Валерий Смирнов - Тень берсерка

• Название: Тень берсерка
• Автор: Валерий Смирнов
• Издательство: ЗАО "Омега"
• Жанр: Триллер
• Год: 2004
• ISBN: 5-465-00167-4

В новом романе Валерия Смирнова Белый ворон примеряет на себя доспехи берсерка. Его цель - спецхран, набитый бесценным антиквариатом. И хотя викинги-берсерки дрались в одних рубахах, Белый ворон принимает очередной вызов судьбы (им же самим подготовленный) во всеоружии. Будут и группы поддержки, и современнейшая спецтехника, и вся мощь его подпольного синдиката, и негласная личная охрана в лице очаровательной «Красной шапочки». Но самое главное оружие Ворона-берсерка - это голова, хитроумный план, умение правильно просчитать многоходовую комбинацию, мудрость и ирония - всегда и везде, несмотря ни на что.

В России издается впервые.

© В.П. Смирнов, автор, 2003

© ЗАО «Омега», состав, оформление, 2003

© Г.К. Пилиев, биобиблиографическая справка, 2003

Гонорар, полученный от издания настоящей книги, автор жертвует в Фонд реставрации Одесского оперного театра

---

— Зачем тебе это нужно?

— Допустим, хочется познакомиться с Грифоном. В конце концов, в отличие от ситуации с Маркушевским, я еще не усек, зачем тебе нужно было подсовывать мне его чучело в виде Решетняка. Больше того, пока не уверен в том, что Решетняк и Грифон — это две большие разницы.

Рябов засопел с недовольством, но тем не менее не стал возражать, а лишь поглубже запихнул в карман переданный конверт с компроматом.

— Как бы то ни было, — продолжаю тоном проповедника после опохмелки, — если Грифон узнает о моих откровениях насчет спецхрана, набитого подделками...

— То после этого песню затянешь. «А до смерти четыре шага» называется. Если, конечно, успеешь все четыре... Тебе еще не надоело?

— Если ты запел таким естественным образом, возникает вопрос. На кой мне собственная служба безопасности, когда какой-то вонючий Грифон... Ладно, Сережа, ты что, шуток не понимаешь? Сдался мне этот хранитель фальшивых сокровищ, давно проданных гипербореями. Но и ты скажи Маркушевскому, чтобы он...

— Уже сказал, — в который раз подтверждает свою высокую квалификацию Рябов.

— Тогда действительно можно сворачивать дела, — бросаю командным голосом. — Ты прав. Пусть менты сами разбираются в своем дерьме. В том числе наш дружок в генеральских погонах.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

После ухода Сережи я впервые в жизни пожалел ментов. Несчастные люди, вечные заложники нашего судьбоносного времени. Помнится, когда Вершигора был еще полковником и сражался с бандитизмом не менее яростно, чем за должность начальника Управления по борьбе с организованной преступностью, я в его присутствии занялся нехитрой арифметикой. И подсчитал: на полковничью зарплату можно купить три канистры бензина. Что тогда говорить о покупательной способности сержантов-лейтенантов? После таких расценок на труд самый тупой мент — и тот просто был обязан делать правильные выводы, чтобы не протянуть ноги из-за бескормицы. И сделал.

Сегодня на полковничью зарплату можно спокойно заправляться в течение месяца, но не больше того. Тем более, заработанные на службе деньги ментам выплачивают столь же регулярно, как и другим бюджетникам. Но наверняка многие из них согласны трудиться вообще бесплатно. Как в старом анекдоте, когда человек пришел устраиваться на работу завскладом и с удивлением узнал: оказывается, здесь еще и зарплату дают.

Только вот незадача — несчастных ментов долбят за то, что приняли навязанные им условия игры. Причем это делают те, кто подобные условия диктовал. Вместо нормальных денег, элементарной социальной защиты, как и прежде, сплошная трескотня о чувстве долга. Сперва вынуждают брать, состоять на содержании разных фирм и преступных группировок, а затем выявляют, естественно, отдельные факты. Интересно, как не помирают от голода те, кто зорко следит за чистотой ментовских рядов? Ходячего скелета Маркушевского в качестве примера рассматривать не стоит. Это он с виду — наглядное пособие хронического недоедания. Просто думать неинтересно, где добывает господин советник разницу между вдвое срезанной зарплатой и реальными ценами на овес.

Менты гибнут. Во время исполнения служебных обязанностей, но гораздо чаще в свободное время, когда самые простые из них отправляются на заработки в бары и рестораны. И тогда осиротевшим семьям помогает не государство, от этого импотента уже никто даже гроба в кредит не ожидает, а исключительно товарищи по оружию. Сбрасываются, кто сколько может. Для родных погибшего просто счастье, что менты могут потому, что берут.

Берут — и сражаются с преступностью.

Вечный бой, как сказал поэт.

А бензин снова подорожал. Всего на семь копеек за литр. Уже после того, как мы провожали в последний путь крестного отца Южноморска со смешной кличкой Арлекино. Он не хотел соглашаться с повышением розничной цены на бензин и терять свое лицо. В результате — потерял жизнь. Арлекино был настоящим авторитетом, в отличие от клоуна Будяка. Но оба они кончили почти одинаково. Черный нал, хлынувший в Южноморск с охваченного огнем Кавказа, стал причиной гибели авторитета. Но за каким дьяволом понадобилось убивать Будяка? Прежде я считал: только затем, чтобы заставить меня уехать из городка и вплотную заняться выполнением просьбы покойного Осипова. После разговора с Рябовым у меня возникли серьезные сомнения в этой версии...

Легкий стук в дверь мгновенно заставил расслабиться.

— Заходи, — весело скомандовал я, и в «люкс» проскользнуло нежное создание.

Красная Шапочка всегда стучалась особенно, в отличие от остальных, всего один раз. Не то что Васька, тот вообще без стука входил, этакий безработный хозяин жизни. Ничего, я постарался обучить его правилам приличия.

Войдя в номер, Аленушка мгновенно освободилась от тяжести спортивного костюма и оккупировала кровать.

— Любопытно, — пробормотал я. — Как прореагирует дедушка на столь поздний визит?

— Он снотворное принял, — поведала причину нарушения конспирации Красная Шапочка. — Теперь несколько часов не проснется.

— Да? А я думал, он с дядей Климом отправился на лыжах гонять.

— Ты всегда шутишь, — почти недовольным тоном заметила Алена, затем улыбнулась и весьма игриво бросила в меня трусики.

Снайпер из Красной Шапочки никудышний. Невесомое белье пролетело куда правее моего плеча. Ничего страшного, у нее в запасе есть возможность еще одного залпа с помощью более тяжелого приспособления с чашечками.

Однако обстреливать меня бюстгальтером Красная Шапочка отчего-то не захотела, более того, тоном, не терпящим возражений, потребовала, чтобы я собственноручно избавил ее от последнего предмета вечернего туалета.

Желание дамы всегда было для меня законом. Исключение составляет Сабина, но в этом нет ничего особенного. Она — моя вторая половина, и, быть может, поэтому я соответственно отношусь к проявлениям раздвоения личности.

Зато с Аленушкой мы легко составили единое целое, и куда-то мгновенно исчезли дельные и дурацкие мысли по поводу косятинских событий. Не знаю, сколько Красная Шапочка может пробежать на лыжах, но по простыне мы пропахали значительную дистанцию, прежде чем она заснула. Если бы я с таким усердием пахал на тракторе, быть мне героем труда с большой буквы. Только передовики производства перестали быть липовыми героями нашего правдивого времени, а значит, я вполне могу брать пример с самого себя. Да и трактором управлять не доводилось, с Аленушкой оно как-то привычнее.

Выпроваживать Красную Шапочку я не решился. Пусть ребенок немного отдохнет перед возвращением в свой номер, где в полной мере сможет продолжать наслаждаться храпом своего заслуженного дедушки.

Я чуть было не заснул, хотя вволю выдрыхся днем. Старею, что ли? А куда денешься, если на своем опыте убедился, что после сорока годы не бегут — летят, а переть против природы — дело безнадежное. Да нет, природа здесь ни при чем, сам об этом говорил Рябову перед нашим путешествием в сказку за сокровищами. Но разве можно разжиться настоящими сокровищами, побывав в сказке?

И вот тут-то началось такое, что бывало не раз. Буквально каждым миллиметром кожи я ощутил холодок грядущей опасности, сменившийся ударом под ложечку. Мгновенно охвативший тело жар стал реальным ответом на действия адреналина, щедро растворившегося в крови. Это звериное чувство повышенной опасности, самым непонятным образом доставшееся в наследство от пещерных предков, еще ни разу не подводило.

Спящая «Метелица» была окутана мглой, как и весь остальной обесточенный городок, и даже луна спряталась за собиравшимися с вечера тяжелыми свинцовыми тучами.

Доработался, успеваю усмехнуться над самим собой, одеваясь, не рискуя зажечь положенную «люксу» роскошь в виде керосиновой лампы. Хорошо, у меня нет привычки швырять трусами в сторону партнерш, иначе мог бы потревожить сладкий сон Аленушки. «Ну что, доигрался, — безответно задаю сам себе немой вопрос, — ни ствола, ни стоящего ножа, а чувство опасности нарастает быстрее снежного кома, пущенного с горы». Пора открывать глаза, они немного привыкли к темноте, но на подобный прибор ночного видения — слабая надежда. Слегка успокаивает, правда, но не более того.

Прижавшись к замочной скважине, я не сумел уловить ни чьего-то дыхания, ни самого слабого из звуков, способных потревожить ночной покой отеля. Вперед, за орденами, подбодряю самого себя, прежде чем постараться, бесшумно открыть дверь.

Заработать орден мне никогда не светило, даже в честь круглой даты со дня рождения. Да что орден, в моем гардеробе нет самой завалящей медали, вроде тех, что, к радости миллионов трудящихся, были выпущены к столетию вождя мирового пролетариата. Почетные грамоты, правда, имеются. Они вместе с признаниями заслуг моих сотрудников по прежним местам работы щедро украшают сортир «Козерога». Постараюсь быть достойным этих высоких наград и не обосраться во время приступа безудержного веселья, охватившего после адреналиновой атаки. Рябов был прав, предчувствие повышенной опасности, в отличие от других людей, у меня всегда вызывает эйфорию.