Николай Камбулов - Обвал

• Название: Обвал
• Автор: Николай Камбулов
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1986

Новый многоплановый роман Николая Камбулова повествует о героизме и мужестве советских людей в годы Великой Отечественной войны. Действия развиваются в Крыму и на Северном Кавказе, в Восточной Пруссии и в Германии.

Роман насыщен приключенческими эпизодами, в книге показана деятельность немецких коммунистов непосредственно в частях гитлеровских армий.

Книга рассчитана на массового читателя.

---

Водитель походной типографии и печатник — ребята, видно, с юмором — подкатили ко мне мотоцикл с люлькой.

Я сел. Ребята пожелали мне удачи.

2

Представляете мое состояние — опоздал! Не только не услышал краем уха, но и краем глаза не увидел. И задурил я, вымещая свою досаду на мотоцикле, начал пинать его ногой и выговаривать.

— Вот герой так герой! — услышал я за своей спиной голос.

Оглянулся — передо мною, в трех шагах, стоял начальник штаба дивизии полковник Петр Григорьев, которого я сразу не узнал, все же минуло много времени после того, как я попал в госпиталь, а потом на фронтовые курсы. А нужно сказать, отчитывал я своего «сатану» на немецком языке. Полковник Григорьев тут же и предложил мне:

— Хочешь в штабе работать переводчиком? — Он разглядывал меня. — Твоя фамилия Сухов?.. Ведь я тебя знаю. Помнишь переправу через Керченский пролив? Я тогда был капитаном. А сержант… Лютов — точно, точно, Иван Лютов — разбушевался…

Я быстро припомнил тот случай с Лютовым, а самого полковника, бывшего капитана Петра Григорьева, никак не мог припомнить: он мне показался каким-то не фронтовым, совсем не воякой.

— Соглашайся. Такой человек мне нужен…

— Я при деле, — сказал я. — Отныне литературный сотрудник дивизионной газеты.

— Да какое это дело! — возразил Григорьев, и тут же лицо его вспыхнуло: наверное, он почувствовал неловкость, оттого что так отозвался о моей работе в редакции. — Извини, но, однако, никуда не отлучайся, потребуешься.

Он ушел в штабной блиндаж, а я начал осматривать «сатану» — сначала обшарил руль, потом взялся за крепления люльки, при этом все думая о первом блине комом и о том, что, наверное, попадет мне от майора Бугрова. Выпрямился я, чтобы передохнуть, заметил в десяти шагах от себя, под елью, на скамеечке клевавшего носом лобастого бойца, одетого в маскировочный халат; ушанка соскочила с его головы, и он, полусонный, все пытался вялой рукой поднять ее, но не доставал. Я подошел, поднял шапку-ушанку, и только было хотел надеть на его лобастую голову, как он открыл глаза. Я вскрикнул:

— Лютов! Иван Иванович!

— Это ты, что ли, Миколка? — заморгал Лютов. — Погоди минуточку, присядь. Еще немного, и я проснусь…

Он лег вдоль скамейки и сразу уснул. Спал он, наверное, минут десять, потом вскочил, обнял меня своими крепкими руками и начал трясти:

— Младший лейтенант! Наш студент — младший лейтенант! Офицер! Офицер! Растут наши аджимушкайцы! Не женился еще?

— Еще нет, Ванечка.

— А я бултыхнулся по самую макушку. А чего ждать-то! — Он распахнул маскировочный халат, отвернул воротник. — Видал? — похлопал он по лейтенантским погонам. — Окончил сокращенное военное училище и по пути в свою дивизию женился в Керчи. Я прямо с боевого задания, трое суток подряд караулил, и дело вышло… Немого взяли, совсем не говорит. «Язык» безъязыкий. И чего только на фронте не бывает! А чего ты тут делаешь?

— Взводом командовал после курсов, а сейчас, с сегодняшнего утра, в редакции «дивизионки» литсотрудником. И первый блин комом…

Он обнял меня опять:

— Не переживай, студент. Вот так Миколка — военный корреспондент! Газетчик! — Он взглянул на часы: — Уже два часа допрашивают. А он, гад, этот фриц, наверное, притворился, тянет резину! Я бы его быстро вывернул!.. Что я наслышался, что навиделся в Керчи! Вот тебе один факт. Накануне войны в городе насчитывалось семьдесят шесть тысяч жителей, а после полного и окончательного освобождения Керчи сделали перепись… И насчитали всего тринадцать человек! Гады, целый город расстреляли!..

С ветки слетела синица, уселась на край скамейки и смотрит на нас то одним глазком, то другим. Лютов тихонько вынул из кармана хлебные крошки, протянул руку — синица вспорхнула на ладонь и, склевав несколько крошек, упорхнула.

— А знаешь, я на ком женился? Ты, видно, и не поверишь, если скажу… На Варе. Очень красивая, очень нежная, но еще пугливая, как вот эта синица… Я уж потом узнал, чья она дочка, а сразу не признавалась. Ты помнишь Григория Михайловича Тишкина?

— Помню, Ваня. Тишкин погиб на моих глазах…

— Да не погиб Тишкин! Он к немцам переметнулся! — резко возразил Лютов. — Моя Варенька тоже об этом знает… Я уже собирался уезжать из Керчи, а Варенька говорит мне: «Ты чего же про папу не спрашиваешь?» Я обнял Вареньку, ну и говорю: «Я женился не на твоем папаше, а вот на этой миленькой, курносенькой любушке…» «Нет, — говорит, послушай…» И рассказала…

Лютов долго молчал, глядя на синицу, вновь спустившуюся на скамейку.

— Ты правильно говоришь, что дезертир Тишкин при побеге из катакомб напоролся на вражеский огонь. Но он не погиб при этом. Отлежался в яме, куда он бросился, чтоб спастись, как я думаю. Когда наступило утро, Тишкин услышал немцев… А-а, куда денешься! Ну, взяли его в этой яме. А взяли его каменотесы-невольники, которые но приказу фашистского командования гнали туф в Германию, в Восточную Пруссию, для оборонительных сооружений, так мне говорили в Керчи.

Лютов по-быстрому закурил и продолжал:

— Ну, скрутили Тишкину руки. А бригаду каменотесов возглавлял разжалованный в рядовые… бывший капитан Фрейлих! Это потом я узнал. Фашисты, они как скорпионы, друг друга едят…

— Откуда ты это знаешь?.. — спросил я.

— Погоди с вопросами! — отмахнулся Лютов. — Сама Варя говорила мне об этом. Гадючий Носбауэр, которого мы, помнишь, укокошили при ликвидации компрессоров и бурмашин, держал свой штаб в доме Григория Тишкина. Варя много знает, кое-что происходило на ее глазах. Носбауэр разжаловал Фрейлиха в рядовые и затем, через два дня, послал его заготовлять камни… У капитана Фрейлиха вроде бы заговорила совесть, и он будто бы отказался отдавать приказ своему батальону начинать газовую атаку против наших подземных гарнизонов. За это Носбауэр сожрал своего Фрейлиха. А потом, говорят, отправил его в Восточную Пруссию на тяжелые работы…

— Предположим. А что же Тишкин?

— Сейчас, сейчас и о Тишкине. Это же Тишкин! — воскликнул Лютов. — Он все же уломал разжалованного Фрейлиха не расстреливать его сразу, здесь же, прямо в яме, а дать ему возможность проститься с дочерью Варей… Ну, его на машину и домой… Простился он с Варенькой-то. Поплакали, порыдали, все же отец и дочь. А потом он, гад, упал в ноги фашистскому офицеру, прибывшему на место гадюки Носбауэра, и начал просить, чтобы его не расстреливали, а послали бы на любые работы «искуплять свою вину». Вот гад, а?! И похвалился, что он строитель, большой мастер по укладке бетона. Так его тоже увезли в Германию. Это же предательство, Микола!.. Вот, нажил себе тестя! Но Варенька в этом не виновата, и в обиду я ее не дам, если что…

— Эй, пресса! Живо к полковнику Григорьеву! — окликнул меня со стороны штабной землянки часовой.

— Иди, Миколка, потом доскажу, — подтолкнул меня Лютов.

Я побежал.

— Ты мне нужен, — сказал Григорьев, не отрываясь от разложенной на столе оперативной карты. — Надо опознать одного человека, причем срочно. Этого человека ты знаешь… Если, конечно, он, этот человек, окажется именно тем, которого ты знаешь. — Полковник свернул карту, положил в планшетку: — Пошли.

Мы направились к землянке, увенчанной жестяной трубой, из которой струился сизый безмятежный дымок.

— Я обязан ввести тебя в курс дела… — сказал Григорьев, остановившись у трофейного «бенца», изрядно заляпанного ошметками талого снега и, похоже, помытарившегося по бездорожью.

Однако голубоглазого и внешне осторожного Григорьева прервал появившийся из землянки полковник Боков, одетый в маскировочную, лягушачьего цвета тужурку, яловые сапоги, которые, как и тужурку, неплохо было бы почистить от прилипшей травы, следов сырой земли.

— Времени у нас, Миколка, в обрез, — сказал мне Боков. — Григорьев, ты иди в землянку, а я коротко введу в курс дела младшего лейтенанта.

Мы остались вдвоем.

— Ну вот и снова встретились, — улыбнулся Боков и обхватил меня, ткнулся в лицо колючей, небритой щекой. — Всю вчерашнюю ночь я провел на переднем крае. Работенка — некогда и почиститься. А теперь слушай. В городе-крепости находится со специальным заданием группа наших разведчиков. Ты всех их знаешь. — Боков вынул из кармана сухарь и начал грызть, сощурив один глаз. — Ты всех знаешь… Густав Крайцер, Сучков Иван Михайлович и Марина Сукуренко… И вот от них связной объявился, некий господин Ганс Вульф… Надо его опознать. Он утверждает, что был в катакомбах и что туда его привела врач-хирург Клава.

— А пароль?

— Да все совпадает, но надо опознать.

— Говорите, Вульфом назвался? Не может быть! — вскрикнул я. — Тот Ганс Вульф был ранен в обе щеки навылет. Пуля задела язык. Тот Вульф не разговаривал. «Ви, ви!» — вся его речь…