Валерий Смирнов - Тень берсерка

• Название: Тень берсерка
• Автор: Валерий Смирнов
• Издательство: ЗАО "Омега"
• Жанр: Триллер
• Год: 2004
• ISBN: 5-465-00167-4

В новом романе Валерия Смирнова Белый ворон примеряет на себя доспехи берсерка. Его цель - спецхран, набитый бесценным антиквариатом. И хотя викинги-берсерки дрались в одних рубахах, Белый ворон принимает очередной вызов судьбы (им же самим подготовленный) во всеоружии. Будут и группы поддержки, и современнейшая спецтехника, и вся мощь его подпольного синдиката, и негласная личная охрана в лице очаровательной «Красной шапочки». Но самое главное оружие Ворона-берсерка - это голова, хитроумный план, умение правильно просчитать многоходовую комбинацию, мудрость и ирония - всегда и везде, несмотря ни на что.

В России издается впервые.

© В.П. Смирнов, автор, 2003

© ЗАО «Омега», состав, оформление, 2003

© Г.К. Пилиев, биобиблиографическая справка, 2003

Гонорар, полученный от издания настоящей книги, автор жертвует в Фонд реставрации Одесского оперного театра

---

Еще бы. То, что в нормальном государстве считается само собой разумеющимся, здесь вполне проходит как сногсшибательная новость. Трудовая победа завода тяжелого машиностроения над самим собой! Вспахано двадцать гектаров! Несмотря на тяжкие условия, которым была противопоставлена четкая организованность и массовый героизм трудящихся, отремонтировано два километра асфальтированной дороги! Учителям выплатили зарплату, почти вовремя!

А чего стоят сообщения о торжественной сдаче объектов не в виде рекламы? В основном тяжких воспоминаний о недалеком прошлом. Под Южноморском состоялось торжественное открытие нового моста, естественно, приуроченное к... нет, не к седьмому ноября, а к Дню независимости. Правда, мост начали строить еще в те времена, когда его торжественное открытие, несомненно, состоялось бы именно в ноябре, но теперь-то другие приоритеты. На мост заявился премьер-министр и поведал строившим его жителям соседней республики о их нелегком труде на благо родной страны. Естественно, работяги хлопали в ладоши, а премьер имел в виду страну, на мосту которой резал ленточку перед скоплением кинокамер. Торжественное событие состоялось, и все средства массовой информации рассказали о нем в тот же день. На следующий, как водится, мост снова закрыли и достраивали в течение двух месяцев. Поспешили в смысле с выбором Дня независимости, его надо было бы в конце декабря отмечать...

Я повышал свое национальное самосознание до тех самых пор, пока в номер без стука не ввалился Рябов.

— Опоздавшим достаются кости! — приветствую подчиненного словами древнеримского оратора, по-патрициански кутаясь в плед. — Объявляю тебе выговор!

— Извини, — буркнул Рябов, припадая к остаткам ужина на столе.

Прикурив сигарету, не без удовольствия наблюдаю, как Рябов выполняет пресловутую Продовольственную программу без всяких партийных призывов. Больше того. Сережа налил себе кофе! Рябов пьет кофе, несмотря на лозунг собственного изготовления: «Вреднее «мокко» только сигареты!». С ума сойти от такой небывалой новости. Может, заказать репортаж по телевизору? Тем более, когда я прикурил стомиллиметровку «Пэлл-Мэлла», Сережа не стал морщиться, пропагандировать пассивное курение, ведущее к свежевырытому итогу жизни, а тщательно вытер сильные пальцы салфеткой и спросил:

— Что будем делать дальше?

— Будем жить! — патетически восклицаю я и, чуть помедлив, снисхожу до конкретики: — До самой смерти.

Коммерческий директор откинулся на спинку колченого кресла «люкса» и задумчиво констатировал:

— Значит, спецхран тебя уже не так сильно интересует. Красные Шапочки, они завлекательнее. Удивляюсь.

— Чему?

— Твоему поведению. Девочка под боком есть, а ты чего-то занялся онанизмом.

Возражать было бы глупо.

— Разве хочешь? — вздохнул я. — Приходится.

Сергей Степанович ухмыльнулся и чуть ли не откровенно поведал:

— Я всегда понимал тебя, но сейчас...

— А что сейчас?

— Ну ты же согласился со мной.

— А, это ты по поводу моих занятий? — пришла моя очередь улыбаться. — Что, забыл народную мудрость: каждый дрочит, как он хочет? Между прочим, это в полной мере относится именно к тебе.

— К тебе тоже, — парирует Рябов.

— Не стану спорить. Я занимаюсь онанизмом. Только незадача у тебя, Сережа. Ты, как и остальной народ, уверен, что знаешь... быть может, и не на практике, что такое онанизм. Однако я никогда бы не имел морального права руководить тобой, если... Ладно. Да будет тебе известно, Онан не занимался рукоблудием. Об этом прямым текстом сказано в одной древней книге. Он прерывал половой акт — и не больше того. Вот и мне приходится...

— Какие еще тексты не дают тебе покоя? — запросто снес легонький щелчок по носу коммерческий директор. — Те, которые при фонарике изучаешь?

— Тоже мне Дюпон выискался. Я ведь это делал в твоем присутствии, идиот, и тот бы догадался. Удивляюсь, как не спросил о результатах экспертизы?

— Зачем? Если бы они были положительными, ты бы вел себя иначе. Значит, уже порадовали, какое говно ты изучал ночью в склепе.

— Бойко всего лишь подтвердил мое предположение, — не позволяю пошатнуться своему реноме. — Сережа, в конце концов, я не всезнайка. Вдобавок полотна находятся в таком дивном состоянии, вот и пришлось...

— Но ты же о чем-то догадался, — в словах Рябова чувствуется поддержка, что следует также расценивать в качестве сенсации.

— Я же специалист по сказкам и текстам, — прикуриваю очередную сигарету в качестве поощрения Рябову. — Руны, правда, подзабыл, но точно помнил: такой надписи на изображениях топоров видеть не приходилось. Между прочим, твой Воха дрых, совершенно не заботясь о моей безопасности, когда я два часа рылся в архиве.

— А Студент не помог?

— Помог, конечно, но... Сережа, в конце концов, это мой бизнес. И в последнее время я стал чересчур отвлекаться на всякие глупости, вроде выборов, а в результате — заметно терять квалификацию. Кстати, о выборах...

— Погоди! Так что с картинами?

— Картиной. Я не случайно обнюхивал именно это полотно. Подделать двадцатый век — легче легкого. Сегментный и спектральный анализы не всегда помогают. Знаешь, в Испании есть один тип. Засекреченный еще лучше, чем в свое время Королев. Он проверяет подлинность валют. Считается самым надежным прибором в мире. Фальшь, которую хитроумные машины пропускают, он отлавливает мгновенно.

— И как это получается?

— Никто не может объяснить. Его просто начинает тошнить, когда в руки попадается подделанная купюра. Вот и со мной произошло нечто подобное...

— Благодаря предварительной информации Босягина?

— Ты снова попал в точку, — не рискую выпячивать сомнительный талант по поводу таинственных возможностей человеческого организма. — Так вот, руны на топоре берсерка означают «Крикун». У викингов, да будет тебе известно, на любое оружие наносились рунические надписи. Причем в строгом соответствии его предназначению. На боевых топорах всегда писалось нечто вроде «Колдунья битвы» или «Дьявол щита». Но «Крикун»? Подобные руны наносились исключительно на копья.

— Тогда отчего...

— Скорее всего, оттого, что художник — кстати, классный художник, не хуже нашего персонального фальсификатора Антоновского — создавал копию, не видя оригинала, по фотографии. Он не мог разглядеть, какие именно знаки изображены на топоре. Быть может, порылся в каталоге и намалевал первое,

что увидел. Кто будет обращать пристальное внимание на чересчур мелкие детали? Тем более, это же не буквы, а мало кому понятные знаки. Не тебе рассказывать о роли пресловутой детали в нашем деле. И на что мы в первую очередь обращаем внимание.

— Они так топорно работали?

— Точно так, как в моем номере, — снова щелкаю Сережу по носу. — Ты бы еще сказал: им нужно было притащить художнику оригиналы, а после окончания работы пустить на него оружие массового поражения Главного разведывательного управления и КГБ под названием «ЗиЛ»... К чему была такая скрупулезность, если они и в мыслях не могли допустить, что кто-то когда-то сумеет... Сережа, еще двадцать лет хранения в подобных условиях, и от фальши останется одна труха. А главное, даже если случится невероятное, никто и не подумает, что добрался до подделок. Будет переживать, как из-за небрежного хранения погибло великое произведение живописи под названием «Берсерк»... Но на самом деле это всего лишь тень картины. Материализованная, но тень. Да и кто, в самом деле, когда-нибудь, кроме нас... В общем, настоящий «Берсерк» давным-давно продан. В отличие от нас, им работать легче легкого.

— Выходит, Осипов нас вставил?

Я не смог сдержать смеха, и Рябов после короткого раздумья поддержал это веселье. Осипов нас вставил? Да мы пока живы-здоровы, а он уже гниет, обожравшись селитры вместо соли. Пусть меня так каждый раз вставляют, я уже согласен.

— Значит, нам тут уже делать нечего, — принялся ненавязчиво надоумливать меня Рябов. — Пора возвращаться домой.

— А потом — в другой санаторий, — решаю слегка подействовать на нервы коммерческого директора.

Вместо того чтобы уговаривать меня не совершать очередную глупость, Рябов как бы невзначай заметил:

— Ну да. От Вершигоры подальше. Я тебя знаю, ты же ему подарок хочешь сделать. Чтоб голова с задницей вспухли. Естественно, невзначай. Как бы между прочим.

— Он сам на это нарвался. Представляю, как обрадовался, узнав, куда мы собираемся. Сколько полезного для нас сделал!

— Значит, не собираешься отдавать ему компромат на Нестеренко? Давай мне. Я передам его Бойко.

— Все тебе ясно. Только документы я не отдам. Ты же можешь проявить слабость. Пожалеть генерала...

— А тебе что?

— Нет, Сережа, это удар не по Вершигоре, а по его системе, в недрах которой прячется несуществующая тварь. Опасная для здоровья человека. «Тарантул» называется.