. Кажется, я сказала, чтобы он шел к черту.

Это был последний учебный день, и больше мне не надо было с ним встречаться. Меня это, в принципе, и не волновало. Он звонил пару раз, но я не стала с ним разговаривать.

Только через несколько дней я заметила, что во мне что-то изменилось. Что я стала Серебром.

Все это я сейчас написала, не почувствовав ни малейшего огорчения. Значит, я научилась смотреть на происшедшее совершенно ясным и чистым взглядом. Взглядом Серебра. Ничто теперь не омрачает моего настроения. При том, что я всю жизнь считала, что одиночество — самое жалкое состояние. Так, когда человека кидают в воду, он вдруг замечает, что умеет плавать. С некоторого расстояния то, что случилось на школьном дворе, кажется почти банальным. Это же совсем не так драматично. В каждой песчинке разыгрывается большая драма, во всем живом ломаются клетки, разрываются, разделяются и гибнут. Значение всего того, что происходит, — лишь то, которое мы придаем, ни больше ни меньше. Я всего лишь часть большого потока. В космосе есть еще неисчислимое количество звезд.

* * *

Ночью я снова поехала к крестьянскому двору. Мысль о том, что свинка могла умереть, стала для меня мучительной идефикс.

По дороге я, разумеется, взглянула и на осину. Листья, к сожалению, завяли, а некоторые даже упали. Сначала я расстроилась, но кто сказал, что искусство не тленно, — оно более тленно, чем сама природа.

Я теперь всюду ношу баллон с серебряной краской и обрызгиваю то, что просит серебра. Скелет птицы, старый кофейник в заброшенном доме, рваную куклу на свалке мусора — все, что попадается мне на глаза.

Я снова пробралась к загону. Свинка была там, целая и невредимая, но, как ни странно, это не уменьшило моего беспокойства. В сумке у меня было печенье, и я ее покормила. Бедняга, думала я.

Поскольку из жилого дома не был виден скотный двор, я подумала, что могу спокойно включить фонарик и как следует рассмотреть свинку. Ее глаза сверкали от света, зрачки были открыты, как у слепой кошки. Она слабо скулила и дрожала, как будто от холода. Что творилось у нее внутри, когда она гуляла по своему загону? Как она меня воспринимала? Я видела передачу по телевизору про женщину, у которой был телепатический контакт с животными. Она утверждала, что посылает в их сознание картинки, а животные отвечают. Какую картинку я могла бы попробовать послать? У меня были Серебряные мысли. Прозрачная вода. Мир Серебра. Серебряный единорог.

В ту же секунду свинка заскулила громче, и я испугалась. Я дала ей еще кусочек печенья. Вдруг меня, молнией, осенило, что я должна делать. Я могла бы преобразить это бедное животное в серебряную свинку. От этой мысли я пришла в восторг, но меня тут же бросило в холодный пот. Мысль была заманчивой и одновременно отталкивающей. Это была чудесная картина неожиданная серебряная свинка на фоне сурового шведского пейзажа. Я отошла немного, чтобы достать баллон с краской из велосипедной корзины, но свинка будто действительно прочла мои мысли — и убежала в свинарник.