Дмитрий Притула - Факел (книга рассказов)

• Название: Факел (книга рассказов)
• Автор: Дмитрий Притула
• Издательство: Инапресс
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2004
• ISBN: 5-87135-148-4

Новая книга Дмитрия Притулы, известного петербургского писателя, названная по одноименному рассказу, предъявляет читателю жизнь наших соотечественников. Рассказчик, обращая пристальное внимание на утлые, абсурдные, смешные, печальные и невероятные судьбы, возводит изнуряющую жизнь в категорию высокого бытия.

Блестящий стиль Д. Притулы заставляет вспомнить классическую традицию петербургского рассказа XX века: Л. Добычина, М. Зощенко и С. Довлатова.

---

Севу наказали, но не очень: месяц не пускали в увольнение — что ни говори, а родному казенному имуществу он не нанес урон.

Светская хроника

Больше всего Вера Антоновна любила ходить в Божий храм. Все службы в субботу-воскресенье. Иной раз помогала свечечки продавать, можно сказать, второй родной дом. Когда в храме размещался склад хозяйственного магазина, было посложнее, все же в Питер далековато ездить, а когда восстановили фонаревскую церковь — все, второй родной дом.

И что удивительно, до пятидесяти лет в церковь почти не ходила, так, иной раз свечечку поставить, а чтоб постоянно — только в пятьдесят.

Тут такая история. У Веры Антоновны был сын Славик. Одна растила паренька. Ну, свет в окошке — вот как раз Славик. Он учился в институте. В каком именно, неважно. Не станешь же, в самом деле, спрашивать: а напомните, Вера Антоновна, в каком институте ваш Славик учился? Теперь-то это неважно — семнадцать лет прошло. И самого Славика не так-то просто вспомнить. Вроде бы тощенький неприметный паренек. Скромный — это да. И воспитанный — тоже да. В смысле — здоровался. И даже с малознакомыми людьми.

И вот в девятнадцать лет Славик женился и привел в дом молодую жену. Они учились вместе. В каком, значит, институте, неважно, но учились вместе. И он из общаги привел в дом молодую жену. Вот ее-то как раз вспомнить нетрудно. Она была красивая — вот что. И даже очень красивая. Вот толстая длинная коса. Лицо такое белое-белое, шея длинная. В общем, красивая женщина. Да, все время как бы чуть сонная. То есть дремотная красивая женщина.

И свою законную жену Славик привел в дом и прописал. Но! Но прожили вместе всего два месяца. Нет-нет, не в свекрухе дело, не ссорились — просто не успели. Но! Но прожили вместе всего два месяца. Этого времени хватило, чтобы жена убедилась: муж ее зануда и она его нисколечко не любит. То есть вышла ошибка, а ошибки нужно исправлять. Тем более до детей дело покуда не дошло. Ну, вот что ты будешь делать, если он ее любит, но зануда, а она — не зануда, но его, оказывается, не любит. И все? И все. Как просто, а?

Значит, из общаги пришла, в общагу ушла. Нам чужого на предмет прописки и жилплощади не надо. Ушла.

Да, но вот тут-то как раз закавыка. Славик упорно внушал молодой жене, что без нее он жить не будет. То есть если она уйдет, он помрет. Здоровый парень, а помрет. Отравишься, что ли? Нет, ничего с собой делать не буду, но помру. С другой стороны, чего ж всю жизнь женщине маяться, если муж зануда. А до детей, значит, дело не дошло. И обещал ничего с собой не делать. И она ушла.

Но однажды Славик свое обещание исполнил. Он куда-то пригласил свою законную жену — они и развестись-то не успели, — куда-то пригласил, в кино ли, в театр, это неважно, она говорит: все кончено и не приду, а он: все равно буду ждать, хоть до конца света.

И ждал. Ну, не до конца света, это он хватанул, но сколько-то очень долго. А стоял октябрь и лил дождик, Славик вымок и замерз. В общем, на этом ожидании получил он страшное воспаление легких. И в три дня отлетел. Видать, и в самом деле не хотел жить без своей жены, иначе с чего бы это воспаление легких спалило здорового паренька.

Ну вот, а говорят, милые ссорятся — только чешутся. А какие, значит, платы. И еще говорят, любви нет. Да как же нет, когда именно что есть. Ты со мной — я живу, ты ушла — отлетаю, и не задерживайте меня. А, чего там! Да, двадцать лет. Уж лучше бы не было любви. Но есть! И безутешная мать.

Да. Тут все ясно. Молчание. Был свет в окошке — нет света в окошке. Молчание.

И что делать женщине? К церкви навсегда обратилась, это да. Но осталась безутешной и ненавидела жену Славика — Наташу, что ли. Кажется, Наташу. Да-да, вот именно что Наташу. Ну вот почему Славик именно ее встретил, такую мерзавку? Красивая, отрицать не буду, но ведь мерзавка. Причем ненавидела, что характерно, постоянно. Встреться мне она, так бы буквально своими руками и растерзала.

Но не встречалась. Наташа эта как испарилась. Сразу после похорон Славика выписалась, а через два месяца письмо прислала, чтоб ей передали справку о смерти мужа. То есть впорхнула в жизнь Славика и сразу упорхнула. А в результате этих порханий Славик навсегда ушел. Ну, все понятно, мерзавка и гадина. Вера Антоновна очень ненавидела свою бывшую невестку.

Нет-нет, себе и знакомым внушала, что ненавидеть эту Наташу особенно-то и не за что. Ведь дети, так-то если разобраться. Ну, полюбила, разлюбила, не пыталась отхапать столько-то метров чужой жилплощади. Мужа не отравила и не зарезала. И за что ее ненавидеть?

Все так. Но как ни уговаривала себя и других, ничего не могла с собой поделать — бывшую невестку ненавидела. Быть того не может, чтоб двадцатилетний здоровый парень помер, и никто не виноват. Он тебя предупреждал? А ты думала, мерзавка, что это игрушки? Человеческая жизнь, по-твоему, игрушка?

Только в храме и отходила. Постоишь на службе, и сразу светло и покой, и все помиримся, и давайте все друг друга прощать. Не мы подобные слова придумали, не нам их и отрицать. И покой, значит, сколько-нибудь в душе держится. День, там, или два. А там считаешь время до субботней службы. Примерно вот так жила Вера Антоновна.

Ну вот. Иной раз подумаешь, что только в жизни не случается. Можно сказать прямо: в жизни иной раз случается буквально все. Случилось и с Верой Антоновной.

Однажды воскресным утром, как всегда, пошла она в Божий храм. Помнит, шла и радовалась — начало мая, после долгих дождей пришло тепло, и вон как солнышко светит. Верно, сегодня будет наплыв народа. Ну, если солнышко и первое тепло, это же радость, и куда нести эту радость, как не в Божий храм.

И точно: церковь была полна, как на Пасху. Так что Вера Антоновна не так-то сразу пробилась к Большой Богородице. И она спросила Марфу Николаевну, главную среди верующих помощницу батюшки, а чего это сегодня народу буквально как на Пасху, и Марфа Николаевна это так значительно ответила: мол, день сегодня такой, и добавила в шутку, радио надо слушать, газеты читать. То есть загадками говорила Марфа Николаевна.

Да, но служба кончилась, а народ не расходится, стоит и чего-то ждет. И снова Вера Антоновна спросила шелестящую мимо Марфу Николаевну, чего это люди не расходятся. Та глазами показала следовать за ней. Они вышли на свежий воздух и малость постояли у деревянного забора, отделяющего церковь от городского рынка. И Марфа Николаевна подробно рассказала, что именно ожидается прямо сейчас, после обычной службы.

Значит, так. В Англии умер старый князь. Да, он умер в Англии, но родился здесь, в Фонареве. И завещал похоронить его на родине. У этих князей здесь было поместье. Ну, семья богатая, наняли самолет и прилетели. И решили похоронить в семейном склепе. Но загадка: все знают, где этот склеп, но никто не знает, что с ним. Потому что когда-то давно поверх склепа соорудили летнюю танцплощадку, а когда мода на танцы на свежем воздухе прошла, разные выставки устраивали, когда же мода и на выставки прошла, то уже ничего не устраивали и про площадку забыли. И сквозь асфальт пробилась трава. И даже деревцо-тополек выросло. Оно и понятно — всюду жизнь, и она всегда права. И живое требует выхода. Даже и сквозь асфальт. Можно было, конечно, асфальт взломать и посмотреть, а что ж там такое делается, в семейном склепе. Но не отважились. Поберегли свои нервы.

Тогда семья говорит, а похороните вы нашего старого князя в церкви, тем более ее построил его отец городу в подарок. Но, оказывается, нельзя. Вот если бы князь был священником, то да, а если не был священником, то нет. А князь как раз священником не был. Но нашли выход. Видите у самого входа в храм могилку? Да, но что-то она больно маленькая, он же не ребенок, князь. Нет, он не ребенок, князь, ему восемьдесят один, а могилка маленькая, так ведь будем хоронит урну с прахом, а не всего князя целиком.

Да, а у самого входа в храм — это большая честь. И плита уже указывает, что князь родился здесь и, хотя прожил вдали от родины, всегда оставался большим патриотом. И объявления были в газете. А также телевидение приехало. У них это как раз и называется — светская хроника.

Точно: у самой дороги стояла машина с надписью «Телевидение». Да, а люди все выходят и выходят из храма. На лицах особой печали не было, а так — скорее, любопытство. Все понятно, впервые на твоих глазах будут хоронить настоящего князя. И потом, если телевидение приехало, и тебя ведь случайно могут показать по телику. Вот люди стоят в церковном дворе и кучкуются.

Тут заметила Вера Антоновна группу печальных людей. Нет, сперва она обратила внимание не на их лица, а на одежду. В том-то и дело, что это были не индусы какие с полотенцами на головах и не люди из Азии в пестрых халатах, нет, они были в нормальных одеждах, но сразу видно — иностранцы. Чистые они были какие-то, вот что.

Среди них выделялся тощий рослый старик в светло-коричневом пальто. Лицо печальное, нос большой, острый и густые-густые брови. Прямо как у Брежнева были. Видать, брат умершего князя. Да и сам, пожалуй, князь. С ним рядом пожилая женщина, вдова князя, видать, или жена этого бровастого старика. И еще трое мужчин в черных костюмах и три женщины в черных не то платьях, не то плащах.