прот. Лев Лебедев - Москва патриаршая

• Название: Москва патриаршая
• Автор: прот. Лев Лебедев
• Жанр: Религиоведение

---

Это изменение или перерождение монархии Никон чувствовал на себе, увидев явление в самом зародыше, когда почти никто из его современников не видел или не хотел видеть. Поэтому доказать справедливость своих обвинений Никону было крайне трудно. Самыми сильными и основательными обвинениями патриарха, по существу, являются следующие:

1. Царь нарушил клятву, которую дал при постановлении Никона на патриаршество, - повиноваться патриарху во всех церковных делах;

2. Царь возжелал править церковными делами сам, стремясь поставить себя в Церкви выше патриарха.

Происходил переход инициативы в церковных делах в руки царской власти, когда царь брал ответственность за Церковь на себя. Он еще не нарушал принятых ранее законов в отношении Церкви, не вводил новых, но начинал править церковными делами даже не в совете с патриархом, а «преболе» его. Вот об этом с невыразимой тревогой и болью Никон свидетельствовал своим современникам, самому царю, но его свидетельства не принимали. Ясно видя сущность происходящего и справедливо усматривая в этом духовную катастрофу для России, Никон как бы захлебнулся от возмущения, у него «перехватило дыхание». В своих обличениях он поэтому был не всегда справедлив, допускал резкости, ошибки, неточности, преувеличения. Однако нельзя не видеть, что через все его обличения красной нитью проходит острая боль о том, что град земной восстал на град небесный и пытался подчинить себе, что Церковь теряет должную независимость, что царская власть беззаконно узурпирует власть духовную, что «приближается тиранское разорение Церкви», как выразился Никон в письме к П. Лигариду в 1662 году181.

При таком положении вещей патриарх - глава Церкви должен был стать в значительной мере номинальной фигурой, во всем послушный воле самодержца. Таким патриархом Никон быть не мог и не хотел. Уход от правления стал для него вынужденным и единственно возможным шагом.

3 февраля 1660 года Никон писал боярину Зюзину: «Из писания твоего мы узнали, что вы печалитесь о нас; но мы, милостию Божией, не скорбим, а радуемся о покое своем (то есть о том, что он, Никон, отошел от правления. - Авт.). Добро архиерейство во всезаконии и чести, и надобно поскорбеть о последнем всенародном событии. Когда вера евангельская начала сеяться и архиерейство чтилось в христианских царствах, тогда и самые эти царства были в чести; а когда злоба гордости распространилась и архиерейская честь изменилась, тогда, увы, и царства начали падать и пришли в бесчестие, как известно о греках» (выделено мной. - Авт.). Знаменательные слова! В незаконных посягательствах царской власти Никон видит причину будущего неизбежного падения монархии в России и пророчески намекает на это. В этом же письме о себе самом Никон с полным основанием говорит: «Нам первообразных много, вот реестр их: Иоанн Златоуст, Афанасий Великий, Василий Великий и здешний Филипп митрополит»182.

С этими глубокими и серьезными причинами ухода Никона от правления тесно сплетались и другие, психологические причины - личная ссора с Алексеем Михайловичем, «неправедный царский гнев». И с точки зрения этих обстоятельств Никону также ничего не оставалось делать, как уйти от неправедного гнева, чтобы другу его «было просторнее...». Свои отношения с Алексеем Михайловичем Никон мыслил только как отношения искренней любви и полного согласия. Так эти отношения сложились с самого начала, и поэтому всякие иные отношения все равно означали бы разлад между церковью и государством. Если бы изначально Никон не был личным другом царя, то какой-то временный «неправедный гнев» царя можно было бы и претерпеть, будь это просто личным человеческим недоброжелательством... Однако личный гнев Алексея Михайловича вызывался глубокими духовно-политическими причинами, носил характер крайнейшего раздражения, которое начало проявляться в таких поступках, что оставаться Никону главой Церкви - значило бы еще более раздражать царя, как бы вызывать его на более пагубные выходки, которые неизвестно чем могли кончиться.

В «деле» патриарха Никона перед нами не пошлая интрига, устранение неугодного царю патриарха, а глубочайшая историческая драма России и ли ная драма двух «великих государей» и великих друзей. Сложные переплетения личных чувств и велений общественного долга характеризуют отношения Никона и Алексея Михайловича в момент разрыва между ними и после него. Этим переплетением вполне объясняются те кажущиеся противоречия в поведении и словах царя и особенно - Никона, каких немало содержится в документах того времени.

Слово патриарха к народу 10 июля 1658 г. свидетельствует как будто о безоговорочном отречении Никона от престола. Однако поскольку этот уход от правления оказывается вынужденным, то Никон удивляется, когда его потом обвиняют в «самовольном отречении» («Какое тут отречение!»). Царским посланникам и другим лицам Никон иногда говорит, что ушел сам, никем не гонимый (говорит, чтобы не вызвать смуты!), а когда его начинают официально обвинять в самовольном, беспричинном и дерзком оставлении кафедры, свидетельствует, что вынужден был уйти «ради царского гнева», ради беззаконных стремлений государя «обладать Церковью». Сразу же после события 10 июля на слова верного ему боярина Никиты Зюзина: «Что, государь, оставил престол свой? Оставь свое упорство и возвратись» - Никон отвечал: «Будет тому время, возвращусь»183. А официально в эти же дни он заявляет, что ушел навсегда, в церковные дела больше вступаться не будет, благословляет избрать на свое место нового патриарха, а пока поручает, согласно царскому желанию, править церковные дела митрополиту Крутицкому Питириму184.

Где же правда о действительных намерениях Никона? Правда и в первом, и во втором заявлении. В контексте отношений патриарха с царем линия поведения и намерения Никона выглядит так: если в сознании и душе государя относительно Церкви ничего не изменится, то он, Никон, к правлению не вернется; если же царь поймет свою неправоту - Никон не зарекается вернуться на патриаршество. При этом главное для Никона - не вопрос личной власти, а восстановление правды в отношениях царской и церковной власти. Если с другим, новым патриархом царь будет чувствовать себя иначе и не станет стремиться к «обладанию Церковью», то есть если все дело в личном раздражении Никоном, то пусть будет новый патриарх! Никон готов целиком отдаться монастырскому строительству и просит сохранить ему владение его монастырями. Но если царь и без Никона будет продолжать беззаконие, то Никон считает своим долгом вмешиваться в церковные дела и не будучи у власти. «Я ни за какие вины от Церкви не отлучен, - говорит он в 1659 году, - и хотя своею волею оставил паству, но попечения об истине не оставил (выделено мной. - Авт.), и впредь, когда услышу о каком духовном деле, требующем исправления, молчать не буду»185.

Таким образом, вынужденный уход от патриаршества явился для Никона как бы лишь первым шагом в борьбе за духовноканоническую правду в отношениях монархии и Церкви, за душу своего друга и царя Алексея Михайловича. Эту борьбу он намерен был повести (и действительно повел!) независимо от того, будет ли он сам вновь позван на патриаршество или на его место законно изберут другого.

Началась почти девятилетняя эпопея добровольного изгнанничества русского патриарха. В этот период с заметной планомерностью против него велись различные козни и интриги, было совершено покушение на его жизнь. Чья-то злая рука не оставляла его в покое, нарочито создавая такую обстановку вокруг Никона, при которой его присутствие в Новом Иерусалиме являлось источником «лихорадки» для общества, делалось нестерпимым. Алексей Михайлович то смягчался к своему «собинному другу», то поддерживал борьбу против него. Царь метался в том безвыходном положении, в какое он сам себя поставил разрывом с патриархом. Были моменты, когда казалось, что Алексей Михайлович готов примириться с Никоном, что явилось бы благоразумным и верным с его стороны (и он это понимал). Но против Никона уже сложилась достаточно сильная боярско-княжеская группировка в правительстве, подобная же партия в русском и греческом духовенстве, угрожавшая царю. В такой обстановке Алексей Михайлович уже не мог единолично решить вопрос о возвращении Никона к правлению, а на поддержку такого шага боярским правительством рассчитывать не приходилось. Существовала, правда, и группировка придворных бояр, очень почитавших патриарха. В нее входили такие видные деятели русского государства, как князь А. Ордин-Нащокин, любимец царя А. Матвеев, боярин Н. Зюзин, князь Ю. Ромодановский, боярин Ф. Ртищев. Всей душой была предана Никону родная сестра государя царевна Татьяна Михайловна. Немало сторонников Никона имелось также в духовенстве русском и греческом. Однако эта партия не решалась на открытое выступление в защиту патриарха (слишком сильны были голоса его врагов). Наконец, в 1664 году возник загадочный, до сих пор непонятный заговор как будто с целью решительного возвращения патриарха Никона к правлению Церковью. Этому предшествовала длительная борьба вокруг серьезнейших проблем, вызванных уходом Никона. Прежде всего это была проблема личных отношений Никона и Алексея Михайловича. Она связывалась с более глубокой и основной проблемой - отношением царской и церковной власти в управлении Церковью. Кроме того, русская иерархия должна была решить вопрос о выборах нового патриарха и о судьбе Никона. Наконец, большой проблемой явилась апелляция к вселенскому православию по поводу тяжкого российского раздора.