Тарик Али - Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность

• Название: Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность
• Автор: Тарик Али
• Издательство: Кузница книг InterWorld'а
• Жанр: Публицистика
• Год: 2016

Эта книга является попыткой автора объяснить, почему большинство людей в мире тоже считает, что необходимо противостоять как религиозному фундаментализму, который сам является продуктом современности, так и фундаментализму имперскому, устанавливающему "мировой порядок", и создать в исламском и западном мирах пространство, в котором свободу мысли и воображения можно будет защищать без страха подвергнуться преследованию или смерти.

Книга производства Кузницы книг InterWorld'a.

https://vk.com/bookforge — Следите за новинками!

https://www.facebook.com/pages/Кузница-книг-InterWorldа/816942508355261?ref=aymt_homepage_panel — группа Кузницы книг в Facebook.

---

К XVIII веку начался медленный упадок исперии Великих Моголов, и кашмирская знать попросила жестокого правителя Афганистана Ахмед-шаха Дуррани освободить их страну. Дуррани исполнил их просьбу в 1752 году, обложив страну двойными налогами и преследуя шиитское меньшинство с такой фанатической энергией, что шокировал кашмирскую знать. Пятьдесят лет правления афганского шаха были отмечены постоянными стычками между суннитами и шиитами.

Однако худшее было впереди. В 1819 году воины предводителя сикхов Ранджита Сингха, уже одержавшие победы в Северной Индии, взяли Шринагар. Не было никакого сопротивления, стоящего упоминания. Кашмирские историки считают 27-летнее правление сикхов, которое последовало за этой победой, самым страшным бедствием, когда-либо постигавшим страну. Главная мечеть в Шринагаре была закрыта, другие стали собственностью государства, было запрещено забивать коров, а бремя налогов вновь стало невыносимым. В отличие от могольских правителей, Ранджит Сингх обложил налогами бедняков. Массовое обнищание привело к массовой эмиграции. Кашмирцы бежали в большие города Пенджаба: Амритсар, Лахор и Равалпинди. Эти города стали новыми центрами кашмирской жизни и культуры. Одним из многих положительных последствий этой эмиграции стало то, что кашмирские повара значительно улучшили местную кухню.

Сикхское правление не продлилось долго, ибо у границ Кашмира стояли новые завоеватели. Вероятно, развернулось самое замечательное предприятие в истории торгового капитализма на индийском субконтиненте. Наделенная британским и голландским государствами правом содержать армию, Ост-Индская компания начала быстро продвигаться вперед со своей базы в Калькутте и после сражения при Плассей в 1757 году захватила всю Бенгалию. В течение нескольких лет император из династии Великих Моголов в форте Дели был на содержании компании, войска которой продвигались на запад, решив отобрать у сикхов Пенджаб. Первая англо-сикхская война в 1846 году закончилась победой Ост-Индской компании, которая по Амритсарскому договору приобрела Кашмир. Однако, обнаружив, какой там царит хаос, быстро продала его за 7,5 млн рупий правителю соседнего Джамму, которой обложил кашмирцев крайне свирепыми налогами. Когда после восстания в 1857 году диктат Ост-Индской компании сменило прямое правление из Лондона, реальная власть в Кашмире и других княжествах перешла к британскому представителю: в эту тихую имперскую заводь обычно направляли новичков из колледжа в Хэйлибери.

Кашмир при догранских правителях жестоко пострадал. После развала государства Моголов была вновь введена барщина, и крестьяне снова получили статус крепостных. Невероятная история, которую в 1930-е годы рассказали кашмирские интеллектуалы, чтобы привлечь внимание к положению крестьян, связана с покупкой махараджей «кадиллака». Когда его величество приехал на этой машине в Пехалгам, восхищенные крестьяне окружили автомобиль и усыпали его капот свежей травой. Махараджа соизволил заметить их присутствие и даже разрешил потрогать автомобиль. Некоторые крестьяне начали плакать. «Почему вы плачете?» — спросил их правитель. «Мы расстроились, — ответил один из плачущих, — потому что ваше новое животное отказывается есть траву».

XX век, добравшись в конце концов до кашмирской долины, принес новые ценности: свободу от иностранного правления, пассивное сопротивление, право создавать профсоюзы и даже социализм. Молодые кашмирцы, получившие образование в Лахоре и Дели, возвращались домой с решимостью вынуть свою страну из удавки махараджи и его колониальных патронов. Когда мусульманский поэт и философ Икбал, сам кашмирец по происхождению, посетил в 1921 году Шринагар, он написал куплет, быстро распространившийся по стране и подогревший возмущение рабочих:

От жгучего зимнего холода дрожит голое тело того,
Чье мастерство помогло укутать богатых в королевские шали.

Кашмирские рабочие в первый раз вышли на забастовку весной 1924 года. Пять тысяч рабочих государственной шелковой фабрики потребовали повышения зарплаты и увольнения нечестного клерка. Руководство согласилось на небольшое повышение, однако арестовало лидеров протестующих. Тогда рабочие продолжили забастовку. При поддержке британского представителя одурманенный опиумом махараджа Пратап Сингх ввел войска. Рабочие-пикетчики были жестоко избиты, предполагаемые зачинщики забастовки уволены с «волчьим билетом», а главный организатор акции посажен в тюрьму и замучен до смерти.

Через несколько месяцев группа ультраконсервативной мусульманской знати в Шринагаре послала вице-королю Индии, лорду Ридингу, меморандум с протестом против жестоких репрессий:

«Были присланы войска, и бедные, беспомощные, невооруженные и миролюбивые труженики были подвергнуты самому негуманному обращению, на них нападали со штыками, пиками и другим оружием… Мусульмане Кашмира сегодня находятся в жалком положении. Их образованием прискорбно пренебрегают. Хотя они составляют 96 % населения региона, уровень их грамотности составляет всего 0,8 %… До сих пор мы терпеливо сносили равнодушие государства к нашим горестям и нашим требованиям и его произвол по отношению к нашим правам, но наше терпение и покорность имеют пределы».

Вице-король направил эту петицию махарадже, который разгневался. Ему нужна была «попытка подстрекательства к бунту», но у британской администрации не было оснований для репрессий. Поэтому, чтобы бросить махарадже кость, было приказано немедленно депортировать организатора петиции Саададдина Шавла. Ничего не изменилось, даже когда несколько лет спустя махараджа умер, и его заменил племянник, Хари Сингх. Новый, назначенный с одобрения британцев главный министр Кашмира, Альбион Баннерджи, нашел ситуацию нетерпимой. Расстроенный своей неспособностью провести, даже простейшие реформы, он ушел в отставку. «Мусульманское население, составляющее большинство, — заявил он, — абсолютно неграмотно, страдает от бедности и очень плохих экономических условий жизни, особенно в деревнях; им управляют фактически как бессловесным скотом».

В апреле 1931 года полиция вошла в мечеть в Джамму и прервала пятничную хутбу, которая следует за молитвами. Шеф полиции объявил, что ссылки в Коране на Моисея и фараона, которые процитировал проповедник, равносильны подстрекательству к бунту. Это была исключительная глупость, которая неизбежно привела к новой волне протестов. В июне самый большой митинг, который когда-либо видели в Шринагаре, при шумном одобрении народа выбрал одиннадцать представителей, чтобы они возглавили борьбу против национального и колониального угнетения. Среди этих избранных был Шейх Абдулла, сын торговца шалями, который определил жизнь Кашмира на следующие полвека.

Один из самых малоизвестных ораторов этого митинга, Абдул Кадир, которой работал дворецким в домах европейцев, был арестован за то, что назвал Догранскую династию «династией кровопийц», которая «истощила энергию и ресурсы всего нашего народа». В первый день суда над Кадиром тысячи демонстрантов собрались у здания тюрьмы и потребовали, чтобы им дали возможность присутствовать на заседаниях. Полиция открыла огонь, убив 21 человека. Шейх Абдулла и другие политические лидеры были арестованы на следующий день. Это было рождение кашмирского национализма.

В то же время на Французской Ривьере Тара Деви, четвертая жена распутного и бесплодного махараджи Хари Сингха, который избавился от своих трех предыдущих жен под предлогом того, что они не родили ему детей, родила мальчика, Каран Сингха. На шринагарских базарах каждый второй утверждал, что является отцом этого «прямого наследника». Чтобы отпраздновать прибытие наследника в Шринагар народу щедро подарили целых пять дней отдыха. Через несколько недель вспыхнуло народное волнение, подогреваемое, помимо всего прочего, памфлетами о нехватке у махараджи сексуальной силы. Власти санкционировали введение публичной порки, но было слишком поздно. Кашмир нельзя было больше удержать от страстного стремления к независимости, охватившего весь Индостан. Вице-король дал махарадже указание освободить из заключения националных лидеров, которых ликующая толпа на плечах пронесла по улицам Шринагара. Наследника Каран Сингха родили зря; он так никогда и не унаследовал владения своего отца. Через много лет он написал об отце:

«Он не умел проигрывать. Любая, даже самая маленькая, неудача в стрельбе или рыбной ловле, в игре в поло или на скачках ввергала его в мрачное настроение, которое продолжалось целыми днями. А это неизбежно приводило к тому, что получило название мукаддам, то есть к длительному расследованию якобы нерадения или плохого поведения некоторых невезучих молодых представителей обслуживающего персонала или прислуги… Здесь был авторитет без великодушия; власть без сострадания».