Джозеф Стиглиц - Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?

• Название: Великое разделение. Неравенство в обществе, или Что делать оставшимся 99% населения?
• Автор: Джозеф Стиглиц
• Жанр: Экономика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-83649-9

В «Великом разделении» Джозеф Стиглиц продолжает тему, начатую им в бестселлере «Цена неравенства»: рассматривает взаимосвязь потребительского спроса и конкурентного предложения. Со свойственной ему смесью страсти и ясности автор оспаривает позицию, что неравенство и превосходство богачей – неизбежная аксиома.

Стиглиц исследует экономику от Рейгана до кризиса 2008 года, разоблачает неолиберальные законы лоббистов, их разрушительное влияние на благосостояние общества.

Стратегия, которую предлагает автор, основана на простейшем законе экономики: успех возможен только при совпадении кривых спроса и предложения.

---

Взаимозависимость очевидна и нерушима: когда большая часть денег сосредотачивается наверху, совокупный спрос идет на спад. Если в ситуацию не вмешается какая-то внешняя сила, в экономике будет меньше предложения, а это означает, что безработица будет увеличиваться, что, в свою очередь, приведет к еще большему снижению спроса. В 1990-х годах такой внешней силой стал пузырь доткомов. В первом десятилетии XXI века это был пузырь на рынке недвижимости. Сегодня единственной поддержкой на фоне глубокой рецессии являются государственные расходы – собственно то, что представители верхов очень надеются ограничить.

Проблема погони за рентой

Здесь мне придется прибегнуть к экономическому жаргону. Слово «рента» изначально применялось и продолжает применяться к прибыли, которую получает какое-то лицо за пользование неким участком земли. Это доход, который возникает благодаря самому факту обладания, а не потому, что кто-то что-то делает или что-то производит. Это понятие противоположно понятию заработной платы, которое означает компенсацию за труд, осуществляемый работником. Теперь термин «рента» распространяется и на прибыль монополий – т. е. доход, который возникает исключительно по причине обладания монопольной властью. С течением времени термин приобрел еще более широкий смысл и стал применяться к любым видам прибыли, возникающей в результате права обладания чем-либо. Так, например, если государство предоставляет компании эксклюзивное право на импорт определенного количества какого-то товара, например сахара, дополнительный доход компании будет называться квотной рентой. Приобретение прав на разработку рудника или бурение скважины также приносит правообладателю ренту. Это же касается и льготных условий налогообложения для компаний, представляющих особый интерес. В широком смысле рентоискательство характеризует все те многочисленные методы, с помощью которых политическая власть помогает богатым людям еще больше обогащаться за счет всех остальных: через передачу ресурсов и субсидии со стороны государства, через законы, которые делают рынок менее конкурентным, позволяют топ-менеджменту компании присваивать большую часть корпоративной выручки (хотя закон Додда – Франка немного улучшил ситуацию, предписав проводить рекомендательное голосование акционеров по вопросу выплаты вознаграждений как минимум раз в три года) и наживаться, разрушая при этом окружающую среду.

Масштабы рентоискательства в нашей экономике огромны, хоть они и не поддаются точной оценке. Лица и компании, которым удается преуспеть в погоне за рентой, получают щедрое вознаграждение. Финансовая индустрия, которая сегодня в основном занята спекуляциями на рынке вместо того, чтобы выступать в качестве инструмента, способствующего настоящей экономической производительности, является сектором, в котором погоня за рентой особенно популярна. Рентоискательство не ограничивается спекуляциями. Финансовый сектор извлекает ренту благодаря своему контролю над платежными операциями: чрезмерно высокая плата за обслуживание кредитных и дебетовых карт, а также менее известные сборы, которые взимаются с коммерсантов, что, в конечном счете, сказывается на цене, которую платят потребители.

Деньги, которые финансовые организации выкачивают из бедных американцев и американцев со средним уровнем дохода посредством практики хищнического кредитования, также можно смело расценивать как разновидность ренты. В последние годы на долю финансового сектора приходится 40 процентов всех доходов корпораций. Это не означает, что его социальный вклад хоть как-то увеличился. Кризис показал, что финансовый сектор может обрушить экономику страны. В экономике, подобной нашей, где рентоискательноство является обычным делом, взаимосвязь между индивидуальным доходом и пользой обществу сильно страдает.

В самом примитивном виде рента представляет собой лишь способ перераспределения благ от одной части общества к тем, кто имеет возможность эту ренту извлекать. Погоня за рентой является одной из важных причин неравенства, процветающего в нашей экономике, поскольку именно из-за нее деньги перенаправляют от нижней части общества к верхней.

Рентоискательство влияет на экономику и в более широком смысле: при самом благоприятном раскладе это игра с нулевым результатом. В результате рентоискательства не происходит никакого роста. Все усилия направлены лишь на то, чтобы урвать кусок пирога покрупнее, нежели на то, чтобы увеличить размер самого пирога. Но что еще хуже, в погоне за рентой происходит нерациональное распределение ресурсов, от чего экономика только ослабевает. Это пример центростремительной силы: награда в погоне за рентой становится такой огромной, что требует все больше и больше энергии, которая добывается за счет всех остальных. Рентоискательство особенно распространено в странах, богатых природными ресурсами. Значительно легче разбогатеть в таких местах, просто получив доступ к ресурсам на выгодных для себя условиях, чем производить продукты и услуги, которые приносят пользу людям и повышают эффективность. Именно по этой причине такие экономики пришли к плачевным последствиям, несмотря на кажущееся процветание. Очень легко ухмыльнуться и заявить: «Ну мы же не Нигерия и не Конго». Однако наша динамика в области рентоискательства ничем не отличается.

Проблема справедливости

Люди не бездушные механизмы. Для того чтобы упорно трудиться, им нужна мотивация. Если они вдруг почувствуют, что с ними обращаются нечестно, замотивировать их будет довольно сложно. Это один из основных принципов современной экономики труда, сформулированный в виде так называемой теории эффективной заработной платы, которая утверждает, что то, как организация относится к своим сотрудникам, включая размер их зарплат, сказывается на производительности. Эту теорию выработал еще век назад великий экономист Альфред Маршалл, который заметил, что «высокооплачиваемый труд обычно оказывается высокопроизводительным и, следовательно, недорогим». На самом деле неверно относиться к этому утверждению как к теории. Оно было сделано на основе многочисленных экономических экспериментов.

Несмотря на то что люди всегда будут спорить на тему точного смысла понятия «несправедливость», в сегодняшней Америке есть совершенно четкое ощущение того, что неравенство в распределении доходов и благосостояния в целом именно несправедливо. К благосостоянию тех, кто действительно изменил наше общество, например изобретателей компьютера и первопроходцев в области биотехнологий, нет совершенно никаких претензий. Но в большинстве своем эти люди и не находятся на вершине экономической пирамиды. Возмущение вызывают другие, те, кто преуспел в погоне за рентой в какой-либо из ее разновидностей. И именно это кажется большинству американцев несправедливым.

Легче разбогатеть, получив доступ к ресурсам на выгодных для себя условиях, чем производить продукты и услуги, которые приносят пользу людям.

Народ сильно удивился, когда брокерская компания MF Global, возглавляемая Джоном Корзайном, в прошлом году объявила себя банкротом, оставив после своей деятельности, которую вполне можно признать преступной, тысячи жертв. Но, памятуя об истории Уолл-стрит последних лет, я уверен, что люди не сильно удивились, когда стало известно, что некоторые руководители MF Global все равно получат свои бонусы. Когда управляющие компаниями утверждают, что необходимо урезать зарплаты или провести ряд увольнений с целью сохранения конкурентоспособности компании и, соответственно, увеличения размера своих вознаграждений, сотрудники совершенно резонно считают, что происходящее является проявлением несправедливости. Это, в свою очередь, сказывается на их рвении в работе, лояльности к фирме и желании инвестировать в ее будущее. Стойкое ощущение, сложившееся у работников в Советском Союзе, что руководители их используют, эксплуатируют и на них наживаются, сыграло ключевую роль в развале советской экономики и ее последовавшему краху. Как гласит старая советская шутка: «Они делали вид, что платят нам, мы делали вид, что работаем».

В обществе, в котором увеличивается неравенство, когда речь идет о справедливости, имеются в виду не только зарплаты, доходы или благосостояние. Здесь вопрос ставится более широко. Есть ли для меня какой-то смысл в том, чтобы двигаться в одном направлении с обществом? Распространятся ли и на меня блага, приобретенные в результате коллективных усилий? Если ответом служит отчетливое «нет», будьте готовы к снижению мотивации, которое отразится на экономике и всех аспектах гражданской жизни.

С точки зрения американцев, ключевым проявлением справедливости является равенство возможностей: у каждого должны быть одинаковые шансы на реализацию американской мечты. Истории Горацио Элджера продолжают оставаться мифическим идеалом, а статистика рисует совершенно иную картину. Шансы на то, чтобы подняться из низов или даже откуда-то из середины на самый верх, в Америке ниже, чем в большинстве стран Европы или любой другой развитой индустриальной стране. Представители верхушки могут быть совершенно спокойны, зная, что вероятность нисходящей мобильности в Америке значительно ниже, чем где бы то ни было.