Виктор Баранец - Потерянная армия: Записки полковника Генштаба

• Название: Потерянная армия: Записки полковника Генштаба
• Автор: Виктор Баранец
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-89048-062-6

Виктор Баранец — бывший пресс-секретарь министра обороны России, более десяти лет прослужил в Центральном аппарате Министерства обороны и Генерального штаба; автор нашумевшей книги «Ельцин и его генералы». Был уволен из армии сразу после публикации отрывков из своей книги в газете «Совершенно секретно».

«Потерянная армия» — это дневник, насыщенный предельно откровенными фактами, документами, личными впечатлениями и сенсационными признаниями человека, прошедшего нелегкий путь от солдата до полковника Генштаба.

В Минобороны и Генштабе благодаря своей должности он получил доступ к документам повышенной секретности, участвовал в закрытых совещаниях верхушки военного ведомства в нашей стране и за рубежом. В книге представлены уникальные сведения о тайных играх «ядерных генералов», связанных с продажами лучших российских ядерных систем за рубеж; о военной мафии и коммерсантах в погонах; версии убийства журналиста Д. Холодова, построенные на документальных фактах, серьезность которых оценила Главная военная прокуратура

---

Очнулся уже тогда, когда Шульц забинтовывала мою голову своими колготками.

Потом уставшим, изнасилованным и израненным младенцем так и заснул на полу в камере пыток на гигантской груди своего ночного палача, убаюкивающего меня тихим ласковым приговором:

— Какой же ты у меня дохленький…

Я ответил ей любимой поговоркой полового маршала Свидлевского:

— Хороший петух жирным не бывает…

Усталость была такой, что даже язык казался килограммовым.

Но проходили очередные полчаса — и тяжело сопящая Шульц вновь взгромождалась на меня и орала на весь гарнизон:

— Милый, я твоя наездница… Будь неистощим, как баобаб!

Были когда-то и мы рысаками…

Утром ухмыляющаяся Фугас притащила на кухню жалкую тень вчерашнего холеного инспектора. Было такое впечатление, что его всю ночь швыряли на кусты шиповника и ставили банки даже под глазами.

Дивизия получила высокую оценку.

Московский инспектор при разборе проверки особо отметил «самоотверженность офицерского состава, готового выполнить любую задачу».

При этом он лукаво посмотрел в мою сторону…

— Вы с честью выдержали комплексную проверку!

Проверка получилась действительно «комплексной»…

ВИННЫЙ ПОГРЕБ

…Еще об одном инспекторе я всегда вспоминаю с улыбкой. К нам в Белогорскую дивизию он приезжал из Хабаровска. Однажды я заманил его в дом, в котором квартировал. Дом был бревенчатый и огромный. Едва построив его, старик-хозяин помер. Старуха Романовна боялась одиночества и потому пускала к себе постояльцев, отдавая предпочтение офицерам. В городе она славилась тем, что втихаря гнала сумасшедшей силы самогон и владела несметным количеством рецептов засолки овощей. В подполье дома ее находился огромный погреб, в котором всегда стояли полчища банок с дарами природы и бутылок с «огненной водой».

К моему приходу с инспектором Романовна капитально приготовилась: стол трещал от яств. Прежде чем усадить подполковника Жихарина за стол, я сводил его на экскурсию в погреб. Спустившись в него, инспектор на минуту потерял дар речи. Взяв в руки литровую бутыль времен атамана Семенова, он обратил внимание на таинственную клинопись, сделанную рукою Романовны на самодельной бирке: «С. бр. св. 55. анг.»

— Самогон сорта «бронебойный», пятьдесят пять градусов, лучше всего воздействует на ангину, — перевел я.

Подполковник тяжело сглотнул слюну. Его глаза туманились, как у боксера, пребывающего в нокдауне.

— А у меня с утра что-то в горле першит, — задумчиво и с лукавой ухмылкой сказал он, неохотно помещая бутыль на прежнее место.

В тот вечер мы сумели перепробовать с ним лишь малую Долю «подпольного ассортимента», но и этого оказалось достаточно, чтобы мы свалились спать, даже не сняв одежд. Утром я обнаружил его тяжело храпящим на дне погреба в обнимку с бутылью. У него не хватило сил даже открыть ее. Мне стоило больших трудов поднять его наверх и уложить в кровать. Присланная за инспектором машина комдива уехала ни с чем: у подполковника была ангина…

Через неделю, выставив моей службе «отлично» с плюсом, он уехал в Хабаровск. Легенда о «винных погребах» белогорской Романовны быстро распространилась по штабу Дальневосточного военного округа. Вскоре в дивизию нагрянул целый десяток штабных инспекторов, среди которых был и уже до боли знакомый мне подполковник Жихарин. Комдив срочно вызвал меня к себе и с отеческим волнением сказал:

— Сынок, так велено распорядиться истории, что теперь судьба дивизии вручается тебе и твоей Романовне. Иди и готовься со старухой к приему очень дорогих гостей.

Дюжина инспекторов-полковников славненько оттянулась в тот вечер. Половина их, скошенная «бронебойным», глубоким сном чапаевских часовых уснула на многочисленных кроватях Романовны. Остальных мы с комдивом с великим трудом свезли в гостиницу.

На рассвете Романовна разбудила меня тревожным шепотом:

— Беда! Не хватает ботинка! И еще правых больше, чем левых!

Оказалось, денщик Романовна приводила в порядок обувь дорогих гостей и недосчиталась одного полковничьего ботинка. Я еще раз провел тщательную инвентаризацию инспекторской обуви и убедился, что хозяйка дома права. Была смутная догадка, что кто-то из увезенных в гостиницу инспекторов умудрился напялить два левых и два правых ботинка. Но одного для шести оставшихся явно не хватало. Эта пропажа могла перерасти в ЧП. А ведь мне была вручена судьба дивизии…

Голова Романовны в то роковое раннее утро была гораздо светлее моей. Пока я тяжело скрипящими мозгами выстраивал логические схемы, спаривая ботинки и пересчитывая их, старушка схватила фонарик и метнулась на улицу. Вскоре она влетела в дом с радостным воплем:

— Нашелся!

В руках она держала мокрый и грязный ботинок:

— Я фонариком в лужу посветила, а он затаился там, как подводная лодка! Видать, кто-то по дороге в туалет потерял…

Судьба дивизии была спасена…

С тех пор подполковник Жихарин в течение года почти каждую неделю стучался в мое окно и, сладко улыбаясь, приговаривал:

— А это я… Инспекция. Можно добавить?

Он потихоньку спивался.

Однажды в полигонной палатке на учениях мне стало страшно, когда я увидел, что лыка не вяжущий подполковник выковырнул из стакана со спиртом кем-то брошенные туда вместо пепельницы два окурка и тут же допил рыжую и вонючую жидкость…

ПЛЕМЯННИК БРЕЖНЕВА

Бывают особые инспектора-охотники местного масштаба.

Один из них чуть было не сломал судьбу доблестного отличника боевой и политической подготовки, моего сослуживца капитана Савчука. Его выручила какая-то безвестная дородная красавица, ничего не подозревавшая о своей чудодейственной силе…

Незадолго до весенней проверки командир отдельного батальона капитан Савчук написал рапорт с просьбой разрешить поступление в академию. Капитан был уже старожилом в дивизии, а его батальон обставлял по всем статьям другие подразделения. Впереди светило три года студенческой жизни в столице и новое назначение в человеческое место. Но капитан однажды сильно навредил сам себе — отказался отдать стройматериалы, предназначенные для оборудования караульного помещения, какой-то шишке из штаба армии на дачу.

И пошел террор: караульная служба — плохо, содержание техники — преступно, казарменный фонд — отвратительно. В ленинской комнате — бычки, офицеры пьют, забор покосился.

На итоговую проверку батальон Савчука выходил обреченным на полный разгром. Капитан находился в состоянии человека, ожидающего казни. Начало инспекторской проверки — отсутствие бирки с фамилией ответственного за огнетушитель — означало подрыв боеготовности и суровый приговор, не подлежащий обжалованию. Зам начальника штаба дивизии подполковник Востров, которого я сопровождал, успешно выполнял заданную программу.

— Не видать тебе академии, Савчук, как ежу собственной задницы! Спишь на должности, мыши Боевое знамя скоро сожрут! Тащи чемоданы с оперативными документами, если их еще китайцы не украли!

Мы зашли в комбатский кабинет. Грозный подполковник сел на рабочее место Савчука и закурил. В следующее мгновение он замер, как от удара инфаркта. Под стеклом лежал цветной снимок, вырванный из какого-то журнала. На Вострова смотрел Генеральный секретарь ЦК КПСС — Верховный главнокомандующий Вооруженными Силами СССР Леонид Ильич Брежнев. Рядом с ним — группа симпатичных девушек. Лицо одной их них было жирно обведено фломастером. И надпись — «Узнаешь?».

То была одна из фотографий Брежнева в кругу передовиков машинного доения.

Высокомерное и самоуверенное лицо Вострова превратилось в маску до смерти напуганного человека.

Глубоко затянувшись сигаретой, он снял фуражку и подвинул к себе пепельницу. Потом посмотрел на Савчука уже не свирепо-тигриными, а испуганными кроличьими глазами и, осторожно ткнув пальцем в снимок, робко спросил:

— Кто эта девушка рядом с Леонидом Ильичом?

Савчук решил сыграть по-крупному:

— Сестра… Она… Она… Главный бухгалтер Днепродзержинского обкома партии… Похожа?

— Ну ладно, Савчук, — потеплевшим голосом строгого, но справедливого отца сказал Вострое, — пошумели и хватит. Чего нам делить — одно дело делаем. Устраняй недостатки…

И мигом слинял в штаб дивизии.

— Теперь бы батальон хотя бы для виду проверили, — резко обнаглевшим тоном сказал Савчук, задыхаясь от смеха, — а то влепят пятерку ни за что.

— Слушай, а все-таки — кто эта девушка? — спросил я его на полном серьезе.

— А хрен его знает, — ответил он. — Этот снимок еще от старого комбата остался. Шутка…

КРАЖА

Однажды майор Свидлевский чистосердечно признался мне, что для настоящего мужчины самая сладкая женщина та, которую он ворует. Позже, попав служить в Хабаровск, я часто вспоминал эти его слова, когда после длинной череды девушек моей лейтенантской поры вдруг встретилась та, о которую в щепки разбился мой гордый и неприступный холостяцкий корабль.