прот. Лев Лебедев - Москва патриаршая

• Название: Москва патриаршая
• Автор: прот. Лев Лебедев
• Жанр: Религиоведение

---

Во дворце поднялся настоящий переполох, собрался синклит, архиереи. Послали к Никону. Он ответил, как и было предусмотрено. Враги Никона, особенно Паисий Лигарид, подняли возмущенные крики. Алексей Михайлович выслушал всех и... велел передать патриарху «царский указ немедленно вернуться в свой монастырь»202.

Можно представить состояние патриарха, оказавшегося в таком положении! Он сделался жертвой какого-то гнусного обмана или игрушкой в неумелой интриге.

Никон вышел из храма на Соборную площадь Кремля. Над ним сияло звездами еще совсем ночное небо. На небе красовалась огромная хвостатая комета - знамение бед и несчастий. Садясь в сани, Никон стал отрясать прах от своих ног, читая евангельские слова: «Идеже аще не приемлют вас, исходя из града того, и прах, прилипший к ногам вашим, отрясите во свидетельство на ня». Стрелецкий полковник на лошади весело заметил: «Мы этот прах подметем!» - «Разметет и вас Господь Бог оною Божественную метлою», - проговорил Никон, указывая на комету203. Морозный снег взвизгнул под санями, и тронулись в путь.

На следствии по этому делу Нащокин и Матвеев, конечно, отрицали, что говорили с Зюзиным от царского имени и предлагали патриарху вернуться. Зюзин взял всю вину на себя, сказав, что «своровал» (совершил это политическое преступление), желая восстановить мир в Церкви и обществе. За это правительственный суд приговорил его, разумеется, к смертной казни. Но вдруг по просьбе детей царя казнь заменили ссылкой в Казань на дворянскую службу.

Патриарх мог укорять себя за доверчивость, но он был чист в совести своей, ибо сам не стремился к возвращению на патриаршество. Интрига лишь всколыхнула всегда таившееся в нем чувство любви к Алексею Михайловичу, заставив вновь глубоко поверить в его дружбу, в возможность возрождения прежних отношений. Но если это оказалось обманчивым и друг не нашел в себе силы в решающий момент настоять на принятии искренне вернувшегося Никона или обманывал его умышленно, то это по крайней мере избавляло патриарха от лишних иллюзий. Теперь Никон знал в точности, что главою Церкви его уже не хотят видеть ни за что. Раньше он не отвергал совсем возможности вновь вернуться к правлению, если изменятся духовные воззрения царя. Теперь в этом вопросе возникла определенность. Она была немаловажной в стратегии его дальнейшей борьбы, позволяла сделать некоторые уступки, чтобы привести все к скорейшему и мирному исходу.

В этот же день 18 декабря 1664 года на обратном пути из Москвы Никон спокойно сказал царским послам, что нет нужд звать вселенских патриархов, ибо он, как раньше обещался, так и ныне обещается не возвращаться на патриарший престол, предлагает избрать нового патриарха и просит лишь принять некоторые условия его окончательного отречения. Из них важнейшим было - сохранить в его полном распоряжении три монастыря его строения со всеми приписными обителями и вотчинами. Никон предлагал кончить дело по-домашнему и в принципе соглашался на то, чтобы вопрос о его судьбе и избрании нового патриарха был решен одними русскими архиереями.

13 января 1665 года Никону предложили письменно изложить условия своего окончательного ухода от правления, что он и сделал в тот же день.

Примерно в сентябре 1665 года был созван Собор русских архиереев и духовенства. На нем присутствовали все архипастыри, кроме Сибирского и Архангельского, приславших грамоты с заведомым согласием на все решения Собора204.

Условия Никона были подробно рассмотрены. В соборном решении осуждались резкие поступки Никона, проклятия, наложенные им на некоторых бояр и архиереев из числа врагов, и определялось, что Никон впредь не будет именоваться «Московским и Всея Руси», но только «патриархом» и во всем повиноваться новому правящему патриарху, называя его не «сослужебником», а «архипастырем» и «начальником», как и все прочие архиереи. Во всех делах он должен поступать как и другие епископы, с разрешения государя и благословения правящего патриарха. За ним оставлялись для содержания три монастыря его строения, но без приписных обителей. Эти монастыри должны были находиться в духовном ведении тех епископов, в чьих епархиях они находятся, а не во власти Никона. По делам этих монастырей он должен сноситься с епархиальными архиереями и только с их согласия что-либо делать в этих монастырях. Он не должен также никого рукополагать без разрешения епархиальных епископов205.

С канонической точки зрения соборные решения были в общем правильны. Но они разрушали все планы и замыслы Никона, стремившегося отвоевать в свое полное и независимое управление хотя бы небольшой «остров» в Русской церкви - группу своих монастырей. Однако очень важно отметить, что свои, русские архиереи, осудив резкие поступки Никона, не сочли нужным подвергать его самого ни суду, ни извержению из сана.

Этому соборному определению Алексей Михайлович не дал хода. Оно не было доведено до сведения Никона. Между тем вокруг Никона продолжали возникать различные «дела», от которых лихорадило общество. 12 ноября 1665 года царю доложили, что два патриарха - Антиохийский Макарий и Александрийский Паисий уже едут в Москву. Константинопольский Дионисий и иерусалимский Нектарий отказались приехать, сославшись на запрет турецких властей.

Не имея в течение целого года ответа на свои предложения, Никон понял, что его участь хотят решить в совете с вселенскими патриархами. Тогда и он решил обратиться к ним лично. В декабре 1665 года Никон отправил тайно своего двоюродного племянника с грамотой к патриарху Дионисию (он писал и другим, но сохранилась и была использована в его деле только эта грамота). В январе 1666 года на Украине посланник Никона был схвачен и доставлен в Москву.

Суд над Никоном с участием восточных патриархов стал неизбежностью.

НОВЫЙ ИЕРУСАЛИМ

Такову зданию мнози дивятся всему,

Людие вернии приходяще отвсюду,

Еже слава изыде о сем повсюду Иностраннии издалеча шествие творят, Любезне со удивлением здание зрят.

Монастырский летописец

Итак, патриах Никон сравнительно легко расстался с первосвятительской властью и высоким положением. Если бы он был аскетом только молитвенно-созерцательного направления, то это было бы понятно. Но в таком случае он вообще вряд ли стал бы патриархом. Мы видели, что с глубокой молитвенностью и аскетизмом у Никона сочетался дар великого организатора, распорядителя. В этом отношении он был прирожденным деятелем. Тогда то, что он тяготился правлением Церковью и относительно легко от него отказался, можно объяснить только тем, что он был глубоко увлечен какой-то другой деятельностью.

Такая деятельность была. Это архитектурное творчество Hикона. Как правило, при исследовании жизни патриарха его архитектурно-строительного творчества касались лишь постольку поскольку. А между тем именно здесь лежит ключ к пониманию личности самого Никона и многих проблем, связанных с его патриаршеством. Следует сразу сказать, что Никон увлекался строительством и архитектурой не только из любви к искусству (хотя и такая любовь у него была). Архитектурное творчество Никона было обусловлено определенными кафолическими замыслами о Русской церкви, служило средством их реализации. В связи с этим Никону нужно было сохранять и высокое иерархическое положение и определенную меру власти. Вот почему, уйдя с патриаршей кафедры, он категорически настаивал на том, что не отрекся от патриаршего сана; желает в нем оставаться и главнейшим условием своего ухода от правления Церковью поставлял независимое правление монастырями своей постройки.

Экклезиологические замыслы Никона нашли свое окончательное воплощение в создании Нового Иерусалима. Само это название уже свидетельствует о глубокой мистичности и символичности монастыря и для Никона, и для всей Русской церкви. Здесь Никон выступает как яркий выразитель духовных стремлений народа, завершает целую эпоху развития определенных представлений общественного сознания о России и Русской церкви.

В XVI веке одновременно с появлением идеи «Москва - третий Рим» (или даже ранее)206 возникает идея «Москва - Новый Иерусалим». Обе идеи родились в церковной среде и обе имели своим основанием бурный рост могущества Московского государства и расцвет духовной, церковной жизни в нем. Однако если тезис о «третьем Риме» предполагал преимущественно государственное политическое возвышение Руси как единственной православной мировой державы - наследницы павшего «второго Рима» - Византии, то тезис о «Новом Иерусалиме» подразумевал высоту христианского благочестия святой Руси и ее столицы как фактического центра мировой православной экклезии. Так что точнее эту идею следовало бы выразить словами «Москва - второй Иерусалим». Под влиянием этих идей и представлений в русском обществе в XVI в. возникает, с одной стороны, желание построить храм, отображающий красоту горнего мира, Рая Небесного - вожделенной цели жизни верующих людей (то есть создать своего рода образ Рая). С другой стороны, появляется мысль о создании собора по образу храма Воскресения Христа в Иерусалиме палестинском. Это были разные духовно-творческие замыслы, не связанные друг с другом.