Дэвид Лоудз - Генрих VIII и его королевы

• Название: Генрих VIII и его королевы
• Автор: Дэвид Лоудз
• Издательство: Феникс
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1997
• ISBN: 5-85880-544-2

Драматическая история короля-многоженца Генриха VIII, получившего прозвище «Синей Бороды», поскольку две из его шести жен умерли на плахе, стала уже легендарной. В книге английского исследователя Дэвида Лоудза история злосчастных браков английского короля впервые развернута достаточно полно и объективно, так что фигура главного героя этой ренессансной драмы становится почти трагической, а сменяющие друг друга королевы обретают живые характеры, во многом объясняющие их судьбы.

Эту книгу с увлечением прочтут все, кто интересуется не только событиями великой эпохи Возрождения, но и игрой человеческих страстей, близких любому времени.

В эпоху ренессансных монархий, поскольку правители стремились к централизации власти, личные интересы были неотделимы от политических. Семейные отношения имели политический резонанс, и нигде в такой степени, как в Англии, где попытки Генриха VIII обеспечить престолонаследие определяли всю его внутреннюю политику с 1525 года.

Сначала была долгая борьба за то, чтобы освободиться от цепкой Екатерины Арагонской и жениться на совершенной иной по характеру, но столь же умной Анне Болейн — кризис, получивший известность как «великое дело» короля. После этого король обрел покой с Джейн Сеймур, которая умерла во имя династических интересов, произведя на свет долгожданного наследника трона. К 1539 году Генрих был готов во второй раз рискнуть на международном брачном рынке, пытаясь сохранить свою с таким трудом обретенную автономию, ни с плачевным исходом в виде Анны Клевской. Обескураженный и отчаянно пытающийся вернуть свою молодость, стареющий Генрих совершил после этого ошибку, влюбившись в кукольное создание семьи Ховардов, Екатерину, роковые оплошности которой почти разрушили его душевное равновесие. Обретя спасение в своем последнем браке с Екатериной Парр, король позволил ее друзьям-реформатором достичь главенствующего положения при дворе в последние годы его царствования и тем самым сделал последующий политический режим гораздо более радикальным, чем он мог предполагать.

Это прекрасно иллюстрированное исследование раскрывает хорошо известную историю Генриха VIII и его жен в свете политической перспективы и показывает, какую важную и порой осознанную роль играла каждая из жен в его политическом и личном становлении.

Дэвид Лоудз является профессором истории в университетском колледже северного Уэльса, в Бангоре. Им написаны книги «Политика и нация», «Двор Тюдоров», «Мария Тюдор, история жизни» и «Кризис междуцарствия Тюдоров».

---

По каким бы причинам Екатерина ни связалась вновь с Калпеппером, она скоро попала в ловушку собственных чувств. Она писала своему любовнику страстные письма, одно из которых сохранилось, и сделала своей наперсницей главную даму своего личного двора, леди Джейн Рошфор, вдову Джорджа Рошфора. Что заставило вступить леди Рошфор на этот опасный путь — преданность своей госпоже, приличное денежное вознаграждение и (или) просто пристрастие к обману и интриге — неизвестно, но ее неусыпная бдительность в течение некоторого времени охраняла преступные тайны королевы. Речь идет о тайнах, потому что Калпеппер был не единственным кавалером, удостоенным интимности. В августе 1541 года Екатерина назначила своим личным секретарем не кого иного, как своего бывшего любовника Френсиса Дэрхема. Никто не счел странным, что она нашла должность для одного из своих старых друзей, но тогда никто при дворе не знал, какого рода была эта дружба. Во время поездки в Йорк, которую король и королева совершили в июле и августе, Калпеппер продолжал свои тайные сношения с королевой с помощью Джейн Рошфор как раз в то время, когда король благодарил судьбу за то, что нашел столь добродетельную жену. 1 ноября, когда они возвратились в Хэмптон-Корт, он даже отслужил благодарственный молебен в честь счастья, которое принесла ему королева. В это же время ничтожный Дэрхем похвалялся тем же самым, и потребовалось только время, чтобы весь этот скандал разыгрался открыто.

Екатерина была поразительно уязвима. Она не только, как казалось, не могла контролировать свои импульсы, но у нее было много врагов. Некоторые ненавидели Ховардов как соперничающий клан, а королеву в особенности, как орудие и символ их восхождения. Некоторые также ненавидели их за то, что они привели к падению Кромвеля и, по-видимому, препятствовали распространению Евангелия после 1539 года. Она также была объектом шантажа. Еще 12 июля 1540 года некий Джон Балмер, один из «постельных приятелей» Екатерины в период ее девичьих шалостей в Хоршэме, написал ей, прямо требуя должности при дворе, которая была ему незамедлительно предоставлена[185]. Френсис Дэрхем также мог погубить ее, если бы ему не оказывалось лестное предпочтение. Екатерина просто стала заложницей случая, и поразительно, что самообольщение Генриха позволило всему этому продолжаться столько времени. В этот период распространялось много сплетен, и король, вероятно, был единственным человеком при дворе, который не имел никаких подозрений против королевы. Тем булыжником, который вызвал неизбежный сход этой лавины, оказался человек, по имени Джон Ласселлз. Ласселз был протестантом, жизнь которого должна была закончиться на костре через пять лет, и им, по-видимому, руководило чисто религиозное рвение. Его сестра, Мария Холл, находилась на службе у вдовствующей герцогини Норфолк и являлась одной из тех молодых женщин, которые знали о многих фактах, порочащих Екатерину. Джон Балмер обратил ее знания себе на пользу, Мария Холл поставила себя на службу убеждениям своего брата. 1 ноября, по иронии судьбы в тот самый день, когда король служил благодарственный молебен, Ласселз разыскал архиепископа Кентерберийского и рассказал ему все, что он услышал[186].

Его история оказалась такой обстоятельной и убедительной, что Крэнмер сразу понял, что передать все это королю будет для него весьма неприятной задачей. Все, что знал Ласселз, относилось, разумеется, только ко времени, предшествующему браку Екатерины с королем, так что это не было ее обвинением в адюльтере. Можно было окончательно доказать, что она вовсе не была невинной розой, когда король на ней женился, и выяснить возможность того, что она уже была помолвлена с Дэрхемом. На следующий день, 2 ноября, Крэнмер передал королю во время мессы секретное письмо с просьбой, чтобы король прочитал его без свидетелей. К этому времени он также поделился своими знаниями с двумя другими членами совета, лордом-канцлером сэром Томасом Одли и графом Хертвордом. Оба они с антипатией относились к Ховардам, но ни у одного из них не хватало мужества противостоять королю. Если, однако, они боялись взрыва гнева, то им не стоило беспокоиться. Генрих сначала отмахнулся от всех этих донесений как от злонамеренного обмана. Он назначил тайное расследование, но считал его необходимым только для того, чтобы защитить доброе имя своей жены от клеветы. Граф Саутхэмптон был послан допросить Ласселза, который повторил свой рассказ, а затем поехал в Сассекс, чтобы допросить Марию Холл.

Между тем сэр Томас Уайтсли арестовал Френсиса Дэрхема, официально по подозрению в пиратстве, а также задержал Генри Мэннокса. Под давлением оба, Мэннокс и Дэрхем, сознались, в то время как Мария Холл подтвердила рассказ своего брата во всех деталях. Король все еще не был убежден, но Екатерине было приказано не покидать своей комнаты и ждать его воли. 6 ноября он вернулся в Лондон, не увидевшись с ней, и созвал свой тайный совет на срочную сессию в резиденции епископа Винчестерского в Саутуорке. К этому времени было арестовано также несколько дам из свиты королевы, а Дэрхем при допросе указал на Калпеппера, так что история разрослась от досвадебных приключений до настоящего адюльтера. Генрих оказался не только простофилей, но и рогоносцем[187].

Сохранившееся письмо Екатерины Ховард Томасу Калпепперу, 1541. Она пишет: «Никогда я ничего так не хотела, как видеть вас и говорить с вами, которому я сейчас готова все отдать»

Под грузом этих улик иллюзии короля окончательно рухнули. Он преисполнился гнева, клянясь предать неблагодарную девку мучительной смерти, а затем впал в состояние потерянности, проливая слезы и жалея себя. На этот раз он действительно пережил удар, какого прежде, видимо, не испытывал. Последние вспышки его юношеского огня потухли. Он был старым и усталым. Дни «галантной» любви остались позади, и не было смысла обольщаться и далее насчет герцога Йоркского. Но он еще мог охотиться, и пока его совет решал не слишком приятные проблемы, распутывая всю историю измен Екатерины, Генрих устранился, «чтобы развеять свое плохое настроение». 7 ноября Крэнмер и Норфолк отправились в Хэмптон-Корт, чтобы допросить Екатерину и удостовериться, что она не выходит из своих покоев. Поведение его племянницы поставило герцога в очень трудное положение, в гораздо более трудное, чем падение Анны Болейн, от которой он уже успел отойти. Он восстановил свое влияние на короля благодаря силе любви Генриха к Екатерине, и если бы он не смог действовать осмотрительно, то ее глупость стала бы и его падением. Сначала она умело проливала слезы и отрицала свою виновность по всем обвинениям, но на следующий день Крэнмер в промежутках между истерическими припадками вытянул из нее всю историю. После этого совет был поставлен перед проблемой. Дэрхем признал половую связь, но отрицал наличие брачного контракта. Если бы это можно было установить, то это сняло бы с него вину за все, что происходило до июля 1540 года, но означало бы, что Екатерина виновна в двоемужии. Если дело обстояло таким образом, то брак короля был недействительным, но это стало бы оправданием, способным спасти ей жизнь. Однако сама королева отрицала наличие какого-либо контракта, или по соображениям фамильной чести, или из-за неспособности понять реальные обстоятельства. Несколько дней спустя она написала в свое оправдание полную и униженную исповедь королю и отдалась на его милость. Она описала свои тайные отношения с Мэнноксом и Дэрхемом во всех деталях, но заявила, что отношения с последним закончились «почти за год до того, как Его Королевское Величество женился на моей госпоже Анне Клевской». После этого она дала такие объяснения:

«Мне так хотелось оказаться под вашим добрым покровительством и я была так ослеплена желанием мировой славы, что я не могла, не имела силы осознать, как велика была моя вина, когда я скрыла свои прежние прегрешения от Вашего Величества, считая, что намереваюсь до конца своей жизни быть преданной и верной Вашему Величеству…»[188].

Совет не знал, как на все это отреагировать. В то время они все еще были сосредоточены на проблеме предшествующего контракта, а большая часть исповеди не имела отношения к делу. Однако к 12 ноября были получены признания об изменах королевы после свадьбы, и тогда возникла новая ситуация. Показания Дэрхема против Калпеппера привели к аресту последнего, и он признался в сексуальных отношениях с Екатериной после брака. Сама королева это настойчиво отрицала, но ее доверенное лицо, Джейн Рошфор, пытаясь выбраться из этой трясины, подтвердила, что она считает эти отношения имевшими место[189]. После этого обнаружилось, что исповедь Екатерины не только не соответствует действительности, но лицемерна, и возможность того, что ей удастся сохранить свою жизнь, стала исчезать. Она была перевезена в отдаленный монастырь Сайона, устроена скромно, но комфортабельно с четырьмя дамами и дюжиной служанок. 13 ноября ее резиденция в Хэмптон-Корт была закрыта, драгоценности подверглись инвентаризации, что всегда является дурным признаком. Крэнмер и Урайтсли предприняли еще одну попытку убедить королеву сознаться в адюльтере, но она решилась признаться только в неосторожных ночных свиданиях, которые, как она заявляла, не шли дальше пустого флирта и болтовни. Калпеппер, как она утверждала, искал этих встреч, а Джейн Рошфор их устраивала, что заставило последнюю предстать в невыгодной роли подстрекательницы. Калпеппер отрицал полностью сексуальные отношения, но признавал, что он к ним стремился. Истинный ход событий ныне не может быть раскрыт, но половые отношения не обязательно должны характеризоваться как адюльтер, и вполне может оказаться, что отказ Екатерины от обвинений был непритворным. Калпеппер заявлял, что стремление к половым отношениям было взаимным и, может быть, это было самое честное из признаний, поскольку оно ничего не могло изменить ни в его позиции, ни в позиции королевы.