Тарик Али - Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность

• Название: Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность
• Автор: Тарик Али
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Публицистика
• Год: 2016

Эта книга является попыткой автора объяснить, почему большинство людей в мире тоже считает, что необходимо противостоять как религиозному фундаментализму, который сам является продуктом современности, так и фундаментализму имперскому, устанавливающему "мировой порядок", и создать в исламском и западном мирах пространство, в котором свободу мысли и воображения можно будет защищать без страха подвергнуться преследованию или смерти.

Книга производства Кузницы книг InterWorld'a.

https://vk.com/bookforge — Следите за новинками!

https://www.facebook.com/pages/Кузница-книг-InterWorldа/816942508355261?ref=aymt_homepage_panel — группа Кузницы книг в Facebook.

---

После освобождения из тюрьмы Шейх Абдулла и его коллеги занялись созданием политической организации, способной объединить мусульман и немусульман. Всеобщая конференция мусульман Джамму и Кашмира была основана в Шринагаре в октябре 1932 года, и Абдулла был избран ее президентом. Немусульманами в Кашмире были главным образом индуисты, среди которых преобладали пандиты, то есть брахманы высшей касты, которые смотрели на мусульман, сикхов и индусов низших каст сверху вниз, а на своих хозяев из колониальной администрации — снизу вверх, как раньше на представителей администрации Моголов. Британцы обычно назначали пандитов на руководящие административные должности, так что вместо двух врагов мусульмане видели одного. Абдулла, хотя и был ученым знатоком Корана, в политике решительно придерживался светских позиций. Индуисты, вероятно, составляли подавляющее меньшинство населения, однако Абдулла знал, что если игнорировать или преследовать брахманов, то это роковым образом скажется на интересах Кашмира. Мусульмане под предводительством Мирваиза Юсуф-шаха отделились, обвинив Абдуллу в том, что тот слишком мягок по отношению к индуистам, а также к тем мусульманам, которых ортодоксы считали еретиками. Раскол был неизбежен. Из всеиндийского кашмирского комитета в Лахоре прислали довольно злой плакат, адресованный Икбалом «бессловесным мусульманам Кашмира».

Шейх Абдулла, на которого больше не давили ортодоксы, склонялся в сторону социал-революционного национализма, сторонником которого был также Неру. Он был не единственным мусульманским лидером, разделявшим эти взгляды: Хан Абдул Гаффар-хан из Северо-Западной пограничной провинции, Миан Ифтихаруддин из Пенджаба и Маулана Азад из Объединенной провинции решили сотрудничать с Индийским национальным конгрессом, а не с Мусульманской лигой, однако этого было недостаточно, чтобы отвратить от нее большинство образованных городских мусульман.

Мусульмане завоевали Индию. Они считали, что их религия намного превосходит идолопоклонство индуистов и буддистов. Основная масса индийских мусульман была тем не менее обращена в ислам: одни силой, другие — добровольно, в поисках спасения от безжалостной кастовой системы, особенно в Кашмире и Бенгалии. Таким образом, вопреки самому себе ислам в Индии, равно как в Азии, Китае и на Индонезийском архипелаге, подвергался влиянию местных религий. Мусульманским святым поклонялись так же, как индуистским богам. Святые и аскеты нашли свое место в индийском исламе. Пророка Мухаммеда стали считать святым. В Кашмире широко распространился буддизм, и буддистское поклонение реликвиям тоже перешло в ислам, так что сегодня Кашмир является обладателем одной из самых священных мусульманских реликвий — пряди волос пророка Мухаммеда. Коран отрекается от некромантии, чудес и знамений, но эти предрассудки и сейчас еще остаются важной принадлежностью субконтинентального ислама. У многих мусульманских политиков до сих пор есть любимые астрологи и предсказатели.

Мусульманский национализм в Индии был продуктом изменившегося соотношения сил: пока от рук британцев не пала империя Великих Моголов, мусульмане более пятисот лет составляли правящий класс, с исчезновением в Дели могольского двора и культуры, центром которой он являлся, они стали просто религиозным меньшинством, которое индуисты ставили ниже самой низшей касты. Решительный отказ от синтеза персидской и индийской культуры, который здесь сложился, сильно обеднил местное население — как писцов и поэтов, так и торговцев и ремесленников, которые процветали при мусульманских дворах. Поэт Акбар Аллахабади (1846–1921) стал глашатаем обездоленных мусульман Индии, заявив об упадке мусульманского сообщества:

Англичанин счастлив, он владеет аэропланом,
Индус удовлетворен, он контролирует всю торговлю,
А мы — пустые барабаны, питающиеся божьей милостью,
Крошками от печенья и пеной от лимонада.

Разгневанные и озлобленные лидеры мусульман потребовали, чтобы верующие объявили Шейху Абдулле, «этому неверному», джихад и бойкотировали все, что с ним связано. Главным результатом всего этого стал почти необратимый спад уровня образования мусульман и интеллектуальной мусульманской жизни. В 1870-е годы Сиед Ахмад Хан, призывая к компромиссу, предупреждал мусульман, что их добровольная изоляция будет иметь ужасные экономические последствия. Надеясь убедить их оставить религиозные школы, где учеников заставляли заучивать наизусть Коран на языке, которого они не понимали, в 1875 году он основал в Алигархе мусульманский Англо-Восточный колледж, который стал прообразом мусульманского университета. Мужчин и женщин со всей Северной Индии посылали обучаться там на английском языке, а также на языке урду.

Именно в этом колледже в конце 1920-х годов был студентом Шейх Абдулла. Руководители колледжа не поощряли занятия мусульман политикой, но к тому времени, когда в Алигарх прибыл шейх Абдулла, студенты уже разделились на либеральный и консервативный лагеря, и избегать споров о религии, национализме и коммунизме стало трудно. Даже самые твердолобые из студентов — обычно выходцы из семей землевладельцев — принимали в них участие. Большинство мусульман-националистов из Алигархского университета тяготели к Индийскому национальному конгрессу, а не Мусульманской лиге, основанной Ага-ханом от имени вице-короля.

Чтобы продемонстрировать свою приверженность светской политике Шейх Абдулла пригласил в Кашмир Неру. Неру, предки которого были кашмирскими пандитами, привез с собой Абдул Гаффар-хана, получившего прозвище «Ганди границ». Все три лидера выступали страстно и красиво и умело использовали настроение взволнованных рабочих, интеллигенции, крестьян и женщин, собравшихся на митинг. Самое большое удовольствие визитерам, однако, доставляли праздные прогулки в старых садах эпохи Моголов. Неру, как и многие другие, внес свой вклад в описание красот кашмирской долины:

«Какова невыразимо прекрасная женщина, красота которой уже почти не принадлежит ей самой и не вызывает желания, таков был и Кашмир во всей своей женственной красоте — и реки, и долины, и озера, и полные грации деревья. Спустя некоторое время можно увидеть еще один аспект этой волшебной красоты, красоты мужественной — и крутых гор, и обрывов, и покрытых снегами пиков, и ледников, и мощных потоков, свирепо обрушивающихся на распростертую внизу долину. Эта красота имела сотни ликов и бесчисленное множество выражений; иногда эти лики улыбались, иногда были печальны и полны горечи… я наблюдал это зрелище, иногда само его очарование было почти непереносимо, и у меня замирало сердце… Мне казалось, что это как сон, как мечта, как надежды и желания, которые переполняют нас и так редко находят свое воплощение. Это было как мое возлюбленное лицо, которое видишь во сне и которое исчезает при пробуждении».

Шейх Абдулла обещал освобождение от правления махараджи и клялся провести земельную реформу. Неру проповедовал добродетели упорной борьбы против Британской империи и утверждал, что социальную реформу можно провести только после ухода британцев; Гаффар-хан рассуждал о необходимости борьбы масс и убеждал кашмирцев развеять свои страхи по ветру: «Вы, живущие в долинах, должны научиться подниматься на самые высокие вершины».

Неру знал, что им оказывают такое почтение главным образом потому, что с ними Абдулла. Теперь эти два человека были прочно соединены политической связью, независимо от их собственных политических взглядов. Абдулла был мусульманином скромного происхождения; его мировоззрение оставалось провинциальным, а политические взгляды в основном определялись отвращением к страданию и социальной несправедливости, и он сам это осознавал. Неру, учившийся в Хэрроу и Кембридже, как личность возвышенная, осознавал собственное интеллектуальное превосходство и редко был подвержен страху или зависти, но не выносил глупцов. Он был интернационалистом левого толка и убежденным антифашистом. Именно связи между этой парой оказались жизненно важными для Кашмира, когда в 1947 году субконтинент захлестнул сепаратизм.

В наследство от эпохи Великих Моголов мусульманам Индии, стремившимся компенсировать недостаток реальной власти, досталась привычка награждать своих лидеров забавными титулами, раздражающими последних. Так, Шейх Абдулла стал именоваться Шер-и-Кашмир («Лев Кашмира»), а его жена Акбар Джехан — Мадри-и-Мехарбан («Добрая мать»). «Лев» находился в зависимости от «Доброй матери», поскольку она производила впечатление на визитеров, принимала их во время частых отлучек супруга в тюрьму и давала мужу разумные политические советы. Акбар Джехан была дочерью владельца гостиниц австро-швейцарского происхождения по фамилии Неду и кашмирской молочницы. Семейство Неду прибыло в Индию в начале прошлого столетия и вложило свои сбережения в великолепную гостиницу «Неду» в Лахоре, позднее появились их гостиницы в Шринагаре и Пуне. Гарри Неду был бизнесменом, его братья — Уилли и Уолли — предпочли карьеру лакея и альфонса, а сестра Инид взяла на себя поставку продуктов, ее кондитерские изделия в принадлежавшем семейству лахорском отеле считались «не хуже европейских».