Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

• Название: Калейдоскоп вечности (СИ)
• Автор: Евгения Кострова
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

После страшной войны человечество начинает жить по новым законам, пытаясь поддерживать мир с созданиями тьмы (Omega). Юному Скаю с рождению было уготовано стать одним из участников турнира на звание Великого Рефери — Судьи, в чьих руках находится власть, сравнимая лишь с Всевышним создателем. Обладая титулом герцога Османской Империи, находясь в иллюзорном мире роскоши и богатства, он даже и представить не мог, что мир реальности гораздо более жесток, а повороты судьбы непредсказуемы. Теряя друзей, обретая любовь, он пытается сражаться с собственными противоречиями и противостоять законам самого мироздания. Но подвластно ли это хрупкому человеческому сердцу?

---

Стеклянные обломки, выпирающие из тела, растворялись, становясь ядовитыми испарениями. Кожа покрывалась гнойными миазмами, глаза меняли цвет, окрашиваясь то в ночь, то в день, обретая серебристый свет небесных звезд. И дыхание стало отголоском сотни мертвых голосов.

Блуждала его тонкая фигура по извилистым коридорам, искореженные, как ветви старого дерева руки пачкали и марали белые стены густым красным. Безупречный алый цвет роз, каскадными лозами свисающих с кирпичных крыш, окутала порочная и лукавая иллюзия, и колорит лепестков стал черным. Цветочный аромат увял, ростки завяли и иссохли до такой степени, что легкое дуновение ночного бриза рассеяло растение, сравняв его с песочной пылью. Его ноги хлюпали, оставляя за собой шлейф из зловонной липкой жидкости, сгорбившаяся спина и раскачивающееся из стороны в сторону тело, вытянутая полоска крови, свисающей с побелевших губ — оживленное существо с потерявшимся в страстях и плотских желаниях, похоти и жестокости разум. В серебристых узких зрачках его глаз отразилась женщина, одна из тех, кто присутствовал при осмотре его бренного тела, и чей аромат манил его с первого вздоха его нового существа. Золотые локоны волнистого водопада сияли в отсветах изумрудной луны, кожа с персиковым и румяным отливом на щеках была нежной и мягкой, как самые легкие и воздушные ткани, глубина голубых глаз навевала воспоминания о дрейфующих кораблях, прорезающих сверкающие морские волны. Невинная зрелость, утопающая в красоте и благородстве. Его длинные и острые когти, напоминающие искусно выкованные клинки, поднялись на уровень глаз, и лицезря безупречные лезвия, мальчик улыбнулся. Колкие иглы, с помощью которых он воссоздаст истинный мрак и тьму, и начнет он претворять свою идею со смерти. Пусть живые почувствуют, каково это — умирать от отчаянного желания жить.

Вдыхая в себя приторно-сладкий кислород, он не чуял страха или неуверенности в этой женщине. Он видел игру света в ее небесных глазах, когда она с улыбкой прощалась со своими коллегами, мыслями спеша за ними. Ее губы растянулись в мечтательной улыбке влюбленной девушки, когда она неторопливо набирала на электронной двери код, пальцы почти что танцевали на клавиатурной серебряной панели. Этой ночью она хотела признаться в любви, незагрязненной, светлой и чистой, как не сегодня, когда удача сопутствует всему миру, начиная новый этап Турнира. Она думала об искрах рыжих и буйных костров, что будут улетать в ночное небо, растворяясь с потоком жизни, о больших и красочных веерах с рюшами и украшениями, которые будут поднимать танцовщицы в кружевном сплетении традиционных плясок, о льняной черной тунике с поясом из драгоценных изумрудных камней, что мягко прильнет к ее коже, о веселье и смехе, что окутают каждого. Она воображала, как прильнет к груди любимого человека, вдыхая его кофейный аромат и чувствовать сильные руки на своих плечах, взгляд, что будет блуждать по ее лицу, пальцы, что будут мягко проводить по ее щекам и губам, о мимолетной неуверенности, что растает с первым прикосновением. Она была полна надежд, веры и любви — прекрасный цветок, которому легко можно было причинить невыносимую боль.

Тяжелые металлические двери стали закрываться с привычным режущим шестеренки звуком, и когда осталась посреди небольшая, еле заметная промежность, щель, диаметром в сантиметр, девушка остановилась. Светло-карие брови сконфуженно сошлись на переносице, улыбка сошла с лица, и холод пробил каждую ее конечность. Она опустила взгляд вниз, непонимающе глядя на пробивший ее грудь клинок. Но это был не клинок, а коготь, да и об этом думать она уже не могла. Кровь заполнила ее горло. Ей хотелось бы, чтобы последней ее мыслью был тот, кому она так и не успела прошептать на ухо заветные и искренние слова, кому смогла бы доверить свою жизнь, потому что знала, что подле него всегда тепло и хорошо. Рядом с ним ей не страшно и не больно, не холодно и не тоскливо, с ним, ей никогда не нужно было подбирать правильные слова или притворно изображать дружелюбную улыбку, скрывать отчаяние или ревность. Как жаль, что она уже не сможет увидеть его, что пришлось так долго ждать судьбоносного дня, прежде чем открыться. Она упала на колени, а затем распласталась на полу, смотря невидящим взором, как текущая изо рта струя горячей крови растекается по плитам. Двери, что закрывались, стали открываться — и она подумала о том, что будет дальше. Затем она бы стала всем и ничем, она стала бы воздухом и ночью, лепестком и горящей свечой, мечтой и страстью, дорожной пылью и сильной волной, она смогла бы вернуться в лоно бытия. Но прежде она предстала перед зеркальной стеной, и, коснувшись ровной глади своего отражения, увидела на своих устах злую и порочную улыбку своей противоположной стороны души и сердца, что незримым призраком всегда была рядом с нею.

* * *

Однажды, всего лишь на мгновение, он задумался над детской шалостью. Эта грандиозная задумка будоражила его мысли каждый раз, когда он ложился спать и закрывал глаза еще долгое время, лежа без сна, развивая одну единственную мысль. А здорово было бы сказать — нет. Это внутреннее желание заставляло сердце выпрыгивать из груди, а мир перед глазами кружится, как если бы он находился на высоте тринадцати километров над землей, и, падая вниз головой, слушая звук ветра, чувствуя мускулами давящее горло и ноздри давление, прокричать истину в небо. Человек знает истину, однако реальные события, происходящие вокруг него, не дают ему ее раскрыть, ведь иначе, ты можешь навредить другим. В этом заключается главная сила цепей, держащих человека на привязи, словно дикое и порабощенное животное, в невозможности пойти против системы. И что интересно, никто не пошел против этой системы. Детские умы отчаянно верили в истину, что глаголали уста ведьмаков и сказителей, и их жизни складывались по предначертанному пути. Но даже если можно было предсказать судьбу одного конкретного человека, предугадать его выбор нельзя. И должно быть когда-то были те, кто не принимал судьбы, что шептали губы предсказателей, только их жизни обрывались куда быстрее. А может, все было не так, и люди, уставшие от страданий, условностей, обстоятельств и обязанностей соглашались услышать о себе, потому что так было легче. Не нужно более делать выбор, хотя, принять судьбу — это тоже сознательный выбор человека. Говоря себе неустанно о том, что не было другого выхода, он также неустанно твердил себе, что можно было поступить иначе, но к чему бы это привело — это другой вопрос. Османская Империя стояла на грани войны с ее вековым и вечным врагом, что уже на протяжении трехсот лет получила титул Судьи. Такое преимущество возвышало государство над остальными, включая и Шанхай, столицу поднебесных властелинов.

Стоя на парапете балкона одного из самых высоких зданий, Скай наблюдал за заходящим солнцем, медленно опускающимся в красное море. Он слышал завораживающие голоса жреческого хора, возносившего песню до небесных врат, а за огромными дверями тронный зал, где на своих двенадцати престолах восседали правители вечности. Источающие свет и правду каменные изваяния прикрывали белые мраморные маски с золотыми и серебряными кружевами, а возле ног одних безмятежно покоились лев и тигр, дремлющий, но чуткий леопард, раскрывал свои ослепительно-белые крылья сокол. Их святые души проникали в каждую часть материального мира, в каждую сознательную мысль человека, а их желания претворялись в реальность. Никто точно не знал, какими были желания у победителей, что коснулись голубой сферы, но они исполнялись. Они становились частью человеческого будущего, неизвестного и загадочного, дарящего надежду и веру. Этот городской пейзаж отдаленно напоминал ему его родной город. Зажигающиеся огни сотни домов, светящие в ночи, были доказательством жизни, столь отличных от бедных штукатурок и проседающих крыш строений, располагающихся в пригороде столицы Османской Империи, где люди богатели от того, что обладали достаточным запасом чистой воды, ценившийся навес золота. В пустынных окраинах, где находились города, отделенные белыми песчаными гривами барханов, где огненное око солнца съедало своих путников, властвовали пиратские крейсеры, охотившиеся за сокровищами, канувших в лету государств со своей историей и богатствами. Но даже там, где невесомая тонкая песчаная взвесь наполняла обжигающий воздух и губила отчаянных искателей в поисках вечной и роскошной жизни, иссушая от голода и жажды тела, превращая их в костлявые мумии, где цветущее наследие забытых верований и культур погребено за раскаленными слоями горячих долин, царили те же законы, возвращающие каждого в землю и продающие соратника и товарища за флягу тухлой воды с прозрачности сменившей цвет на мутно-серый.

Он подул губами, и воздушный шторм поднял стаю грациозных аистов, гордо воспаривших с мечети в открытое небо. И белые перья стали едины с небесами цвета спелого боярышника. В его глазах отражались облака, плывущие по бесконечному океану, в них бушевала свобода, коей были напоены ветры, сносящие многовековые залежи толстых слоев снежных вершин гор, и в них была пустота. Он помнил, как в детстве любил посещать комнаты прорицателей, чьи потолки были испещрены созвездиями и руническими знаками, и ему представлялось, что он часть великих звезд, и они смотрят на него с тем же восхищением и глубоким удовольствием, которыми было охвачено его детское сердце. Слушая сказания о небесных сферах, что узорчатым ковром покрывали сваи ослепительных по красоте и роскоши бриллиантовых оснований храмов, он воображал, как стоит плечом к плечу с героями, повергающих в пустоту темных существ и злых духов. Темно-синие потолки со смутными мазками золотых рукописных математических формул и изящными изогнутыми письменами, аром свечей, алые четки жрецов и их единая молитва за благо мира. Ему всегда говорили, что он был среди этих звезд еще до своего рождения. С самых детских лет на его плечах лежал груз ответственности, а весами были жизни сотни других людей. И когда подошло время, что предрекали ему десятки проповедников, в мыслях возникла идея — разрушить всю систему, отказаться от участия и снять с себя обязательства. В первые мгновения, он чувствовал бы небывалое облегчение, но кратковременная эйфория окончится быстро, улетучится, как утренний туман, за которым последовало бы еще более страшное обременение. А совесть довела бы его до собственного самоубийства, когда уже ничего не осталось, кроме как перейти красную черту, оборвав свою жизнь, закончив свою историю трусливым побегом в небытие. Для жизни нужно мужество.