Эйвин Болстад - Без маски

• Название: Без маски
• Автор: Эйвин Болстад
• Издательство: Лениздат
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1961

---

— Поздно же ты пришел, Аринбьярн, — сказал Гуннлойг. — Что скажешь? Может ли Эгиль Скаллагримсон[24] надеяться, что король пощадит его?

Аринбьярн покачал головой.

— Дело решено, — сказал он. — Нет у меня больше надежды спасти Эгиля. Он мне лучший друг и побратим. Он — самый великий скальд в нашем краю. Но король Эйрик не забыл, что Эгиль сложил о нем хулительную песнь и навеки опозорил его. Бесполезно просить короля о пощаде. К тому же вам известно, что Гунхильд, Мать Королей, ненавидит Эгиля. Сегодня ночью Эгиль умрет. Тут уж ничем не поможешь. Но всё-таки мы должны что-нибудь придумать.

Долго они сидели, глядя на огонь. Время от времени в костре раздавался треск смолистых сучьев и целый дождь искр падал на земляной пол. Гуннлойг, самый молодой и решительный, сказал с юношеской отвагой:

— Соберем народ и силой освободим Эгиля от позора и смерти!

Аринбьярн, который волею судьбы был и правой рукой короля Эйрика и побратимом Эгиля, удрученно покачал головой.

— Уж очень нас мало. Да еще повсюду расставлены дозорные. Сам же я принес клятву верности на мече Эйрика и скрепил кровью свою дружбу с Эгилем. Но знаю одно: королю Эйрику и Гунхильд, Матери Королей, известно, что друзья Эгиля неподалеку.

Тьодолф сказал:

— Может, ты и прав, Аринбьярн. Но не знать мне в жизни и одного счастливого часа, если я стану сидеть сложа руки в то время, когда король собирается казнить моего друга, величайшего скальда Норвегии.

Тут заговорил старый Будди. Хриплое дыхание с шумом вырывалось из его груди. Он сказал:

— Я старик и в сраженье уже не гожусь. Смертельные раны больше не страшат меня. Король Эйрик не оставил в живых никого из моего рода. Рука моя ослабела, и мысли текут медленно. Но я многое повидал на своем веку, и всё это до сих пор свежо в моей памяти. И память моя рождает думы, подобно тому, как земля рождает деревья и травы. Сдается мне, я знаю, как спасти Эгиля, если только норвежцы остались такими, какими были в старину!

Аринбьярн изумленно поднял взор. Он уже утратил всякую надежду на спасение друга.

Старый Будди с трудом встал и выпрямился, словно собирался держать речь на тинге[25]. И тогда он сказал:

— Жизнь Эгиля в его же руках. Никогда еще Норвегия не рождала скальда, подобного ему. Если он сумеет и пожелает, пусть сложит песню о короле Эйрике. Пусть в этой песне не будет лести и мольбы о пощаде, пусть в ней будет чистая правда. Король не посмеет обезглавить того, кто увековечит его имя своей замечательной песней. Так уж повелось в Норвегии, что короли ценили дар песни превыше всякого другого уменья. Бывают люди, которых боги от рождения наделили этим даром. Людей этих зовут скальдами. Они повествуют в своих песнях о великих деяниях. Они повествуют потомкам о многих славных битвах. Слушая их песни, мы радуемся победам и скорбим об изменах и несправедливости. Это скальды своей мудростью и божественным своим дарам свершили то, чего не могли свершить короли. Это они напоминали нам, что мы — единый народ и что мысли наши и чувства должны быть едины. Они рассказали нам историю наших предков, возвеличивая достойные деяния и осуждая постыдные. Сколь много славных побед навеки погибло бы для нас, если б скальды не дали им в своих песнях новую жизнь! Скальды поддерживали доблесть в сердцах наших отцов тем, что осмеливались судить королей, рыцарей и дерзали подавать советы своим властителям. А ведь короли не стерпели бы этого даже от своих приближенных. Проклятье или похвала в песне скальда имеет огромную силу и живет дольше самого долговечного короля. Молва гласит, что отец короля Эйрика, Харальд Прекрасноволосый, всегда сажал скальдов на самые почетные места. Выше всех других сидел Аудун Иллскальди, самый старый из всех; он был скальдом Халвдана Сварте. Рядом с ним сидели Торбьярн Хорнклови и Эйвин Хнуви. А по правую руку от себя король сажал Борда. Эйрик Кровавая Секира сам хороший скальд, так же как и отец его. Он знает толк в этом искусстве. И он оценит великую прекрасную песнь скальда! А такую песнь в наши дни способен сложить один только Эгиль Скаллагримсон. И тут-то король попадется в западню. Вот что я хотел вам сказать. А теперь дайте мне отдохнуть, потому что долгая речь утомила меня.

Все нашли, что старый Будди дал добрый совет. Аринбьярн вернулся обратно в усадьбу короля Эйрика. Тут он поговорил с Эгилем Скаллагримсоном, который уже совсем было примирился со смертью.

На другой день в королевской усадьбе собралось много народу. Все знали, что нынче король Эйрик будет судить самого непримиримого своего недруга — и самого великого скальда Норвегии — Эгиля Скаллагримсона…

И вот Эгиля вывели во двор. Вокруг на холмах сидели и лежали вооруженные люди. Но место перед королевскими парадными покоями пустовало. Поодаль стоял Аринбьярн со своими друзьями. Старый Будди опирался на плечо своего внука. Он был очень стар и слаб, но глаза его сверкали совсем как в далекие молодые годы.

Наконец появился король Эйрик. Рядом с ним шел Хьяртан, которому надлежало свершить казнь. У него было особое право мстить Эгилю, так как тот добыл себе богатство, причинив много зла роду Хьяртана. Вожделение к золоту было слабостью великого скальда. Все знали это. И все понимали, что Хьяртан выпросил у короля милостивое разрешение самому снять с плеч голову великого скальда.

И вот они стояли, глядя друг на друга: Эгиль и Хьяртан. Хьяртан — высокий, мускулистый, с тяжелым топором в руках. Эгиль — огромный, тучный, с крупной облысевшей головой. Лицо у него было широкое, с кустистыми бровями, коротким, тупым носом и отвислой нижней губой. Его куцая, заплывшая жиром шея казалась особенно уродливой рядом с широкими могучими плечами. Он был очень рослый и казался выше всех окружавших его людей. Одна бровь у него хмурилась, другая взлетела высоко вверх. Вид у него был такой, словно он сидел за длинным пиршественным столом, радуясь вместе с другими кубку доброго вина. Он не отводил взора от горевших ненавистью глаз Хьяртана.

Король Эйрик откинулся на троне и насмешливо произнес:

— Привет тебе, прославленный вождь скальдов.

На это Эгиль ответил ему висой[26]. Голос его звучал негромко, но каждое слово доносилось до самых отдаленных холмов. Аринбьярн стиснул руками свой широкий пояс. Хьяртан поправил на плече топор.

Король Эйрик равнодушно сказал:

— Неплохо сложена эта виса, Эгиль.

И тогда прозвучала новая виса. Эйрику понравилась игра, и он решил продолжать ее, как человек, заведомо знающий, чем она кончится. Король проговорил ответную вису. Следующая виса Эгиля также требовала ответа. С бьющимся сердцем Аринбьярн услышал, что поэтическая перебранка постепенно принимает иную окраску и иное направление. Всё шло так, как задумал Эгиль. Король Эйрик тоже заметил это и смолк. Его недруг произносил диковинные слова. Скальд говорил о том, что он, Эгиль Скдллагримсон, пришел сюда по доброй воле. Король вопросительно взглянул на Хьяртана, который, побагровев от гнева, шагнул вперед и высоко занес над головой топор. Но вдруг он неподвижно застыл на месте, пораженный удивительной красотой новой висы. Воины, до сих пор лениво и равнодушно лежавшие на холмах и во дворе, один за другим стали приподниматься и напряженно прислушиваться. И тогда Эгиль возвысил голос. Мало-помалу он обретал всё большую власть над людьми. Одинокие дозорные на ладьях также повернули головы и стали слушать. Хьяртан медленно опустил топор. Зачарованный песнью своего врага, он стоял неподвижно, опираясь на тяжелое топорище.

И все застыли в неподвижности, слушая бессмертную песнь, которую Эгиль создал в эту ночь и которую норвежцы назвали впоследствии «Выкуп головы». Всем был известен удивительный дар Эгиля, но подобной песни никому еще не доводилось слышать.

Король Эйрик сердито поднял голову. Он решил прервать скальда. И в то же время ему хотелось услышать конец песни. Как Эгиль завершит ее? Начало было прекрасно, однако… А скальд Эгиль, широкоплечий и тучный, невозмутимо стоял в окружении своих врагов и палачей. Одну руку он положил на пояс, богато изукрашенный золотом и серебром. Его голос дерзко взмывал над головами людей. Звонко и сурово звучал он в этот утренний час, на пороге смерти.

Но это была не песнь жалкого льстеца, униженно молящего о пощаде. Правдиво и смело рассказывалось в ней о жизни и деяниях короля Эйрика.

Никто никогда не слышал более прекрасной песни о короле Эйрике. И она была правдива. В ней не прославлялись великодушие, честность и правдивость короля, как это делалось в обычных хвалебных песнях. В ней говорилось о бесстрашии Эйрика в битве и о его даре военачальника.

И тут только король Эйрик понял, что теперь произойдет то, чего он не мог предвидеть. Теперь, когда злейший его враг уже у него в руках! Он крепко сжал рукоять меча и оглядел своих приближенных, которые ненавидели Эгиля еще больше, чем он сам. Но король вдруг почувствовал странную неуверенность. Он знал, что все они с нетерпением ждали того часа, когда голова скальда скатится с плеч под топором Хьяртана. А теперь они стояли околдованные силою поэзии и красоты. Они впились взглядами в лицо Эгиля, и глаза их излучали такое сияние, словно они беседовали с богами. Король знал, что они ненавидели Эгиля Скаллагримсона. Но теперь они преклонялись перед поэтом и его дивным искусством. Эгиль выразил в своей песне всё то, о чем они думали и мечтали; он выражал их самые затаенные думы, самые страстные желания, самые горячие чувства. И потому все они были захвачены его песнью. И даже самый злейший враг не осмелился бы прервать Эгиля, такую сильную власть приобрел он над людьми. Рядом с королем Эйриком стоял Хьяртан. Король смотрел на него. Лицо Хьяртана выражало глубокое внимание, и, когда Эгиль произносил особенно красивую вису, Хьяртан словно бы чуть заметно улыбался. На курганах, у лодочной пристани стояли люди, а голос Эгиля, казалось, заполнял всё вокруг.