Дэвид Лоудз - Генрих VIII и его королевы

• Название: Генрих VIII и его королевы
• Автор: Дэвид Лоудз
• Издательство: Феникс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-85880-544-2

Драматическая история короля-многоженца Генриха VIII, получившего прозвище «Синей Бороды», поскольку две из его шести жен умерли на плахе, стала уже легендарной. В книге английского исследователя Дэвида Лоудза история злосчастных браков английского короля впервые развернута достаточно полно и объективно, так что фигура главного героя этой ренессансной драмы становится почти трагической, а сменяющие друг друга королевы обретают живые характеры, во многом объясняющие их судьбы.

Эту книгу с увлечением прочтут все, кто интересуется не только событиями великой эпохи Возрождения, но и игрой человеческих страстей, близких любому времени.

В эпоху ренессансных монархий, поскольку правители стремились к централизации власти, личные интересы были неотделимы от политических. Семейные отношения имели политический резонанс, и нигде в такой степени, как в Англии, где попытки Генриха VIII обеспечить престолонаследие определяли всю его внутреннюю политику с 1525 года.

Сначала была долгая борьба за то, чтобы освободиться от цепкой Екатерины Арагонской и жениться на совершенной иной по характеру, но столь же умной Анне Болейн — кризис, получивший известность как «великое дело» короля. После этого король обрел покой с Джейн Сеймур, которая умерла во имя династических интересов, произведя на свет долгожданного наследника трона. К 1539 году Генрих был готов во второй раз рискнуть на международном брачном рынке, пытаясь сохранить свою с таким трудом обретенную автономию, ни с плачевным исходом в виде Анны Клевской. Обескураженный и отчаянно пытающийся вернуть свою молодость, стареющий Генрих совершил после этого ошибку, влюбившись в кукольное создание семьи Ховардов, Екатерину, роковые оплошности которой почти разрушили его душевное равновесие. Обретя спасение в своем последнем браке с Екатериной Парр, король позволил ее друзьям-реформатором достичь главенствующего положения при дворе в последние годы его царствования и тем самым сделал последующий политический режим гораздо более радикальным, чем он мог предполагать.

Это прекрасно иллюстрированное исследование раскрывает хорошо известную историю Генриха VIII и его жен в свете политической перспективы и показывает, какую важную и порой осознанную роль играла каждая из жен в его политическом и личном становлении.

Дэвид Лоудз является профессором истории в университетском колледже северного Уэльса, в Бангоре. Им написаны книги «Политика и нация», «Двор Тюдоров», «Мария Тюдор, история жизни» и «Кризис междуцарствия Тюдоров».

---

Екатерина Ховард была дочерью лорда Эдмунда Ховарда и Джойс Калпеппер, и ей было девятнадцать лет. Эдмунд, младший брат герцога Норфолка, произвел на свет десять детей, и не совсем точно известно, вписывалась ли Екатерина в это семейство. Она была воспитана в огромной резиденции своей неродной бабушки, вдовствующей герцогини, и, кажется, не получила почти никакого интеллектуального развития. Ее обычно представляли как глупую и доверчивую девушку, но в действительности просто нет возможности судить об ее интеллектуальном уровне. Она получила традиционное для юной аристократки воспитание, и хотя не обладала исключительным придворным лоском Анны Болейн, все же была достаточно представительна, чтобы попасть, благодаря влиянию семьи Ховард, в свиту королевы Анны в конце 1539 года. Несмотря на то, что разница в возрасте между ними составляла всего пять лет, трудно представить более разительный контраст, существовавший между Анной и Екатериной. Если первая была столь невинна, что не знала, что должно случиться в брачную ночь, то последняя была опытной кокеткой. Девичьи «покои» в беспорядочном огромном доме Ховардов в Хоршэме охранялись не слишком надежно, несколько напоминая современные студенческие общежития. Девушки общались со своими поклонниками более или менее свободно, и первый роман Екатерины с молодым учителем музыки, по имени Генри Мэннокс, произошел, когда ей было четырнадцать лет[174]. Эти отношения, вероятно, продолжались не менее года, но ее связь с Френсисом Дэрхемом была гораздо более серьезной и длительной. В отличие от Мэннокса, Дэрхем имел подходящий статус и состояние, чтобы стать серьезным претендентом на ее руку. Может быть, это обстоятельство удерживало герцогиню, которая прекрасно знала, что происходит, от вмешательства с целью положить этому конец. Екатерина и Френсис оставались любовниками в полном смысле этого слова в течение двух лет, с 1537 по 1539 год. Сведения о контрацепции в начале шестнадцатого века были очень примитивными, но, каковы бы они ни были, Екатерина ими располагала. В ответ на одно из предостережений она ответила, что «… женщина может миловаться с мужчиной и не зачать ребенка, если она сама этого не хочет…»[175]. И какой бы способ она ни использовала, он ей помогал.

Не сохранилось ни одного достоверного изображения Екатерины Ховард, но по описаниям она была очень маленького роста и отнюдь не красавица. Вероятно, скорее ее юность и живость, а не внешность изначально привлекли внимание короля, и властная чувственность, скрытая за показной скромностью, которой должна была отличаться любая женщина, состоящая на службе у Анны. Она не могла быть подставлена специально честолюбивыми Ховардами, чтобы обольстить их впечатлительного господина, потому что, когда она получила эту должность, только немногие дипломаты знали, что собою представляет леди Клевская, и никто не знал, как отреагирует на нее Генрих. Однако когда король начал проявлять интерес к их птенчику в марте или апреле 1540 года, ни герцог, ни вдовствующая герцогиня не медлили с советами, чтобы повернуть ситуацию в наилучшую для себя сторону. Вряд ли чары Екатерины особенно повлияли на решение Генриха положить конец своему четвертому браку, хотя это могло дать ему дополнительный стимул быстрее завершить процесс аннулирования. Любая молодая женщина, обладавшая обходительностью Екатерины, не могла не увидеть, что обладает всем, чтобы победить своего царственного поклонника. Последнее публичное появление Анны в роли королевы произошло на майских праздниках, но она, по-видимому, не готова была покориться намерениям короля до конца июня. Все это время она, казалось, жила на свой лад, приятно и скромно, изучала английский язык и производила замечательное впечатление на подданных своего мужа. Им нравилась ее скромность, а так как она начала чувствовать себя более свободно, в ней, очевидно, появился определенный шарм. Тот факт, что Генрих больше не предпринимал никакой попытки спать с ней, казалось, ее не шокировал, не представляя для нее ни малейшего значения. Вполне возможно, что она испытывала даже облегчение.

Расторжение брака влекло за собой множество проблем, но они не шли ни в какое сравнение с теми, которые вызвал аналогичный поступок короля в 1529 году. Осторожное расследование не смогло выявить решающих доказательств предшествующего брачного контракта, или точнее, не удалось получить точных данных о том, что собой представлял этот контракт. Итак, главным аргументом стал неосуществленный брак, что соответствовало вполне определенной статье канонического права. Плохо информированные наблюдатели, которые собирали отовсюду слухи, проявили недоверчивость. «Поистине дело темное», — иронизировал лондонский протестант Ричард Хиллз в письме к Генри Баллингеру в Цюрих[176]. Король мог быть польщен этим подтверждением его репутации в народе, но также и удивлен, когда узнал, что информация о его намерениях распространилась настолько быстро и что большей частью причиной этого считают чары Екатерины Ховард. Все ждали реакции Анны, когда эта затянувшаяся ситуация стала для нее, наконец, ясна. Теоретически она и ее брат были католиками, и по крайней мере он мог отказаться признать юрисдикцию английского церковного суда. Анна могла поклясться, что ее брак совершился (предварительно получив инструкции насчет того, что это означает). Согласно обычаю, суды всегда выслушивали показания женщины, хотя в данном случае это вряд ли состоялось бы, так как ее нужно было подвергнуть оскорбительному физическому осмотру. Если бы королева решила бороться, то брату, несомненно, удалось бы поддержать ее, и хотя он не был Карлом V, он смог бы устроить Генриху тяжелую жизнь, расстроив его дипломатические отношения.

Миниатюрный портрет, считающийся изображением Екатерины Ховард (ум. 1542), около 1540 (Ганс Гольбейн)

В момент события эти потенциальные сложности отступили. 24 июня Анну отослали в Ричмонд, якобы для того, чтобы уберечься от незначительной вспышки чумы, и туда 25 июня к ней явились королевские парламентарии, которые уведомили ее, что ее брак с Генрихом является недействительным. Эта информация была осторожно передана через переводчика, и, к их величайшему облегчению, она приняла ее с абсолютным спокойствием. Какие чувства в действительности испытывала Анна в этот момент, остается тайной. Может быть, она пришла в ужас, вспомнив о том, что случилось с одной, отвергнутой ранее, женой, о судьбе которой в Европе говорили всего четыре года назад. Может быть, она благодарила судьбу за то, что с нее снято бремя ответственности. Хотя она в определенном смысле находилась в очень невыгодной ситуации, будучи иностранкой и не имея никакого совета и поддержки, но факт, что она могла ответить по собственному усмотрению, являлся очень благоприятным. Рядом с ней не было никого, кто мог внушить ей неповиновение, чуждое ее натуре. Она ответила, что довольна всяким решением, которое может принять король, и когда написала свое официальное письмо об отставке, она подписала его так: «Анна, дочь герцога Клевского». С точки зрения Генриха, все это вышло в высшей степени удачно, и хотя герцог мог быть расстроен, когда до него впервые дошли такие новости, вскоре стало ясно, что он ничего не потерял. Покорность Анны была вознаграждена щедрым даром — земельными владениями, которые приносили примерно 3000 фунтов в год, т. е. примерно три четверти ее приданого. Такое решение было принято при условии, что она останется в Англии и станет королевской подданной[177]. Такое соглашение всех устроило. Генрих был свободен и мог жениться вновь, и ему не грозила перспектива сварливой экс-жены, которая восстанавливает против него все дворы Европы. Вильям сохранил дружбу Англии с той же самой выгодой для себя, как если бы Анна оставалась королевой, а сама Анна обосновалась для спокойной и богатой жизни. Она могла иметь столько немецких слуг, сколько хотела, и главенствовала над всеми остальными дамами при дворе Генриха, за исключением его дочерей и последующих королев. Этот последний пункт не был чисто умозрительным, потому что, хотя прошло некоторое время, прежде чем Генрих смог заставить себя пригласить ее ко двору, ее периодические визиты очень приветствовали Екатерина и Мария[178]. Она удалилась в замок Хевер, который стал ее главной резиденцией, и мирно жила на задворках английской общественной жизни.

По мере того как Анна становилась старше, в ней стали больше проявляться ум и независимость. Она подружилась с Марией и Елизаветой, но была глубоко возмущена шестым и последним браком Генриха. После его смерти она попыталась добиться отмены аннулирования своего брака и претендовала на полную долю вдовствующей королевы, но совет короля Эдуарда VI отнесся к этому неодобрительно. В ее германском доме постоянно возникали небольшие проблемы, которые занимали добрую долю ее времени и энергии, и она начала проявлять сильное желание вернуться на родину. Английское правительство, однако, настаивало на нерушимости первоначального соглашения, и не в характере Анны было упорствовать из-за глупостей. Она утешилась тем, что превратила свой дом в миниатюрный рейнский двор и выпрашивала приглашения в Вестминстер и Гринвич, когда с приходом Марии в английской религиозной жизни восстановился должный порядок. Она умерла в Челси Мэнор после долгой болезни 16 июля 1557 года в возрасте сорока двух лет. Она так и не вышла замуж, хотя в ее положении ничто этому не препятствовало. Возможно, она не имела желания этого делать, потому что нет сведений, что кому-то из поклонников было официально отказано. Она была похоронена в Вестминстерском аббатстве 4 августа с соблюдением полного ритуала, который ей полагался, и оплакана теми, кто был ей благодарен за ее щедрость. Она была «щедрой леди» не только для своих слуг, но и для многих своих бедных соседей и заслужила негромкую популярность, которая к ней пришла в последние годы ее жизни.