Андрей Гришин-Алмазов - Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич

• Название: Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич
• Автор: Андрей Гришин-Алмазов
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-026129-2, 5-271-09944-Х, 5-9578-1243-9

По мнению большинства историков многие преобразования и реформы Петра Великого были начаты ещё во времена правления его старшего брата.

Новый роман современного писателя А. Гришина-Алмазова с полным основанием может быть отнесён к исторической эпопее.

В книге собрана целая галерея мест, событий и лиц XVII века; автор широко использует документальный материал, известные и малоизвестные факты, а также уникальные архивные находки, которые позволяют по-новому взглянуть на многие события.

---

Хорошо ещё, никто этого не заметил, ибо многие сами были уже сильно навеселе. Постельничий Языков постарался быстро раздеть государя, благо он в этот день спал один. Кроме трёх комнатных царя, состояние Фёдора заметил лишь князь Василий Голицын. Взбалмошное будущее уже маячило впереди.

Зима подходила к концу с неожиданно ровной погодой. Не было ни потеплений, ни сильных морозов.

Андрей Алмазов брёл по городу, убивая время. Он свернул на Басманную, когда рядом остановились красивые резные саночки. На саночках на медвежьей шкуре восседал в парике до плеч и треуголке какой-то иностранец. Присмотревшись, Андрей узнал поверенного английского посольства барона Месмера, давно живущего на Руси.

   — Господин Алмазов, не будете ли вы против, если я приглашу вас отобедать у меня? — тихим и мягким голосом произнёс барон.

Андрей был сильно озадачен таким предложением. Даже попав в Посольский приказ, он был едва знаком с Месмером, однако, кивнув головой, молча залез в сани, и те помчали в Китай-город, где находилось Английское подворье.

Сани остановились возле самых дверей подворья, двери распахнулись сразу, показывая, что слуга ждал их приезда. Войдя в дом и скинув шубы, барон и Андрей по деревянной лестнице поднялись на второй этаж, где была гостиная. Слуга накрывал на стол. Серебряные тарелки, вилки и ложки с вензелями короля Карла Второго занимали своё место. Было подано горячее мясо, несколько холодных блюд и штоф водки. Сели за стол. Андрей посматривал на величавые жесты слуги, про себя ухмыляясь.

   — Не подскажете ли мне, господин Алмазов, почему Русь Московская последнее время более предпочитает вести торговлю с европейскими державами через Данию и Голландию?

Андрей, демонстрируя умение расправляться с мясом с помощью вилки и ножа, как будто между делом произнёс:

   — Была б моя воля, я бы вообще прекратил торговлишку с Англией.

   — За что же такая нелюбовь? — насторожился Месмер.

   — Я, кажется, не говорил о нелюбви. Просто у меня создаётся тако ощущение, што в Англии ести сила, которая незаметно влияет на вашего короля да и пытается влияти на соседние государства, действуя подчас подло.

   — Да что вы такое говорите?

   — Ну, возьмём посольские отношения Англии хотя бы с нами. Почитай сто тридцать лет назад купец Чеслер будто бы случайно открыл северный торговый путь в Московию, а до энтого англичане почитай ничего об нас не ведали. А потома оказалось, што на его корабле были несколько толмачей, знающих русскую речь. А когда Чеслер прибыл в Москву ко царю Ивану Грозному, при нём оказались верительные грамоты от казначея королевства маркиза Винчестера, гофмейстера графа Арунделя, хранителя королевской печати графа Темброка. Если до Чеслера Англия об нас не ведала, то непонятны эти въездные записи.

   — Что вы хотите этим сказать? — Месмер был не рад, что пригласил Андрея.

   — Когда великий князь Дмитрий Донской разбил огромное воинство татар[160], весть о том разнесласи далеко, во многие царства. Но мы промыслом Божьим остались тогда под татарами, и торговать с нами смыслу не было, да и чем нам тогда торговати, но вота знати, што у нас здеся происходит, вы хотели, потому и слали свово человечка раз в тридцать—сорок лет, и тот обо всём вам писал. Потому ещё до посылки Чеслера Англия о Руси знала уже лет сто пятьдесят, али не больше. А договор вы заключили с нами, когда почувствовали торговую и военную силу. Иван Грозный только восприял царский титул, и почти сразу Чеслер пожаловал.

   — Так что с того? — Аппетит у Месмера окончательно пропал.

   — И гдей-то вы видели кого-нибудь, кто бы любил, штоб за ним досматривали?

Андрей доедал мясо и спокойно смотрел на Месмера.

   — Вот и мени вы пригласили не просто так. Прослышали, што стрелецкого сотника брат в Посольский приказ пристроил, а сотник тот бражным злоупотребляет, вота и решили, раз пьёт, то за небольшие денежки любую грамоту перепишет и вам в собственные руки принесёт, лучше, чема на мздоимцев покрупнее большие деньги тратить.

Месмер сделал вид, что оскорблён:

   — Зря вы так, господин Алмазов.

   — Может, и зря. Тогда спасибочки за угощеньице.

Андрей поднялся и, не обращая внимания на Месмера, спустился вниз, накинул шубу и вышел на улицу. Конечно, если бы Приказ тайных дел продолжал существовать, Андрей согласился бы переписывать грамоты Месмеру и принёс бы ему много всякой ерунды, но приказа давно не было.

С соизволения государя, царя и великого князя Великой и Малой и Белой Руси Фёдора Алексеевича воевода и ближний боярин князь Григорий Григорьевич Ромодановский-Стародубский приступил к обдумыванию того, как надо создавать новую армию, которую было решено собирать не под Курском, как ранее, а под Орлом. Призвав к себе генерал-поручика Шепелева и Косагова, Ромодановский решил заблаговременно посетить этот город и заранее распределить, где, какие запасы для армии собирать. Из двухсоттысячного воинства, что содержала тогда Русь, семьдесят тысяч составляли полки нового образца, в момент сбора все эти тысячи надо было иметь возможность разместить в городе.

Перед отъездом он приказал генерал-майору Францу Вульфу проверить способности младших офицеров и подготовить замену погибшим и выбывшим. Правда, родовитую знать назначили на должности без всяких проверок.

В конце марта впервые за последние сто двадцать лет ближний боярин отправился по царёву делу не под охраной стрельцов, а под охраной солдат Коломенского полка. Генералы ехали в одной карете с боярином, обсуждая, что следует предпринять при нападении на Турцию в первую очередь. Косагов предлагал захватить Крым и все турецкие крепости вплоть до днепровского устья, Шепелев же советовал идти через Молдавию на Яссы, Ромодановский до времени воздерживался, понимая, что прежде всего надо подготовить войско, собрать новые полки и солидные запасы для ведения долгой войны. Причём сделать это так, чтобы Турция не прознала.

Так за разговорами второго апреля прибыли в Тулу. Снег стал совсем рыхлым, и лошадям было тяжело тащить карету. Тульский воевода попытался отговорить Ромодановского двигаться далее, но тот ни свет ни заря всё же собрался в путь.

Намучившись двое суток, под вечер четвёртого апреля Ромодановский с Косаговым и Шепелевым достигли Орла. Неожиданное потепление разрушило их планы, но сейчас им было не до них, уставшие и голодные, они сразу повалились спать в доме воеводы. Под утро полил сильный дождь, окончательно смывая снег. Реки Цона, Ицка, Крома, Рыбница, выйдя из берегов, переполнили Оку, и она разлилась морем, затопляя город и всё вокруг. Люди лезли на крыши домов, на деревья, спасались на холмах. Стоявшие на берегу реки дома смыло. Попавшая в поток скотина протяжно и жалобно ревела, увлекаемая в пучину. Все основные запасы пищи оказались под водой. Весь второй этаж воеводского дома был заполнен людьми. Старый конюх Архип, дрожа и тряся бородой, постоянно повторял, что за семьдесят годков его жизни в Орле никогды потопу не было и быть не должно, и то, наверное, Господь наслал второй потоп на всю землю за грехи. Его нытье парализовало людей, почти все молились, дети и многие женщины плакали.

Утром вышло солнце, дождь окончился, но вода не спадала. Солдаты со стрельцами, из тех, кого удалось найти в городе, стали спасать оставшихся в живых. Руководил работами Косагов. Ромодановский, глядя на всё это, обречено сказал Шепелеву:

— Видно, сам Господь не хочет сбора нашего воинства в Орле.

Так был отвергнут первый план подготовки новой войны с Турцией. Наводнение посчитали за Божье предупреждение и предначертание. Вода через три дня спала, и Ромодановский и генералы вернулись в Москву.

По дороге медленно ехал всадник, с грустной радостью озирая поля, луга и рощи, помнившие его детство и отрочество, и любопытным взором, как будто желая испытать память свою, искал с детства знакомые приметы. Впереди показалось озерко. Подъехав, он слез с коня и припал к воде, в которой часто плескался в отрочестве, и спокойствие вливалось в него вместе с прохладой. Утолив жажду, он взял коня под уздцы и направился к стоящему невдалеке старому дому. Вместо наезженной колеи от колёс к дому вела узкая змеевидная дорожка. Машинально он направился к красному крыльцу, где ещё висела на петлях резная дверь, и постучал. Лишь тишина ответила ему. Он постучал сильней и настойчивей, дверь отворилась, и он увлдел согбенную старушку, подслеповато смотревшую на него.

   — Здравствуй, кормилица.

Старушка застыла на мгновенье, а он нагнулся и поцеловал её в щёку.

   — Андрюша, да как же...

Она обмерла, протягивая руки, Андрей обнял её и оторвал от земли. Старушка целовала его, обливаясь слезами. Наконец он поставил её на место и привязал коня к крыльцу.